Плутовка Ниниана ; Сила любви ; Роковые мечты - Мари Кордоньер

Ниниана дрожала под его беспощадным, испытующим взглядом. Как теперь поддерживать дальше великую ложь?

— Я… я не знаю, о ком вы говорите. У меня… нет кузена… Вы с кем-то меня спутали, — хрипло бормотала она, отчаянно стараясь отвернуть голову в сторону.

Голос внес окончательную ясность. Хриплый, сдавленный, измененный и все же волнующе напоминавший мелодичный альт Нинианы. Голос, преследовавший его даже во сне и делавший легковесное чириканье вечно недовольной Дианы еще более невыносимым. Какое безумие! Коли раньше положение было тяжелым, то теперь оно становилось чудовищным!

— До сих пор, месье Камара, я обманулся лишь в одном человеке, и это была женщина. Поверьте мне, я умею считать до двух! — ответил барон вызывающе и отпустил ее плечо, как будто обжегшись.

Ниниана поспешно отшатнулась от него. Его многозначительное замечание не способствовало успокоению ее и без того взвинченных нервов. Она до крови закусила нижнюю губу. Почему он вдруг от нее отвернулся? Ниниана уставилась на его мундир. У нее буквально чесались кончики пальцев от желания погладить темные волосы на затылке. Чтобы не поддаться искушению, Ниниана стиснула руки.

Она и не подозревала, что барон де Мариво боролся с такими же противоречивыми чувствами. После первого потрясения от радости встречи и последующей вспышки гнева ему необходимо было трезво оценить ситуацию.

Ошибочный жест, ошибочное слово — и Ниниану не спасти. Ей почти наверняка грозит обвинение в государственной измене как наивной жертве, оказавшейся между интригами кардинала и жаждой мести взбешенного короля. В данном конкретном случае женский пол ей только повредит! Людовик сыт по горло разбирательствами с интригующими дамами и желает раз и навсегда обеспечить себе покой.

Иву де Мариво не удавалось прогнать от себя трагическую картину будущего. Вот Ниниана де Камара кладет красивую голову на плаху перед главным палачом Парижа. А что он способен предпринять для избавления Нинианы от смерти, а себя от безысходного отчаяния?

Глава 16

— Стража! Заприте этого человека в камере рядом с рабочим кабинетом его Высокопреосвященства! Вы отвечаете головой за то, чтобы он не сбежал.

У двери барон де Мариво снова обернулся к Ниниане.

— И… да, позаботьтесь о том, чтобы он мог немного почиститься. Кардинал не любит следов пыток и насилия!

Повышенное внимание к впечатлительности человека, способного одним росчерком пера послать ее на смерть, показалось Ниниане настолько абсурдным, что она едва избежала нервного срыва.

Одновременно она с ужасом спрашивала себя о причинах перемены в поведении барона. Ниниана готова была поспорить, что он ее узнал и, возможно, даже мог бы спасти. А он после нескольких минут мрачного ворчания вдруг повернулся на каблуках и поднял на ноги стражу у дверей. Забыв о гордости, она бросилась за ним и схватила его за руку.

— Что… что вы хотите сделать со мной, месье?

Она ощутила напряжение крепких мышц под пальцами, но в равнодушных черных глазах ничего не изменилось. Наоборот, презрительным жестом он смахнул ее пальцы со своей руки, а затем сделал вид, что стирает следы грязи с рукава. Словно оглушенная, поглядела Ниниана на барона, превратившегося так скоро из мужчины, которого она страстно любила, в бессердечного циника. У нее в ушах прогремели его слова:

— Не трогай меня, парень. Если его Высокопреосвященство решит что-то тебе сообщить, ты об этом узнаешь. А сейчас прочь!

Униженная и глубоко оскорбленная Ниниана подняла с пола свою накидку. Возможно ли, что Мариво узнал ее и именно поэтому отверг? Что он предпочел впредь видеть в ней пойманную шпионку, а не женщину? Она судорожно сглотнула, и помещение утратило свои очертания у нее перед глазами. К ее паническому ужасу добавилось еще удручающее сознание того, что в эту ночь рухнули последние наивные мечты. Она осталась одна. Как в тумане, завернулась она в накидку и дала себя увести.

Ив де Мариво прочел всю бурю чувств на ее лице. Как страстно ни хотелось ему обнять Ниниану, он отказался от своего желания. Ей нужно сейчас много сил, а он по опыту знал, что ярость и разочарование часто являются источником энергии.

Тем не менее он растерянно поглядел на закрытую дверь и с трудом стал разбираться в необычных событиях ночи. Ниниана де Камара. Теперь он и сам не знал, чего ему хотелось больше: задушить или расцеловать ее. Встречалось ли еще кому-нибудь подобное отчаянное существо? Воспоминание о том, как три беззащитные женщины ехали в старой, полуразвалившейся колымаге по всей Южной Франции, и сейчас, задним числом, заставило его покрыться, холодным потом. А потом та независимая, гордая манера, с которой она сыграла перед ним роль юного, порывистого Норберта! Он вспомнил о препятствиях, которые чинила ему Паулина, когда он собирался посетить якобы больного Норберта в его комнате. Почему он тогда отступил? Он избавил бы их обоих от многих бед и трудностей, если бы уже в те дни сумел убедить эту упрямую, независимую личность в бессмысленности ее планов.

Но предаваться воспоминаниям сейчас некогда. Ниниана в своем неведении привела в движение лавину, и теперь неизвестно, кого лавина увлечет за собой в пропасть. Удастся ли изменить ее направление?

Узкая каморка — три шага в ширину и пять в длину, скамейка и непокрытый стол — вот и вся мебель. С потолка свисал на железной цепи светильник, дававший скудный свет. На стенах, от каменного пола до опорных балок, не было ни одного окна. Воздух был сырым и окутывал пронизывающим холодом.

Ниниана сидела на скамейке, положив руки на стол и спрятав лицо в ладони. Пыталась собраться с мыслями. Но напрасно. Предательское письмо свинцовой тяжестью лежало под рубашкой. Смертельный страх ощущался во моем теле. Она пребывала между надеждой и отчаянием, и близкое погружение в полное безразличие проникало в ее кровь парализующим ядом. Тяжелый вздох вырвался из груди, когда, подняв голову, она осмотрелась. Еще бы полная тьма, несколько крыс и гнилая солома — и все совпало бы с ее мрачным представлением о тюремной камере. Впрочем, и без того здесь было холодно, мрачно и неуютно.

Ниниана плотнее закуталась в накидку, но озноб не уменьшался. Дверь, в которую она вошла, ни на дюйм по выступала из стены. Ей казалось, что она здесь погребена заживо. Кто ее станет искать, если ее оставят в камере навсегда?

Люсьен? Он, наверное, сидит в такой же камере, если не оказал сопротивление при аресте и не погиб от шпаг гвардейцев. Брат не тот человек, который добровольно сдастся. Слишком хорошо знает он, какой жребий ждет его в руках Ришелье.