Улыбка Диллинджера. ФБР с Гувером и без него - Юрий Чернер

Подключение к кабелю было произведено достаточно искусно, и в течение года агентура МИ-6 подслушивала переговоры между советскими штабами и подразделениями. Весьма строгая система «компартализации» в британской разведке позволяла удержать, несмотря на активность группы советских разведчиков в МИ-5 и МИ-6, эту операцию (ее кодовое название — операция «Серебро») в секрете больше года, прежде чем кабель был выведен советской стороной из эксплуатации. Вряд ли это была случайность или рутинное технико-эксплуатационное решение; британцы связывают это с утечкой информации, которая произошла после вовлечения в операцию ЦРУ. Но подозрения у англичан возникли значительно позже, а в то время были предприняты попытки нового «подземного шпионажа». Возведение Берлинской Стены, которая серьезно сократила поток разведывательной информации из одной из самых острых зон конфронтации, заставил пойти американцев на осуществление аналогичной операции (она была даже названа по аналогии с первой удачей, «операция «Золото») — спец-тоннеля в Берлине. Это было достаточно дорогостоящее капитальное сооружение — штольня длиной 150 метров и двухметрового диаметра. Она проходила на глубине 4,5 метра от подвала американского склада боеприпасов до советского армейского узла связи в Восточном секторе Берлина. В конце штольни было оборудовано достаточно приличное помещение для обеспечения круглосуточной работы военных разведчиков. Достаточно строго соблюдался режим секретности, а также поддержания «бесшумности» работы поста наблюдения и прослушивания. Данные, полученные МИ-6 и ЦРУ, котировались очень высоко; когда, чуть больше чем через год после начала работы, на туннель «наткнулись» советские военнослужащие-ремонтники, это было воспринято как большая, но, в общем-то, рутинная в практике разведки неприятность. Но Москва постаралась раздуть эту неприятность до большого международного скандала, который привел (впрочем, здесь сказалась и Вашингтонская конъюнктура) к отставке братьев Даллесов, госсекретаря США и директора ЦРУ. И только спустя десятилетие оказалось, что Москва «использовала» англо-американский туннель дважды: и для перетряски американского истеблишмента (Даллесов в Кремле очень не любили ни при Сталине, ни при Хрущеве), и для обильного снабжения спецслужб главных противников дезинформацией. На самом деле очень успешный «крот», кремлевский шпион в МИ-6 Джордж Блейк сообщил руководству советской разведки о туннеле, когда тот существовал только еще в проекте — и у советской стороны было достаточно времени на подготовку и организацию дезинформации.

Кстати, идея прокладки спецтуннеля понравилась и советским, и китайским разведчикам. Первые проложили туннель в здание израильского посольства в Москве, правда, использовать его не смогли — туннель был выявлен. Вторые, то есть китайцы, прорыли туннель к зданию посольства верного советского союзника, ГДР, в Пекине, и какое-то время им «пользовались».

Представляется вполне логичным, что в ЦРУ не сочли нужным особо распространяться об отрицательных сторонах своего «туннельного» опыта. Тем более, что представлялось возможным скрытно осуществить самую демаскирующую часть работ: собственно прокладку, буровые работы, которые, ну, никак не бывают бесшумными. Прокладку можно было производить во время строительства самого здания посольства, осуществляемого американскими строителями.

Заказчиком и координатором работ стало ФБР. По принятому в США разделению полномочий, проведение тайных мероприятий на собственной территории ЦРУ осуществлять и не могло. В принципе, здесь существовала правовая коллизия: если эту операцию считать разведывательной, то этим могли заниматься и цээрушники — территория посольства другого государства не считается «своей» территорией. Контрразведывательной же операцией всю эту затею можно было считать с определенной натяжкой — в международном праве однозначно определен статус посольства, и любая разведывательная деятельность дипломатов считается не легитимной и является основным поводом для прекращения их мандатов и высылки из страны пребывания. Проводить контрразведывательную операцию — это как бы заведомо предполагать нарушение посольством или его сотрудниками их статуса дипломатов, причем всеми сотрудниками, включая тех, против которых нет и никогда не будет никаких оснований для обвинений. Так что ЦРУ, по-видимому, предпочло не нарываться на излишние правовые осложнения — и наверняка учло негативный опыт прошлых операций. Тем более, что как раз в то время в ЦРУ планировалась и готовилась собственная, уже сугубо разведывательная операция: попытка подключения к секретным подводным кабелям связи штаба советского Тихоокеанского флота[47].

