Том 68. Чехов - Наталья Александровна Роскина

достижению ближайшей цели, он слышит негромкий иронический голос, напоминающий ему, что, в конечном счете, лю­бая надежда обманчива ... Именно эта мысль лежит в основе пьес Чехова. Разочаро­вание — вот его основная тема.

«The Russian Stage». — «Quarterly Review, 1912, v. 217, № 432, p. 27.

АРНОЛЬД БЕННЕТ

Когда в 1909 г. А. Беннет (Arnold Bennett, 1867—1931), всегда внимательно сле­дивший за развитием литературы других стран, познакомился с рассказами Чехова, он уже пользовался широкой литературной известностью как автор ряда социально- бытовых романов и считался одним из крупнейших писателей Англии этого периода. Он первым в Англии отозвался на книгу рассказов Чехова в переводах Лонга. Рецен­зия на эту книгу была помещена им в журнале «New Age», 18 марта 1909 г., и затем пере­печатана в книге А. Беннета «Книги и лица» («Books and Persons, Being Comments on a Past Epoch». 1908—1911. L., 1915). На одну из первых постановок Чехова в Англии, осуществленную Обществом любителей сцены в мае 1911 г. в Лондоне (постановка «Вишневого сада»), Беннет откликнулся рецензией в журнале «New Age», 8 июня 1911 г., затем перепечатанной в той же книге. Мысли о Чехове содержатся и в дневниках А. Беннета («The Journal of A. Bennett 1896—1928». L. and N. Y., 1933).

Ниже приводятся наиболее интересные высказывания Беннета о Чехове.

Говоря между прочим о Чехове, он Томас Гарди принялся развивать теорию, что некоторые из его рассказов неубедительны, так как в них не сообщается ничего необычного. Рассказ, утверждал он, должен быть необычным, а его герои — интерес­ными людьми.

Из записей за 1917 г. — «The Journal of A. Bennett 1896—1928», p. 632.

Ночью я долго читал «Скучную историю». Я уже и раньше читал ее, один или два раза. Сейчас эта повесть показалась мне совершенно новой, полной свежей силы и красоты, по-моему, это одно из самых прекрасных произведений, какие мне когда- либо приходилось читать.

Запись 28 апреля 1918 г.— Там же, стр. 660.

Рассказы Чехова поистине замечательны. Если бы кто-нибудь из наших авторитет­ных критиков заявил, что Чехов стоит в одном ряду с великими светилами русской ли­тературы — Достоевским, Тургеневым, Гоголем и Толстым — я бы не стал спорить ... Сила воздействия его рассказов, как это ни удивительно, — в их бесхитростности. . Конечно, на самом деле они отнюдь не бесхитростны, а в высшей степени продуманы и отделаны. Прогресс всякого искусства — это, очевидно, движение от условности к реализму.

На самом деле искусство в основе своей всегда остается условным, но по мере своего развития оно создает все более и более утонченные приемы, приближающие жизнь к условностям искусства или, если угодно, условности искусства к жизни.

Рассказы Чехова знаменуют собой решительную победу в этой давней борьбе. Читая их, представляешь, как он, вероятно, говорил себе: «По мне жизнь хороша и так. Я ничего не стану в ней менять. Буду изображать ее такой, какая она есть» ...)

Он, кажется, достиг предельного реализма ... Кульминация в его рассказах никогда не бывает вымученной; в них нет никакой идеализации, никакой сентименталь­ности, ничего неземного; здесь правда отражена во всей ее цельности, а не частично, ни одна сторона правды не преувеличена за счет другой. Здесь нет какой-либо особой ловкости, головокружительной виртуозности. Все звучит просто, искренне, почти по- детски.

Воображаю, как редактор одного из наших популярных журналов возвращает Чехову рукопись с дружеским напутствием, — автор, мол, подает надежды, ему нужно всего лишь набить руку, научиться хватать читателя за глотку,— и тогда с ним можно будет разговаривать. Чехов никогда не хватает читателя за глотку. И тем не менее он кладет его на обе лопатки. Под внешней простотой в его произведениях кроется огром­ное мастерство, та искусность, которая неотделима почти от всякого великого искус­ства. Всем нам, английским прозаикам, следует изучать сборники «Поцелуй» и «Чер­ный монах». Они доставят удовольствие всякому, кто обладает тонким вкусом, а для художника в них заключен глубокий урок. Ни у нас, ни во Франции нет и никогда не было такого писателя, который умел бы материалу жизни, ничуть при этом не искажая его, придавать такую сложную и бесконечно прекрасную форму. Прочтите эти книги, и вы по-настоящему многое узнаете о России, вас омоет целый океан грусти, жестокой и задумчивой, грусти русской жизни, вы познакомитесь с прекрасным (...) Кто не чи­тал эти два тома, не имеет права называть себя образованным человеком. Я ничуть не преувеличиваю (...

Цит. по кн.: A. Bennett. Books and Persons, p. 117—119 («Tchekhoff»).

По естественности пьеса («Вишневый сад» безусловно превосходит всякую дру­гую, какую мне приходилось видеть или которую вообще когда-либо ставили в Англии. Она натуральна до дерзости. Автор, не задумываясь, представляет своих героев та­кими же нелепыми, какими они были бы в жизни. В этом он отличается от всех из­вестных мне драматургов (... Он намного приблизил художественную условность дра­матургии к действительности и поднялся еще на одну ступень в общем развитии драмы.

Цит. по кн.: A. Bennett. Books and Persons, p. 323 («А Play of Tchekhoff's»).

БЕРНАРД ШОУ

Джордж Бернард Шоу (George Bernard Shaw, 1856—1950) впервые познакомился с драматургией Чехова в 1914 г. Присутствуя на спектакле «Дядя Ваня» (Общество любителей сцены), он уверял своих собеседников, что теперь ему придется оставить драматургию (П. Керженцев. «Дядя Ваня» на английской сцене. — «День», 1914, № 130). В этот период Шоу работал над пьесой «Дом, где разбиваются сердца», которую закончил в 1917 г. Пьеса, по мысли Шоу, была написана в «чеховской» манере. Высказывания Шоу о Чехове приведены также в воспоминаниях его современника Пирсона «Б. Шоу. Его жизнь и личность» (Н. Pearson. «В. Shaw. His Life and Personality», L., 1942).

Ниже даются отрывки из предисловия Шоу к пьесе «Дом, где разбиваются сердца» («Heartbreak House, Great Catherine and Playlets of the War.», L., 1929) и из книги Пирсона, а также отзыв о Чехове, написанный специально для газеты «Литера­тура и искусство» (1944, № 29, от 15 июля).

4 " Вы знакомы с пьесами Чехова? Вот это драматург! — человек, у которого чувство театра доведено до совершенства. Рядом с ним я чувствую себя новичком.

Н. Р е а г s о п. В. Shaw. His Life and Personality, p. 336.

Откуда взялся Дом, где разбиваются сердца? «Дом, где разбиваются сердца» — это не только название пьесы, к которой написано это предисловие. Это — культурная, праздная Европа перед войной. Пьеса была начата, когда не раздалось еще