Луна и солнце Людовика XIV - Жак Садуль

Так продолжалось два года. Разумеется, в каком-то смысле Беттгер успешно исполнял возложенную на него Ласкарисом апостольскую миссию, поскольку такой экстравагантный образ жизни не мог не подтверждать истинность алхимии: все убедились, что с помощью порошка можно получить столько золота, сколько пожелаешь. С другой стороны, философский камень, созданный подлинным адептом, таял на глазах. Вспомнив о прочитанных некогда трудах Василия Валентина и устных объяснениях Ласкариса, Беттгер попытался, подобно многим другим сбившимся с пути миссионерам, возобновить запасы порошка. Он был уверен, что сумеет это сделать, но, как и все прочие, потерпел полную неудачу. В один прекрасный день у него не осталось ни крупицы философского камня. Это была катастрофа.

Ему пришлось отказаться от пышных приемов и сократить расходы. Он полагал, что его, в свою очередь, будут приглашать все те люди, которые в течение двух лет беззаботно пировали за его счет; но это лишь доказывало, как плохо он знал продажную придворную знать. Все отвернулись от него, как только поняли, что больше тут поживиться нечем. Любовницы его бросили, слуги сговорились отомстить ему, потому что он не мог им платить, и распустили слух; будто он собирается бежать. По заведенному уже порядку курфюрст приказал арестовать его и держать под стражей в собственном доме.

Здесь мы возвращаемся к Ласкарису, который в это время путешествовал по Германии. Издали он следил за карьерой своего ученика и знал все о его стремительном бегстве из Берлина, о прибытии в Дрезден, о возведении в дворянское достоинство, равно как и о нынешних его злоключениях. Ласкарис чувствовал моральную ответственность за то, что молодой человек довел себя до столь плачевного состояния. Поэтому он решил выручить Беттгера и с этой целью в 1703 году приехал в Берлин. Поскольку Беттгер говорил, что среди его друзей и знакомых лишь один доктор Паш по-настоящему честен и достоин полного доверия философ пришел к этому врачу и подробно рассказал о несчастьях, свалившихся на бедного Иоганна Фридриха.

– Понимаете ли вы, – добавил Ласкарис под конец, – какой опасности он подвергается? Вам нужно поехать в Дрезден и объяснить Августу II, что Беттгер никогда не владел герметической тайной, а порошок получил в подарок от странствующего адепта. За его освобождение вы предложите королю выкуп в восемьсот тысяч дукатов.

– Восемьсот тысяч дукатов! – вскричал Паш. – Но где я найду такие деньги? Таких сокровищ нет ни у одного человека, и только король может ими обладать.

– Пойдемте ко мне, – ответил Ласкарис, – я покажу вам кое-что, и вы поймете, что ошиблись.

Когда они оказались в маленьком убогом жилище адепта, тот показал Пашу мешочек весом в шесть фунтов, внутри которого находился порошок рубинового цвета. И Ласкарис произнес:

– Вот мой запас порошка проекции. Благодаря своему искусству, я могу возобновлять его по собственной воле. Мне достаточно соединить его с обычным золотом, чтобы он умножился, и каждая из этих частей способна совершить трансмутацию обычного металла, превышающего его по весу в четыре тысячи раз.

Чтобы окончательно убедить врача, Ласкарис тут же произвел чрезвычайно успешную трансмутацию с фунтом ртути. Паш, пораженный этим «неопровержимым доводом», обещал завтра же отправиться в Дрезден.

– Когда вы вернетесь, – сказал адепт, – и если вам удастся освободить Беттгера, я сделаю вас богатым до конца ваших дней.

Через несколько дней доктор Паш прибыл в Дрезден, где у него имелись дальние родственники, которые, к счастью, принадлежали к знатному роду и были приняты при дворе, Он надеялся с их помощью получить аудиенцию у курфюрста и передать тому предложение Ласкариса, но кузены отговорили его от подобного намерения:

– Подумайте сами, – сказали они, – такой громадный выкуп окончательно убедит короля, что Беттгер владеет тайной и что вы создали восемьсот тысяч дукатов по его указаниям. Его не только не выпустят на свободу, но подвергнут пытке, чтобы заставить выдать секрет.

– Что же мне делать? – воскликнул доктор.

– Это золото лучше использовать для подкупа стражи, которая охраняет вашего друга. Он сможет убежать.

Совет был мудрым, и план почти удался. Паш снял квартиру напротив дома Иоганна Фридриха и через слуг известил пленника о своем плане. Но бегство сорвалось из-за предательства одного из стражников; курфюрст приказал арестовать Паша, который был заключен в крепость Зонненштайн. А самого Иоганна Фридриха Беттгера перевели в крепость Кенигштайн, где ему все же были предоставлены отдельные апартаменты и лаборатория, чтобы он мог продолжать свою работу. Бедный Паш провел в заточении два с половиной года, потом ему удалось бежать, но во время бегства он сломал грудную кость и умер через шесть месяцев после воз-вращения в Берлин. О своих злоключениях он поведал советнику Диппелю, который оставил нам подробный рассказ об этом.

