Дело чёрного старика - Андрей Толоков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– … Поэтому, Николай Семёнович просил лично бросить все силы на скорейшее раскрытие этого преступления, – говорил Евгений.
– Слово бросить, здесь не подходит. Бросают жену или мужа, бросают деньги на ветер, кость, в конце концов. Силу, её применяют.
– Товарищ Зиновьева, – Евгений сказал, раздражённо понимая, что Елена над ним издевается. – Вы прекрасно всё понимаете. Я же не приказ вам передаю, а просьбу.
– Во-первых: приказать мне никто не может. Следователь лицо процессуально независимое. Во-вторых: пока вы отвлекаете меня просьбами, а ваша подопечная попросту мешает работать, никто воров не ищет. Поэтому, Евгений Максимович. Я правильно запомнила ваше отчество?
– Правильно.
– Так вот, Евгений Максимович, попросите гражданку Чадову прижать копчик и дать показания. Хорошо?!
– Да. Конечно.
Евгений решительно вышел из комнаты и, взяв Галину под локоть, отвёл её на кухню. О чём они там беседовали, никто не слышал, но только после этого Чадова молча села напротив Зиновьевой. Вид у неё был сильно недовольный, но балаган прекратился.
– Галина Борисовна, – обратилась к потерпевшей Елена Яновна, – теперь надеюсь, вы можете мне всё рассказать обстоятельно?
– Могу.
– Тогда рассказывайте с самого начала.
Чадова рассказала, что сегодня утренним рейсом она прилетела из Москвы и сразу поехала домой. Вещи её помог поднять водитель. Она открыла дверь, водитель поставил чемодан и сумку в прихожей и ушёл. Галина не увидела никаких признаков того, что в квартире произошла кража. И только тогда, когда она начала распаковывать вещи, увидела, что пропали все драгоценности и все деньги, оставленные дома. Чадова выложила перед Зиновьевой несколько цветных фотографий довольно хорошего качества. На фото были украшения действительно уникальные и очень дорогие. Откуда они у Чадовой Елена догадывалась.
– И это всё принадлежало вам? – поинтересовалась Зиновьева.
– Мне! А кому же ещё? Конечно, мне!
Среди этих фотографий особый интерес у следователя вызвало фото колье. Зиновьева долго рассматривала его и потом спросила:
– Это изумруд? – Елена ткнула пальцем в большой, сердцевидной формы камень, который венчал золотой ободок колье, усыпанный, по всей видимостью, бриллиантами.
– Да! – опять нервно ответила Галина. И предвидя следующий вопрос следователя, сказала. – А вокруг бриллианты. И не вздумайте сомневаться, что они настоящие.
– Мне всё равно. Я же не собираюсь его покупать. Я собираюсь найти того кто это украл. Поэтому следующий вопрос: кого вы подозреваете? Кто мог это сделать?
– Не знаю, – Галина вдруг громко зарыдала.
Из глубины комнаты тут же появился Евгений и подал Чадовой платок.
– Товарищ следователь, – обратился помощник секретаря к Зиновьевой, – это совершенно неуместный вопрос. Откуда Галина Борисовна может знать, кто совершил кражу?
– Так! – похоже, терпение Елены Яновны кончилось, она резко поднялась, посмотрела на Евгения исподлобья и строго сказала. – Мне надоела эта младшая группа. Я не учу вас, как надо помогать товарищу Кононенко. Так вот и вы не учите меня, как вести следствие. Понятно?
Евгений опешил. До этого спокойная и тихая женщина-следователь вдруг превратилась в грозную фурию.
– Возьмите Галину Борисовну и вместе с ней пройдите на кухню, – продолжала чеканить слова Зиновьева. – Сидите там тихо и не мешайте группе работать. Надо будет, я вас позову.
Помощник не возражая, поднял Чадову и увёл её с собой.
Спокойная и плодотворная работа группы продолжалась недолго. В квартире появилось всё милицейское начальство города. По глазам начальника управления Елена поняла, что его принудили бросить всё и прибыть сюда лично. С начальниками приехал и Панкратов. Он незаметно подошёл к Зиновьевой и шепнул ей на ухо:
– Прости, Елена Яновна, раньше не мог приехать. Не отпускали. Ты видишь, что происходит. На похороны вождя меньше народу приходит.
– Я предвидела это, Илья. Здесь отработали по максимуму, пусть теперь топчутся.