Неучастие ЦРУ в операции не означало полную неинфор-мированность о ней. Скорее всего, информация о затее джи-менов поступила в Москву от весьма осведомленного «крота», агента в ЦРУ Олдрича Эймса, еще до окончательного завершения строительства и туннеля, и посольства.

Все это происходило в конце восьмидесятых — начале девяностых, когда весьма серьезно изменилась внешнеполитическая обстановка. Холодная война прекратилась (или, как чаще говорят, Запад ее выиграл), на высшем уровне состоялись сенсационные шаги по сближению сверхдержав, даже на армейском уровне они перестали считаться «вероятными противниками». Но все это время в ФБР продолжали вести свой «большой подкоп» — массово и успешно внедряли джи-менов в строительные фирмы, занятые на Висконсин-роуд, решали сложные технические проблемы из числа хорошо понятных горнякам и метростроевцам, привлекали ведущих специалистов для разработки и внедрения самых передовых технологий подслушивания и подглядывания. В Бюро очень хотели верить, что их старания, весьма серьезные и комплексные меры по обеспечению режима секретности, крупные денежные вложения и интеллектуальные затраты обернутся получением первоклассной информации. Они так этого хотели, что не вняли даже завуалированному предупреждению, полученному на самом высоком уровне из Москвы.

Передача тогдашним главой КГБ Вадимом Бакатиным американской стороне документации о закладке прослушивающих устройств в новом здании американского посольства в Москве, предпринятая, естественно, с санкции высшего политического руководства, вызвала едва ли не однозначную осуждающую реакцию в российской прессе и парламенте. «Предательство» — едва ли не самая распространенная оценка действий Бакатина. Но по истечении десятилетия смысл широкого жеста руководителя Лубянки осознается совсем по-иному. Американская сторона первой подняла шум о том, что при строительстве нового здания посольства в Москве производится закладка стационарной системы подслушивания; шум этот был вызван как утечками информации из КГБ и ГРУ, унесенной перебежчиками на запад, так и «кротами», и собственным американским опытом технических разработок и разведывательных акций. Косвенно этот скандал был призван еще и отвлечь внимание от действий американской стороны. В общем-то, становилось ясно, что реальной разведывательной «пользы» от всей масштабной и дорогостоящей затеи КГБ не будет: предупрежденные американцы ужесточат режим секретности внутри посольства, обеспечат полную закрытость от прослушивания «бункеров», спец-комнат, которые обязательно в посольствах оборудуются — и одновременно будут пичкать русских дезинформацией.

Но точно так же не могло быть реальной разведывательной «пользы» и от затеи ФБР, туннеля между Висконсин роуд и Тунло роуд, под холмом в центре Вашингтона. Советская сторона знала о строительстве к тому времени уже несколько лет — хотя бы из информации Эймса. И жест Бакатина означал намек, разве что не прямое предложение американцам: прекратить тратить силы и средства на практически бесполезную затею (ну и, естественно, никак не согласующуюся с духом новых времен, наступающих после холодной войны).

Для серьезных аналитиков намек был сделан более чем достаточный. Но, как известно, не слышит не тот, кто ушей не имеет, а тот, кто слышать не желает. Строительство и оборудование спецтуннеля в Вашингтоне продолжалось, и в 1992 году, когда в здание начали вселяться сотрудники российского посольства, начала поступать информация.

ФБР потребовалось пару лет, чтобы заставить себя признать, что «перехватываемая через туннель информация не соответствует действительности» — то есть, попросту, россияне знают о прослушке, и «сливают» в туннель дезинформацию. Впрочем, это признание еще долго не выходило за стены Бюро, в котором несколько лет проводилось внутреннее расследование с целью выявления каналов утечки информации.

Очевидную версию об утечке информации через ЦРУ, где работали несколько серьезных «кротов», в Бюро не захотели признать: это означало бы признание в нарушении принципа разделения полномочий. В Бюро старательно искали «крота» в своих рядах и в конце концов, уже в 2001 году, его нашли — это оказался специальный агент Роберт Ханссен, работник подразделения ФБР, обеспечивающего безопасность российских дипломатов в Америке.