Южное направление - Евгений Васильевич Шалашов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это откуда? — заинтересовался Волошин. — По стилю Алешку Толстого напоминает.
— А это он и есть, — кивнул я и уже привычно попросил. — Только не спрашивайте, где читал, не помню.
«Третий граф» нынче должен обитать либо в Константинополе, либо в Париже, и «Похождения Невзорова» еще не написал. К счастью, Волошин не стал вдаваться в такие тонкости.
— Алешка — писатель плодовитый. Я сам всех его опусов не упомню, хотя и стараюсь следить.
От нечего делать мы пели песни. Вернее, пел, в основном, Волошин, а я пытался ему подпевать, но скоро прекратил. Русские и украинские еще туда-сюда, но Максимилиан Александрович исполнял их на разных языках — на греческом и на татарском. Он даже запел на армянском языке, отчего наш возница прервал молчание, и принялся ему подпевать. О чем была песня, я не знал, но по мелодии она показалась похожей на «Вечерний звон».
Я же мог порадовать народ только песнями из кинофильмов. Песня Бумбараша «Наплявать, наплявать, надоело воевать» пошла на бис. Думаю, Волошин не сплагиатит и под своим именем не запустит.
Как бы то ни было, на пятый день мы добрались до Севастополя еще не получившего звания «Города-героя», зато имевшего неофициальный статус столицы Белого Крыма.
В Севастополе я бывал и в те времена, когда Крым был советским, наезжал в девяностые, а последний раз… ну, вы понимаете, когда это было.
Сложно что-то сказать о городе, который пережил за последние сто лет реконструкции, почти полное уничтожение, восстановление и строительство новых зданий. Отличается ли старый от нового? Конечно же отличается, еще как. Памятник Нахимову на одноименной площади на месте, хотя, вроде, и не такой. Графская пристань, вроде, такая же, по крайней мере, львы на месте.
На конспиративную квартиру (хотя это и была саманная мазанка) пришлось тащиться через весь город — к Карантинной бухты. До центра далековато, зато хорошо виден Владимирский обор и руины древнего Херсонеса.
Книгочеев, доставленный в город Иваном из партизанского отряда, сидел на пороге и курил здоровенную самокрутку. С каких это пор Александр Васильевич начал курить? Хм.
— Все так плохо? — поинтересовался я вместо приветствия. — Кутепов не захотел пойти на контакт?
— Генерал меня даже не принял, а соизволил передать, что у него нет родственников в Советской России, а если кто-то себя именует сестрой генерала Кутепова — она либо самозванка, либо сумасшедшая.
Что же, если один контакт провалился, нужно искать другие. Среди окружения Врангеля был один вменяемый человек — генерал Слащев. Что бы о нем не говорили — наркоман, мол, пьяница, но полководец талантливый. А ведь Яков Александрович еще Деникину предлагал заключить мир с большевиками и был уверен, что мы согласимся. В апреле двадцатого года, когда Деникин, осознавший бесполезность борьбы с большевиками, решил удалиться на покой, а среди генералитета разыгралась нешуточная борьба за власть, только Слащев удерживал фронт силами одного корпуса. Слащеву есть за что обижаться на Врангеля. Яков Александрович и сам мог претендовать на должность главкома, но Врангель лично вычеркнул его из списков не кандидатов даже, а выборщиков.
— Максимилиан Александрович, а вы знакомы с генералом Слащевым? — поинтересовался я, надеясь, что в этой истории Врангель принял у строптивого генерала отставку. А ведь могло так случиться, что здесь барон подчинил Слащеву все вооруженные силы Юга России.
— Увы, — развел руками поэт.
— А вы не знаете, кто бы мог познакомить меня с генералом?
— Так прямо-то и не скажешь, — задумался великий поэт. — Кажется, нет. Хотя, постойте-ка… Я знаком с Ниночкой Нечволодовой, то есть, Ниной Николаевной.
— А что за Нина Николаевна?
— Ниночка — боевая подруга генерала, этакая кавалерист-девица Дурова с поправкой на столетие. Кстати, два креста имеет за борьбу с большевиками. Да, она вместе с братом бывала у меня еще до войны. Девушка неплохие стихи пишет. Виделся с ней не так давно, кажется, была ранена.
Любопытно, есть ли в России люди, которых не знал бы Максимилиан Волошин или не имел с ними общих знакомых? Впрочем, что в этом удивительного, если через Коктебель (по запискам мемуаристов) каждое лето проходило по триста, а то и по пятьсот человек гостей? Остается выяснить, где нынче находится генерал со своей боевой подругой.
Выяснять местонахождение генерала отправились севастопольские подпольщики. Выяснили, что после отставки, Слащеву (теперь уже Слащеву-Крымскому) предложили отправляться в Константинополь, но генерал предпочел уехать в Ливадию. Я уж боялся, что в Ливадию придется отправляться опять-таки на волах, но тыловое начальство, с которым пообщались наши люди, за скромную плату в два червонца с удовольствием предоставило автомобиль вместе с водителем. Ну вот, а говорят, что у белой армии плохо с бензином.
Я отчего-то думал, что Слащев обитает в Ливадийском дворце в окружении грозной охраны. Ан, нет. Генерал проживал в одном из обывательских домов, а из охраны с ним была лишь подруга — Нина Нечволодова, симпатичная дамочка, щеголявшая в просторной мужской рубахе и синих бриджах, опираясь на палочку. С Волошиным Нина Николаевна расцеловалась, со мной поручкалась. И скоро мы уже сидели за столом, пили вино (я только нюхал, но внимания на это никто не обращал) и разговаривали. Нина и Волошин принялись обсуждать судьбы литераторов, а мы со Слащевым (кстати, нисколько он не похож на Романа Хлудова в исполнении Владислава Дворжецкого) рассуждали о высоких материях, а потом, как-то само-собой разговор перешел на проблемы Крыма. Неожиданно генерал начал говорить интересные вещи. Видимо, наболело.
— А какая, к чертям свинячьим, оборона? Перекоп? Владимир Иванович, да не смешите меня. Перекоп — он только на бумаге — в отчетах, да в репортажах борзописцев наших укрепленный район, неприступная крепость, блядь, бетонные укрепления, управляемые фугасы, минные поля по периметру, артиллерия по сто стволов на квадратную версту, липа это все, мать ее ети! Да у нас во всей армии трехсот орудий не наберется. Деньги, что на камень да на кирпич выделялись, испарились куда-то. Верно, в Париже уже эти деньги, вместе с подрядчиками. А кто укрепления строил? Юзефович с Макеевым. Юзефович, тот вообще
