Поправка курса (СИ) - Щепетнёв Василий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да… Да, похоже…
— Настолько похоже, что можно говорить об идентичности.
— Но зачем? Валерий Николаевич, зачем?
— Это не я! Вы ничего не докажете? И уберите собаку, наконец!
— Не я — что? Что «не я»?
— Ничего!
— И мы не собираемся никому ничего доказывать. Нужды нет.
— Тогда что вам нужно?
— Лично мне — успокоить доктора Альтшуллера.
— Ну, успокоили, и что?
— А вот, — я сел за стол, обмакнул перо в чернильницу и написал на листке бумаги, диктуя себе вслух: «Я, Никитин Валерий Николаевич, получил от агента М. пятьсот рублей за сведения об организации „Прометей“, членом которой состою, в чём и даю данную расписку. Дата, подпись».
— Что за ерунда? Какие пятьсот рублей?
— За деньгами дело не станет, — я достал бумажник и выложил пять сторублевых купюр. — Извольте получить.
Я помахал листком, чтобы чернила окончательно высохли.
— Смотрите, буквы «р» и «б» — копия тех, что в конторской книге. И подпись господина Никитина, может, и не идеальна, но для Аспида сойдет. Вы, господин Никитин, ведь знаете, как поступает Аспид с предателями? Это ликвидатор у них, в «Прометее», по кличке Аспид. Ненавидит чиновников, особо ненавидит охранное отделение, но пуще всего — предателей. Их он казнит особым лютым способом… впрочем, к ночи рассказывать не буду.
— Это… Это подло!
— Ага! А похищать девочек — не подло? Я, Исаак Наумович, навел справки. Действительно, это сын почтенного купца Николая Сергеевич Никитина. Был в подозрении по поводу похищения Тани Куташовой, дочери известного адвоката. С адвоката потребовали выкуп. Он заплатил, но девочку так и не вернули. Она пропала. Среди прочих подозревали Валерия Николаевича. Но доказательств не нашли. Однако Николай Сергеевич Никитин сына своего знал, и потому велел никогда более на пороге своего дома не появляться. Как он оказался в Ялте — отдельная тема. Но, видно, старые повадки неискоренимы. Похищать девочку ему не с руки — Ялта город маленький, такое незаметно не провернуть, тем более в одиночку. А денег хочется. Вот он и пошел на компромисс: напугать. Ну, попугал. А теперь я его напугаю. Завтра утром эту расписку получит Аспид. Так что сроку у тебя, малой, двенадцать часов. Беги, Никитин, беги!
— Я-то убегу, — внезапно успокоившись, сказал Никитин. — А вас всех ждет гибель. Не сегодня, может быть даже не завтра, но неизбежная гибель. А девочка жива и здорова, не волнуйтесь. Её удочерили порядочные люди. И я, конечно, никого похищать не собирался. Просто срочно понадобились деньги.
— Так берите, — ответил я. — Булька, идем.
Булька нехотя отпустил ногу Никитина. Так весело играли…
— Нет, он не бандит, Никитин. Он анархист. Идейный, — рассказал я доктору на обратном пути. — Поэтому я и дал ему двенадцать часов. Пусть бежит.
— А этот… Аспид…
— Я блефовал. Я не знаю, где Аспид (тут я соврал, знаю, далеко, в Варшаве), но и он не знает. Он даже в лицо не знает Аспида, конспирация. Но наслышан. И теперь в каждом он будет подозревать палача. А нечего похищать девочек!
— Но он ведь сказал, что с девочкой все в порядке.
— Кроме того, что родители лишились дочери, а дочь родителей.
— Но как это могло случиться? Почему девочка никому ничего не сказала?
— Ей было два года, девочке. Ну, и другие обстоятельства… — я вышел у Дома Роз и распрощался с доктором.
— Но почему вы дали ему деньги? — задал последний вопрос Альтшуллер.
— Заслужил.
Авторское отступление
Происшествие у Доггер-банки, или же Гулльский инцидент, получивший в английской прессе прозвище «The Russian Outrage» случилось во время похода Второй Тихоокеанской эскадры. Российские суда были атакованы неизвестными миноносцами, открыли ответный огонь, в результате которого потопили английское рыболовецкое судно и повредили собственный крейсер «Аврору».
Были там миноносцы, или за них приняли английских рыбаков, до сих пор неясно. В результате наступило дальнейшее охлаждение англо-российских отношений. России пришлось выплатить более полумиллиона рублей компенсации английским рыбакам, международная пресса назвала эскадру Рожественского «флотом безумцев» (fleet of lunatics).