А Иоганну Фридриху Беттгеру фортуна неожиданно улыбнулась. Зная, что не способен создать философский камень, он ожидал пыток и смерти, как вдруг в судьбе его произошел крутой поворот. Это случилось благодаря влиянию графа фон Чирнхауса, коменданта крепости, где он томился в заключении. Граф интересовался изготовлением фарфора– это китайское искусство было тогда почти неизвестно в Европе. Репутация алхимика Беттгера, невзирая на все его заключения, оставалась очень высокой, и граф решил привлечь его к своим собственным исследованиям.

В 1704 году мнимый адепт открыл способ изготовления красного фарфора, а в 1709 году ему удалось наконец создать белый фарфор – это был один из самых дорогих секретов эпохи. Курфюрст пришел в восторг: для него эта тайна почти равнялась тайне философского камня, поскольку он намеревался открыть мануфактуры на всей территории своего государства. Беттгер, воспользовавшись удачным стечением обстоятельств, признался, что никогда не владел секретом философского камня, и рассказал о своем знакомстве с Ласкарисом. Курфюрст простил его и вернул ему свободу вместе с титулом барона, а потом назначил его директором первой мануфактуры саксонского фарфора в Дрездене. Беттгер вновь обрел вкус к роскоши и стал вести разгульную беспорядочную жизнь. В тридцать семь лет он умер, подорвав здоровье неумеренным потреблением алкоголя.

Этот рассказ не удовлетворил бы требовательного читателя, если бы я не подкрепил его другим исследованием, чрезвычайно серьезным по характеру и обладающим всей весомостью немецкой эрудиции. Речь идет о биографии Беттгера, изданной в Лейпциге в 1837 году: «И.Ф.Веттгер, создатель саксонского фарфора» («J.F.Bottger, Erfinder des Sachsischen Porzellans»). Автором ее был Карл-Август Энгельхардт, заведующий архивом Военного министерства.

Как и следовало ожидать от писателя XIX века, современника Луи Фигье, Энгельхардт пытается доказать, что юный Беттгер не совершил ни единой трансмутации металла в золото. Вот как звучит эта история в его изложении: в квартале, где располагалась аптека мэтра Цорна, был хорошо всем известный нищий по имени Ласкарис, он-то, однажды и вручил молодому Беттгеру некий порошок. Тот сумел убедить своего хозяина, будто это философский камень, и на его глазах совершил подобие (?) трансмутации, а затем расстался с ним. Эыгелъхардт признает, что опыт этот наделал такого шуму, что Пруссия едва не объявила войну Саксонии, куда скрылся молодой помощник аптекаря, Там его сразу же приняли при дворе Августа II, короля Польши, которому он внушил (?), будто обладает философским камнем и может произвести трансмутацию металлов. Тогда курфюрст Саксонский возвел его в дворянское достоинство и предоставил лабораторию для алхимических исследований. Именно в ней и была открыта тайна фарфора, но гораздо позже, когда терпение Августа II истощилось до такой степени, что Беттгер из гостя превратился в пленника. Что до нищего Ласкариса, то вскоре после стремительного бегства Беттгера он якобы умер в богадельне города Данцига.

Чтобы принять версию г-на Энгельхардта, нужно согласиться с тем, что одно государство способно объявить войну другому из-за ничтожного помощника аптекаря, которому было всего девятнадцать лет; да и в дворянское достоинство его возвели непонятно по какой причине, без каких бы то ни было оснований. Что до Ласкариса, то я не сомневаюсь, что немецкий эрудит отыскал следы какого-то нищего, носившего эту фамилию, – как я уже говорил, очень распространенную среди греков, живших в Германии. Однако этот нищий ничего общего не имеет с нашим адептом, история которого все еще далека от завершения. Если же изучить внимательно жизнь Беттгера и подвергнуть ее рациональному объяснению, то вывод напрашивается один: лишь обладание порошком Ласкариса делает его приключения не только правдоподобными, но и возможными.

Вернемся теперь к истории подлинного Ласкариса, который продолжал свою просветительскую миссию по пропаганде герметического искусства. В качестве новых эмиссаров он избрал двух молодых провизоров. В тогдашней Германии – такое складывалось впечатление – все аптекарские работники в свободные часы баловались алхимией; пусть они и не умели делать золото, но все-таки казалось, что они ближе к разгадке тайны. Этим, несомненно, объясняется тот факт, что адепт щедро поделился философским камнем с двумя молодыми людьми, которые ничего из себя не представляли и ничем не прославились.