Эрнесто Че Гевара - Иосиф Лаврецкий

Эта крепость сдалась Че без единого выстрела.

Того же 2 января 1959 года колонна Сьенфуэгоса прибыла столь же спешно в Гавану и также без единого выстрела заняла военный лагерь «Колумбию», где повстанцам сдались отборные части армии Батисты.

Бородачи победили.

Теперь друзья и враги задавали себе вопрос: а что же завтра?

РОДИНА ИЛИ СМЕРТЬ!

Без существования Советского Союза была бы невозможна социалистическая революция на Кубе.

Фидель Кастро

Но ты, у берега моря стоящии на крепкой страже морской тюремщик, запомни высоких копий сверканье, валов нарастающий грохот, язык языков пожара и ящерицу, что проснулась, чтоб вытащить когти из карты

Николас Гильен

Мы не устанем повторять тысячу раз, что с момента, когда мы ступили на советскую землю, мы почувствовали, что Советский Союз — это родина социализма на земле.

Эрнесто Че Гевара

В этой революции все было необычно, неожиданно, непохоже на революции, которые время от времени сотрясали политическую атмосферу латиноамериканских стран и о которых можно было бы сказать словами французской пословицы: «Чем чаще они происходили, тем больше все оставалось по-старому».

Были необычны эти повстанцы — бородатые, с длинными, пышными шевелюрами, увешанные оружием и амулетами, и их руководители — молодые красавцы, умные и безумно храбрые. И вели они себя не так, как обычные латиноамериканские «рыцари удачи»: они, кажется, всерьез намеревались искоренить продажность, коррупцию и всякую гниль и сделать из Кубы самую передовую страну на континенте.

Подобные планы могли показаться трезвым наблюдателям несбыточной фантазией, ибо для того, чтобы изменить Кубу, нужно было освободить ее от «опеки», от экономического контроля американских монополий. Но осуществить последнее было значительно труднее, чем свергнуть Батисту.

Первый день Че в Гаване — 2 января 1959 года — был днем радостным, хотя и тревожным. Население столицы с неописуемым восторгом встретило своих освободителен, диктатор и его ближайшие приспешники бежали, гаванский гарнизон и полиция не оказали сопротивления повстанцам, однако противник все еще надеялся если не силой, то хитростью удержать власть.

В ночь с 1 на 2 января в столице произошли беспорядки, грабежи. В городе затаились батистовцы. Генерал Кантильо и полковник Баркин ушли в подполье, все еще надеясь при помощи своих американских покровителей стать хозяевами положения.

К власти рвались и другие группировки. Пытаясь укрепить свои позиции, сторонники Революционного студенческого директората захватили президентский дворец и университетский городок в Гаване.

Днем позже повстанцы провозгласили в освобожденном Сантьяго временным президентом республики судью Мануэля Уррутию, который, будучи членом трибунала во время процесса над Фиделем Кастро и другими участниками нападения на казармы «Монкада», высказался за их освобождение и с тех пор считался противником Батисты.

Тем временем в Гаване Че вместе с Камило пытаются сплотить революционные силы и разоружить воинские части и полицию. В первом же заявлении по телевидению Че говорит о необходимости создать революционную милицию, которая должна заменить полицию тирана. Повстанцы при содействии населения вылавливают батистовских палачей, которых «поселяют» в «Кабанью» под охрану бойцов восьмой колонны.

3 января находившийся проездом в Гаване лидер Чилийской социалистической партии, нынешний президент Чили Сальвадор Альенде через Карлоса Рафаэля Родригеса, который договорился о встрече, посетил в «Кабанье» Че. Эта встреча была первым после победы революции контактом Че с видным представителем латиноамериканского национально-освободительного движения. Семь лет назад благодаря рекомендательному письму Альенде Че смог выехать из Эквадора в Гватемалу. Теперь его длинное путешествие по странам Латинской Америки закончилось в Гаване, городе, которого он до этого совершенно не знал и судьба которого в известной степени находилась в его руках.

Че произвел на Альенде неизгладимое впечатление. Особенно поразило Альенде, врача по образованию, что прославленный повстанческий командир был тяжело болен астмой.