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Словно предчувствуя это, царская чета незадолго до происшествия на Доггербанке уволила няню-англичанку: «Сегодня после многих недель колебаний Аликс, сильно поддержанная мною и княг. Голицыной, наконец решила уволить англичанку — няню детей Мисс Игер» (Дневник Николая Второго, запись от 29 сентября 1904 года).
Угроза похищения дочери доктора Альтшуллера — реальный факт. «Больные и неимущие студенты постоянно жили в доме Альтшулеров на бесплатных харчах, и тут даже случались курьезы. Доктору стали приходить письма неизвестного шантажиста с требованием денег: иначе будет похищена его дочь. И вот однажды жена врача Мария Абрамовна понесла наверх поднос с обедом… и застала „бедного студента“ за сочинением очередной анонимки» (Геннадий Шалюгин, «Врач великих писателей», «Медицинская газета» от 31 июля 2002 года).
Глава 19
19
27 октября 1904 года, среда
Ялта
— Вполне удовлетворительно, если не сказать отлично, — похвалил я сам себя.
Пришло письмо от господина Бирна, эсквайра, в котором тот уведомлял, что оговоренные средства переведены на счет Владимира Ульянова своевременно. Двести пятьдесят фунтов за переработку труда «Развитие капитализма в России». И ещё двести фунтов за две брошюры, «Экономика русско-японской войны» и «Внутренние и внешние займы Российской Империи». С учётом уже уплаченных двухсот пятидесяти фунтов аванса, господин Ульянов получил семьсот фунтов, начиная с июня этого года. Сумма не дикая, но вполне приятная. Для эмигранта особенно.
Кроме того, писал господин Бирн, израсходовано восемьдесят фунтов на отклики в прессе. Вырезки прилагаются.
Я взялся за вырезки. Взвешенный анализ и сдержанное одобрение. Общий вывод: на горизонте мировой политической науки появился интересный, и, очевидно, крупный мыслитель, достойный продолжатель дела Маркса. Но не будем спешить, будем ждать новых публикаций.
Что ж. Поощрение толковых критиков — дело благородное. Пиши господин Ульянов чушь и дичь, никакие субсидии не помогли бы. А так — критики прочитали, подумали, потом ещё раз подумали, и дали отзыв. Как обычно, честный и беспристрастный. Восемьдесят фунтов — не подкуп, а цена работы. Девиз английских обозревателей «Нам платят за правду» — не пустые слова. И брошюрки с работами Владимира Ульянова покупают не только подставные лица, далеко не только. А клака, что клака? Клака — штука нужная и нисколько не зазорная, напротив. Ведь что такое чирлидинг, как не клака? А выглядят чирлидерши очень симпатично.
И я поручил господину Бирну заказать у господина Ульянова серию статей о геополитических последствиях русско-японского конфликта. И, в связи со срочностью и высоким качеством, поднять оплату труда господина Ульянова с двадцати до тридцати фунтов за тысячу слов. Это первое. Заказать обзор произведений господина Ульянова в двух, нет, лучше в трех ведущих газетах Северо-Американских Соединенных Штатов, это второе. Пора, пора выходить на трансатлантический уровень.
Написал, запечатал письмо в синий конверт. Синий — значит, господин Бирн найдет его в своей почте завтра утром. Как? Секрет фирмы. Нуль-туннели и прочая наукообразная белиберда. Да.
Или просто: магия.
Нет, я не пытался подкупить господина Ульянова. Замысел другой: во-первых, сделать из него мыслителя-марксиста мирового масштаба. Сейчас он миру неизвестен. Сейчас он и России практически неизвестен. Маленькая заграничная партийка, погрязшая во взаимной грызне — кому она интересна? А вот интересна. Видные социалисты всего мира теперь читают Ульянова, цитируют Ульянова, спорят с Ульяновым — это вам не шутка, русский человек живет с оглядкой на Запад, даже когда всецело отрицает влияние Запада. Даже особенно когда отрицает. Второе — возможность — пусть чисто гипотетическая — возглавить мировое социалистическое движение. Провести революцию в мировом масштабе, по Марксу — от таких перспектив у любого голова закружится. Ну и в третьих — обуржуазивание, куда же без этого. Легко нищему и бездомному призывать к разрушению мира. А если ты в этом мире уважаемый, авторитетный человек, человек, ко мнению которого прислушиваются лучшие умы, который сам может стать лучшим умом? Ну, и на бытовом уровне сознание того, что сам, своим трудом, а не попрошайничеством, обеспечиваешь себя и свою семью? Не просто обеспечиваешь, а даешь семье комфорт, достаток, опять же уважение окружения? Тридцать фунтов за тысячу слов — это сто пятьдесят фунтов за брошюру. Годовое жалование отца, Ильи Николаевича Ульянова — за брошюрку! Видишь, папа, я тоже кое-чего стою! Добился! Сам добился!