– Крепись, Лена, – похлопал по плечу Зиновьеву Панкратов. – Это только начало.
– Петрович, – Елена подняла папку, которая лежала на пачке фотографий похищенного, – смотри сюда. Будем считать, нам повезло. Я сейчас оформлю изъятие и эти фотографии надо быстро распространить по агентуре. Вдруг что-нибудь всплывёт.
– Это хорошо. Сегодня же и запустим.
1976 год. 13 июня. 15:08
– Что же такое происходит? – Панкратов обхватил голову руками. – А ну признавайтесь, гвардейцы, кто нагрешил?
Оперативники сидели хмурые. Честно говоря, после событий последних двух дней всему отделу было лихо. Вчерашняя кража из квартиры Галины Чадовой грозила обернуться большими проблемами. А тут ещё и сообщение от подполковника Вайзмана из Одессы: Гарибальди и Болт скрылись. Поиски ничего не дали. А вчера, как раз накануне кражи, мальчишки, игравшие в футбол во дворе, видели хромого старика, невысокого роста. Вряд ли это было просто совпадением.
– Итак, товарищи сыщики, – Панкратов подошёл к окну, открыл его и, прислонившись к подоконнику, продолжил, – подведём неутешительные итоги. «Чёрный» старик уже почти три года продолжает пить нашу кровь. Вчерашняя кража в квартире, так сказать, родственницы первого секретаря Кононенко Николая Семёновича, грозит стать камнем на могиле нашего отдела. Что мы знаем о старике? Почти ничего.
– Но почему, Илья Петрович? – возразил Куприянов. – Мы за это время собрали о нём много информации.
– Вся эта информация, Василий, пока нам не даёт никаких шансов его задержать.
– Но он всё равно проколется. Вчерашняя кража это, по моим подсчётам, четырнадцатый эпизод.
– Не вариант, – сказал Подгорный. – Мы, Василий, в нескольких случаях предполагаем, что это он. Но это может быть просто похожий почерк.
– Да, – поддержал Подгорного начальник. – Сейчас воры предпочитают брать деньги и золото. Зачем таскать огромные баулы? Так легче засветиться. Согласен с Андреем. По этому признаку идентифицировать старика нельзя.
– Спорить не буду, – согласился Василий. – Илья Петрович, разрешите мне высказать свои соображения до конца.
Панкратов кивнул.
– Старик работает не один, – продолжил Куприянов. – Это нам известно точно. С ним в связке: Болотин, Сюневич и Гарибальди. Это установлено. Но я уверен, есть ещё люди. Что характерно, вся эта банда старика изолирована. Они не общаются с блатными. Наша агентура ничего о них не знает. Ни об их планах, ни о том, куда сбывают похищенное, ни о членах этой банды. Единственной зацепкой был Сюневич, и тот, судя по всему, провалился. Его информация о краже в квартире Туишева, оказалась пустышкой. Банда организованна. Я думаю, что есть хороший мозговой центр. И скорее всего, это не Дым. Старик – исполнитель.
– Откуда такой вывод? – спросил Илья Петрович.
– Представьте себе, что старику надо: найти «жирную» квартиру, добыть ключи, установить наблюдение за хозяевами, а потом ещё и самому идти на кражу и после этого сбывать похищенное. Нереально. Уверен – Дым исполнитель.
– Да и вообще, Дым ли это?! – добавил Подгорный. – Мы ведь так и не установили, тот ли это Дым или под него кто-то работает.
– Я думаю это совсем другой Дым, – сказал Панкратов. – Тот, который бежал из колонии, был другого склада. Не верю я в то, что человек так может измениться. Тот Дым никогда не работал в одном городе. Он колесил по стране и не брезговал грабежами и даже разбоем. А этот аккуратный, хитрый, умный. Нет, это другой человек. Куприянов, у тебя ещё есть что добавить?
– Есть. Очень важный момент, – Василий замолчал, как бы решая, стоит ли сейчас говорить о своей догадке или пока повременить.
– Ну! Чего замолчал? – прервал паузу начальник. – Вываливай свой важный момент.
– Это только догадка. У всех постовых есть ориентировка на нашего старика. Но! За три года его в городе так никто и не видел. Ни разу. Он как невидимка. Обчистил квартиру и исчез. Во дворах его видят, а на улицах его нет.
– Ну как же, Василий, – вступил в разговор Рыбак, – задерживали похожих. Мы уже человек десять проверили.