Об этой встрече Альенде рассказывает: «В большом помещении, приспособленном под спальню, где всюду виднелись книги, на походной раскладушке лежал голый по пояс человек в зелено-оливковых штанах, с пронзительным взглядом и ингалятором в руке. Жестом он попросил меня подождать, пока справится с сильным приступом астмы. В течение нескольких минут я наблюдал за ним и видел лихорадочный блеск его глаз. Передо мной лежал, скошенный жестоким недугом, один из великих борцов Америки. Потом мы разговорились. Он без рисовки мне сказал, что на всем протяжении повстанческой войны астма не давала ему покоя. Наблюдая и слушая его, я невольно думал о драме этого человека, призванного свершать великие дела и находившегося во власти столь неумолимой и беспощадной болезни».

Здесь же, в коттедже, где всего лишь несколько дней тому назад жил батистовский комендант «Кабаньи», посетил больного Че корреспондент «Правды» Василий Чичков, который так писал об этом в своей книге «Заря над Кубой»:

«Комната Гевары маленькая, может, метров двенадцать. Вдоль стены две железные кровати. Между ними комод и старинное зеркало. На комоде разбросаны длинные толстые сигары, лежат какие-то служебные бумаги…

Гевара сидит на кровати в зеленых солдатских брюках, в белой майке без рукавов, босиком. На большом гвозде, вбитом в стену, висит автомат, пистолет и другое снаряжение командира…

После взаимных приветствий я попросил прежде всего разрешения сфотографировать Гевару. Без особой охоты он натянул на себя гимнастерку, надел фуражку, и фото было сделано.

— Скажите, пожалуйста, как вы определяете классовый состав участников вашей революции? — начал я, вынимая блокнот и ручку.

— Революцию делали главным образом крестьяне, — негромко начал Гевара. — Я думаю, что среди повстанцев было шестьдесят процентов крестьян, десять процентов рабочих и десять процентов представителей буржуазии. Правда, рабочие очень помогли нам забастовочной борьбой. Но все-таки основа революции — крестьяне.

У Гевары черные, очень большие и очень грустные глаза. Длинные волосы, падающие до плеч, придают лицу поэтический вид. Гевара очень спокоен, говорит не спеша, даже с интервалами, будто подбирая слово к слову».

5 января в Гавану прибыл временный президент Уррутия. Не без труда его удалось поселить в президентском дворце, занятом сторонниками Студенческого директората. Уррутия объявил о назначении кабинета министров во главе с премьером Хосе Миро Кардоной. В правительстве большинство портфелей получили представители буржуазии, вовсе не заинтересованные в осуществлении революционных преобразований. Но, но крайней мере, это не были батистовцы, реальная же власть на местах повсеместно переходила в руки деятелей Повстанческой армии, в частности, губернаторами провинции назначались активные участники повстанческой борьбы. Сам Фидель Кастро и другие руководители Повстанческой армии в правительство не вошли. Че получил на первый взгляд весьма скромное назначение: начальником военного департамента крепости «Кабанья», или, точнее, ее комендантом, Камило стал командующим сухопутными повстанческими силами.

В стране, таким образом, образовалось как бы двоевластие: с одной стороны — буржуазное правительство, не располагавшее реальной властью, с другой стороны — Повстанческая армия и связанное с нею «Движение 26 июля», которые все больше подчиняли своему контролю различные рычаги управления страной.

Представители крупной буржуазии стали группироваться вокруг президента Уррутии и премьер-министра Миро Кардоны, а антиимпериалистические силы — вокруг лидеров Повстанческой армии. Поляризация сил должна была привести к столкновению этих двух лагерей, однако исход такого столкновения пока был не ясен.

8 января в Гавану приехал Фидель Кастро. Все население столицы вышло на улицы, чтобы приветствовать повстанческого вождя. В тот же день Фидель выступил перед жителями столицы, заполнившими территорию крепости «Колумбия». Он призвал всех революционеров к единству. В этой речи Фидель упомянул и Че, назвав его «подлинным героем» революционной войны против Батисты.

9 января из Буэнос-Айреса прилетела на Кубу Селия, мать Че. Сын ее встретил в аэропорту, повез в «Кабанью», показал красавицу Гавану. Селия увидела сына возмужалым, сильным, уверенным в себе, настоящим борцом, таким, каким она всегда хотела видеть своего первенца,