Отражения (Трилогия) - Вероника Иванова

Он, и в самом деле, высокого мнения обо мне. И я даже понимаю, что надоумило Борга занять именно эту позицию. Понимаю. Эх, залепил бы сейчас сам себе десяток пощёчин! Правда, членовредительство делу помочь не сможет, и взглядом — в отличие от ситуации с принцем — с проблемой не справишься. Опять наступает черёд слов? Бедненькие... Придётся вам сейчас поработать, да ещё как. И становиться «взрослым» — рановато:

— Я бы извинился, дяденька, но ведь тебе моё извинение не нужно... Да и мне самому — тоже. Честно говоря, лучше всего нам с тобой сейчас распрощаться и похоронить в памяти все прежние встречи. Да, пожалуй, так и сделаем, но прежде... Скажи, зачем ты подал прошение об отставке?

— Очередная шутка?

— Шутка? И в мыслях не держал!

— Почему же мне кажется, что ты надо мной издеваешься? — карие глаза чуть потемнели. От гнева? Нет, от разочарования.

— А вот теперь впору обижаться мне! — я скорчил гримасу, соответствующую произнесённым словам. Насколько удачно получилось, не мне судить, но Борг настороженно сдвинул брови:

— На что?

— На твой недалёкий ум, конечно!

— Недалёкий ум? — во взгляде великана боролись два противоречивых желания: намылить мне шею и признать мою правоту.

— А какой же ещё? Человек мудрый... нет: человек взрослый и опытный пропустил бы мои глупости мимо своих ушей, а ты... Не только внимательнейшим образом выслушал, но и пустил внутрь своей черепушки, позволяя сорнякам заполонить поля разума и вытравить на них все всходы!

— Какие поля? Какие сорняки? Хватит этих иносказаний! Говори прямо и чётко!

Ну, наконец-то! Дяденька вошёл в раж. Точнее, достиг того уровня эмоционального накала, когда любое слово оседает в памяти тяжёлым грузом, и даже по пришествии в прежнее уравновешенное состояние избавиться от непрошеных гостей не удаётся. Если, конечно, не уметь освобождать ядра орехов из плена скорлупы.

— Как пожелаешь! Говорю прямо: какой из тебя, к фрэллу, камень «Опоры», если меняешь мнение при каждом удобном случае?

— Я ничего не менял!

— Неужели? А к чему этот каприз с прошением? Стыдно, дяденька: большой и сильный, а ума не нажил. Правда, в народе говорят, что там, где есть сила, там не остаётся места для...

Он всё же не выдержал: рука ушла в замах, но кулак до моего лица так и не добрался, позволив мне облегчённо перевести дух. Конечно, я бы не рассыпался, но кому приятно неделю кряду ходить с синяком под глазом?

А вообще, не достигший завершения, жест меня порадовал. Правда. Порадовал, потому что недвусмысленно показал: в общении со мной Борг открыт до предела. Если таковой вообще имеется. И я завидую рыжему. Почему? Это же так просто: он нашёл человека, рядом с которым не нужно пользоваться масками! За такое сокровище не жаль заплатить любую цену. Не верите? Как бы вам объяснить?... Любая маска, носимая нами, является не просто приятным дополнением к личности — в таком случае не возникало бы никаких проблем. Нет, маска — часть нас самих, плоть от плоти, кровь от крови, но при этом невыносимо чужая вещь, и в этом состоит главная опасность. Опасность потерять своё истинное лицо под ворохом мнимых. Потерять, кстати, в прямом смысле этого слова [117]...

— И всё-таки, надежда есть, — задумчиво почёсываю подбородок.

— Надежда на что?

— На твоё дальнейшее разумное существование, дяденька. Но только после того, как выслушаешь ма-а-а-а-аленькую лекцию.

— Лекцию? — Борг хмурится, но уже не недовольно, а растерянно.

— Ну да. О пользе и вреде неожиданных открытий. Ты так и не ответил, почему подал нелепое прошение... И не надо. Я не знаю всего, что за несколько часов набило внутри твоего черепа неслабые шишки, зато мне известны собственные ошибки. И очень грустно сознавать, что они заставили ошибиться и тебя.

— Я не ошибся, — чересчур твёрдое заявление. Именно такие, излишне жёсткие вещи разрушаются проще всего.

— Правда? А мне думается иначе. Ты наслушался моих бредней и сделал неверный вывод. Впрочем, страшно вовсе не это. Страшно то, что ты принял моё мнение за непогрешимое.

— И вовсе...

— Принял, принял! И сейчас я подробно объясню, как не надо поступать разумному человеку. Во-первых, ты усомнился в справедливости своей искренней привязанности к принцу. Усомнился? То-то же! Но это как раз очень полезное свойство — уметь сомневаться. А вот дальше... Дальше всё развалилось. Ты не должен был признавать поражение своих умозаключений перед моими. Ни в коем случае! Хотя бы потому, что я имею обыкновение ошибаться по сотне раз на дню... Надо было вступить в бой, а не сдаваться. Понятно, дяденька?

— Я и не сдавался... — буркнул рыжий. — Просто что-то щёлкнуло в голове, и сразу стало ясно: я был слишком доверчив.

— Тебя это пугает? Зря! Доверчивым обычно бывает только очень сильный и очень мужественный человек, потому что довериться кому бы то ни было — необыкновенно трудная задача. А ты с ней шутя справился... Поздравляю!

— Было бы, с чем...

— Ещё поймёшь. Позже, когда спокойно нальёшь себе кружку эля, присядешь в тёплом уголке и расслабишься. Попрошу только об одном.

— Не напиваться? — карий взгляд постепенно приобретает прежний азарт.

— И это тоже, но во вторую очередь. А в первую... Не бросай принца. Не оставляй его одного перед целым сонмом врагов — не по-людски это как-то.

— Но...

— Все мы несовершенны, дяденька. Да, его высочество вёл себя неумно, что ж поделать? Никто из живущих на этом свете не поручится, что всегда и везде действовал расчётливо и справедливо... Но у Дэриена есть одно замечательное качество: он способен учиться. И за одно это ему можно простить прежние... неблаговидные поступки. Потому что в будущем он уже не совершит то, в неприглядности чего удостоверился. И лучше, если вы будете учиться вместе!

— Вместе... — хмыкнул Борг. — Считаешь, что я тоже нуждаюсь в уроках?

— А ты против? Согласен, учиться — не самая приятное времяпрепровождение. Я, например, ненавижу уроки... Но от них никуда не денешься, к сожалению.

— Особенно когда наставником выступает Судьба, — подхватил рыжий, чем вызвал моё насмешливое фырканье:

— Судьба? Э нет, дяденька: Слепая Пряха всего лишь ткёт Путь и расцвечивает его узорами Спутников. Мы сами являемся и учениками, и учителями. Попеременно. Друг для друга.

— Хочешь сказать, что чему-то учился и у меня? — недоверчивый прищур.

— А как же! Верности и преданности, например. А ещё способности открывать душу и не требовать за это каких-либо благ... Да мало ли чему! Всего и не упомнить.