На пути в Дамаск. Опыт строительства православного мировоззрения - Сергей Юрьевич Катканов

бы нам терпеть такое болезненное лечение. Сколько бы мы не враждовали на Бога, Он все равно не оставляет нас Своей заботой, только по мере нарастания нашей вражды, лечение приходится применять все более болезненное – иначе уже ни как.

Таково православное понимание того, что мы склонны считать "карами небесными". Нет, Бог – не каратель. Откуда же тогда у нас взялось карательное богословие? Даже в храмах на стенах рисуют картины страшного суда, где грешники подвергаются самым изощренным пыткам. Это ж просто школа юного садиста. Где тут православие? Тут его нет. Но как это объяснить атеистам, если они видят такое в православном храме? Храм что ли объявить не православным? Или незадачливого богомаза анафематствовать? Или настоятеля от Церкви отлучить? Так и сам ненароком в карателя превратишься.

А началось все, не извольте сомневаться, с соображений чисто педагогических. Представьте себе диковатую русскую деревеньку прежних веков и попа Ивана, который выучил службу на слух, но ни читать, ни писать не умеет. Поп Иван безграмотный, но ревностный и сильно переживает, что мужички попивают, да погуливают, да поворовывают, а ведь случаются и убивцы. Как мужичков-то вразумить? Вот и гремит поп Иван с амвона нечеловеческим голосом: "Черти вас всех в аду на сковородках будут жарить!" Поп убедительный, а мужички впечатлительные. Многие потом от греха-то и воздерживаются. Боязно все-таки.

И вот представьте себе, что в деревню приезжает грамотей вроде меня и начинает мужичкам теорию толкать, что ни каких адских сковородок нету и еще много всяких мудреных слов, которые мужички мимо ушей пропускают, одно усваивая твердо: сковородок нету и бояться нечего. Я очень даже хорошо вижу, как мужички все заулыбались, да заоблизывались. Один, к примеру, думает: "Хотел вчерась на сеновале Акулину завалить, однако, воздержался, испугался Божьей кары. Но ежели Бог ни какой не каратель, то чего терпеть-то? Акулина-то уж больно сладкая".

И начинается в той деревне такой "Содом с Гоморрой", что я, справедливо усматривая в себе причину разыгравшегося непотребства, рву на себе от отчаяния волосы, а поп Иван подходит ко мне и говорит: "Дурак ты, братец, хотя и умный".

Да ведь это все не обязательно в стародавней глухой деревне могло быть, а и в нынешнем городском храме. Народное сознание все равно упростит слишком мудреные религиозные построения, и неплохо бы заранее подумать, в какую сторону пойдет это упрощение и к каким последствиям это приведет. И вот тут уже начинаешь капитально задумываться: да настолько ли поп Иван не прав? Ведь действительно в аду будет очень плохо, и насчет адских мук – это сущая правда. А то, что адские муки – не наказание, а лишь последствия нашей греховности, и Бог отправит грешников в ад не из жестокости, а из милосердия… Ну, может быть, и не делать на этих моментах акцент из педагогических соображений?

И тогда получается ложь. Тогда получается клевета на Бога, кощунство. Как можно строить проповедь на кощунстве? Страшный вопрос.

Тут надо тоньше. Тут нельзя с кола рвать. Тут надо чувствовать, к кому обращаешься. Правда о Божьем милосердии должна прокладывать себе дорогу. Но правда не терпит революций. Мы очень хорошо знаем, к каким чудовищным последствиям могут привести попытки вдруг резко и неожиданно поставить религиозное сознание с ног на голову. Ко всему, что касается веры, надо подходить бережно и трепетно.

Могу ли я доказать, что эта концепция – чисто православная, святоотеческая, а не еретическая? Нет, не могу. Для этого надо быть богословом. Для этого надо всю жизнь посвятить изучению святоотеческого наследия и надо тонко чувствовать дух писаний святых отцов. Настоящие богословы – большая редкость. Но я вас уверяю, что сегодня в России такие богословы есть. И если вы захотите, то познакомитесь с их трудами.

Реестры грехов

Сейчас иные батюшки очень произвольно верстают длинные перечни грехов, в которых православным надлежит каяться. Причем, у разных батюшек могут быть очень разные представления о том, что есть грех, а что не есть. Слушать или не слушать можно любого батюшку по собственному выбору. В ином храме на вас наложат суровую епитимью за то, на что в другом храме благодушно махнут рукой. В иной книге православные ревнители благочестия гремят анафемами по поводу того, что в других православных книгах фактически признается нормой современной жизни.

Это вполне объяснимо. В нашей жизни появилось много новых явлений, оценивая которые мы не можем опереться на авторитет святых отцов. Святитель Василий Великий ни чего не говорил ни про ИНН, ни про рок-музыку, ни про курение табака. А вот насколько авторитетно суждение условного «отца Василия», про которого мы знаем, что он хороший, но не великий, это мы уже решаем сами.

Не трудно понять, что в такой ситуации возрастает роль мирян в церковной жизни. Мы не можем ссылаться на то, что «так священник сказал». Мы вынуждены думать своей головой, выбирая, на какое из различных суждений различных священников опираться. Конечно, иной батюшка с удовольствием поставит знак равенства между своим голосом и голосом Церкви, но мы должны понимать, что это вовсе необязательно так и есть. От лица Церкви не имеет права говорить даже патриарх. Мнение Церкви может выразить только Собор, а по значительному количеству вопросов современной жизни соборных суждений нет. Как же нам тогда узнать мнение Церкви по этим вопросам? Ну в общем-то пока ни как. При этом надо помнить, что полнота истины пребывает только в полноте церковной, а Церковь – это не сумма батюшек, это в том числе и миряне, то есть каждый из нас.

Как-то, было дело, одна женщина пришла к вере и задавала мне много вопросов. На какие смог – ответил, а кроме прочего посоветовал книги Андрея Кураева. Через некоторое время встречаемся, и она говорит: «Нашла книги Кураева, начала читать, но мне у нас в храме сказали, что эти книги – запрещенные». Тут уж я не смог удержаться от смеха. Говорю: «Отца Андрея от Церкви ни кто не отлучал и, соответственно, его книги ни кто не запрещал. Ну разве что некий батюшка запретил своим прихожанам читать Кураева. Вольному воля, конечно, но у меня возникает вопрос: не много ли берет на себя этот батюшка, запрещая книги доктора богословия и преподавателя Духовной Академии?»

В общем, если кто-то скажет, что читать Кураева – грех, возьму на себя смелость не согласиться. Но и следовать за каждым суждением Кураева ни кому не посоветую. Не хочется думать, да? А придется.

Вот, к примеру, некоторые священники накладывают епитимию на тех, кто празднует Новый год, полагая это грехом. Но давайте разберемся,