Весь Роберт Шекли в двух томах. Том 1. Рассказы и повести - Роберт Шекли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подобные ошибки нельзя было повторять.
— А что теперь? — осведомился Маартен.
— Один из них приближается к кораблю. Вероятно, вождь. А может быть, это жертвоприношение?
— Как он одет?
— На нём… Как бы это сказать… Лучше бы вы посмотрели сами.
Маартен уже успел с помощью приборов составить представление о Дюрелле. Планета обладала пригодной для дыхания атмосферой, сносным климатом, даже гравитация оказалась близкой к земной. На Дюрелле имелись богатейшие залежи радиоактивных элементов и редких металлов. Но самое главное — приборы указывали на полное отсутствие вирулентных микроорганизмов и ядовитых испарений, из-за которых пребывание землян на планете могло оборваться трагически.
Словом, Дюрелл мог стать бесценным партнёром Земли при условии, что дюрелляне будут настроены дружественно, а посланцы с Земли сумеют тонко и тактично провести переговоры.
Подойдя к экрану, Маартен начал рассматривать дюреллян.
— На них одежда пастельных тонов. Нам следует одеться так же.
— Есть!
— Они не вооружены. Мы тоже выйдем безоружными.
— Так точно!
— Они обуты в сандалии. Придётся и нам идти в сандалиях.
— Слушаюсь!
— Но вот на лицах у них отсутствует всякая растительность, — продолжал Маартен. — Прости меня, Эд, но твои усы…
— Нет-нет, только не это! Умоляю! — Кросвелл в непритворном ужасе прикрыл ладонью предмет своей гордости.
— Боюсь, с этим ничего не поделаешь, — с напускным состраданием вздохнул Маартен.
— Я их полгода отращивал! — запротестовал юноша.
— Придётся с ними расстаться. Они будут бросаться в глаза.
— Не вижу для этого причин, — негодующе возразил Кросвелл.
— Самое главное — первое впечатление. Если оно окажется неблагоприятным, это сильно затруднит, если вовсе не сделает невозможными дальнейшие контакты. Поскольку мы пока ничего не знаем об обитателях этой планеты, наше лучшее оружие — конформизм. Мы должны стараться походить на них своим внешним обликом; если даже это им не очень понравится, то по крайней мере не будет раздражать. Нам следует перенять и их манеры — словом, надо вести себя в рамках принятых здесь обычаев и традиций…
— Хорошо, я согласен, — прервал его Кросвелл. — Надеюсь, хотя бы на обратном пути мне будет позволено обзавестись новыми усами?
Они посмотрели друг на друга и расхохотались. Кросвелл уже трижды терял усы в аналогичных ситуациях.
Пока юноша брился, Маартен растолкал спавшего лингвиста. Чедка был лемурообразным гуманоидом с Эбории IV, с которой Земля поддерживала дружественные отношения. Эборийцы были прирождёнными лингвистами и к тому же обладали необыкновенной словоохотливостью, отличающей иных земных зануд, которые не позволяют собеседнику вставить и слово. Правда, к чести эборийцев, следует сказать, что во всяком споре они неизменно оказывались правыми. В своё время они облетели почти всю Галактику и могли бы воцариться в ней, если бы не необходимость спать двадцать часов из двадцати четырёх.
Сбрив усы, Кросвелл облачился в бледно-зелёный комбинезон и сандалии. Все трое прошли в дезинфекционную камеру. Маартен глубоко вздохнул и открыл люк.
По толпе дюреллян пронёсся еле слышный шелест. Вождь — или жертва — молчал. Если бы не мертвенная бледность и окаменелость лиц, дюрелляне могли сойти за людей.
— Никакой мимики! — предупредил Кросвелла Маартен.
Они медленно приближались, пока не оказались в десяти футах от дюреллянина.
— Мы пришли с миром, — тихо сказал Маартен.
Ответ дюреллянина был настолько тихим, что почти нельзя было разобрать слов.
— Вождь сказал: «Добро пожаловать», — перевёл Чедка.
— Вот и отлично. — Маартен приблизился ещё на несколько шагов и начал говорить, делая время от времени паузы для перевода. Искренне и убеждённо он произнёс Первичную речь ББ-32 (для первобытно-пасторальных, предположительно не агрессивно настроенных инопланетян-гуманоидов).
Даже Кросвелл, которого трудно было удивить, вынужден был признать, что это была замечательная речь. Маартен сообщил, что они проделали долгий путь, прилетев из Великой Пустоты, чтобы наладить дружественные отношения с благородными дюреллянами. Он рассказал о далёкой зелёной Земле, о прекрасных добрых землянах, которые протягивают руки в дружелюбном приветствии. Он поведал далее о великом духе мира и понимания, исходящем от Земли, о всеобщей дружбе и о многом-многом другом.
Наконец он закончил. Воцарилось продолжительное молчание.
— Он всё понял? — шёпотом осведомился Маартен у Чедки.
Эбориец кивнул, ожидая ответа вождя. Маартен от напряжения покрылся испариной, а Кросвелл в волнении ощупывал непривычно гладкую кожу над верхней губой.
Вождь раскрыл рот, судорожно глотнул, чуть отступил назад и мешком рухнул на траву.
Это неприятное происшествие не было предусмотрено предписаниями.
Вождь не поднялся на ноги — по-видимому, это не относилось к церемониальным падениям. К тому же и дыхание его казалось затруднённым, как при обмороке.
При таких обстоятельствах незадачливым астронавтам оставалось только вернуться на корабль и ждать дальнейшего развития событий.
Через полчаса один из дюреллян осторожно приблизился к кораблю, сообщил что-то Чедке и тут же стал пятиться назад, не спуская глаз с землян.
— Что он сказал? — взволнованно спросил Кросвелл.
— Вождь Морери просит извинить его за обморок, — сказал Чедка. — С его стороны это было непростительно неучтиво.
— Вот как! — воскликнул Маартен. — Тогда его обморок даже сыграет нам на руку — заставит его приложить все усилия, чтобы искупить свою неучтивость. Столь благоприятное стечение обстоятельств, независимое от нас…
— Нет, — прервал Чедка.
— Что «нет»?
— Не независимое, — лаконично пояснил эбориец, свернулся калачиком и мгновенно уснул.
Маартен энергично затряс маленького лингвиста за плечо.
— Что ещё сказал вождь? Какое отношение к нам может иметь этот нелепый обморок?
Чедка сладко зевнул.
— Вождь был очень смущён. Сколько мог, он терпел порывы ветра из вашего рта, но в конце концов чуждый
