Журнал «Вокруг Света» №06 за 1977 год - Вокруг Света

Существует такой недуг — боязнь замкнутого пространства, клаустрофобия. Нечто подобное испытывает житель большого европейского города, оказавшись в Джемстауне на улице Наполеона. И не удивительно: сразу же за домами, в один-два ряда вытянувшимися вдоль узкой асфальтированной полоски, вверх круто уходят склоны трехсотметрового ущелья.

Новому человеку трудно передвигаться быстро по такой улице. Скалистые стены наступают с обеих сторон, давят на прохожего, кажется, что и дышать здесь труднее, чем на открытом пространстве. Но, даже пройдя улицу из конца в конец, путник не выбирается из ущелья. Те же каменные склоны, та же теснина...

Здесь не так чисто, как в портовом районе, дома победнее, но зато вплотную к жилью подступает небольшой тропический лесок, и прямо на улице местная детвора плещется в самодельном бассейне-лягушатнике с проточной водой.

Куда направиться дальше? Можно повернуть назад, можно взобраться по склону к шоссе, ведущему в глубь острова. Но, выбравшись из ущелья, путник, прежде чем отправиться дальше, обязательно бросит взор на только что покинутый «мир клаустрофобии». Одним взглядом окинет он весь Джемстаун целиком — едва ли не самый узкий и самый беспомощный в мире город, чьи пределы ограничены природой раз и навсегда. Отсюда удивительно ясно видны малометражные каменные дворики, отчетливо слышны голоса людей. Среди старых, потрепанных временем низеньких домов выделяются элегантные трехэтажные жилые новостройки, выкрашенные в разные цвета. Счетом их четыре...

Есть над Джемстауном еще более высокая смотровая площадка, но для того чтобы добраться до нее, надо вернуться в портовую часть города к лестнице Джекобса. Это уникальное сооружение в 699 ступеней считается самой высокой в мире однопролетной лестницей под открытым небом. Угол наклона ее — сорок пять градусов, высота по вертикали — четверть километра.

Лестница — не прихоть отцов города, пожелавших хоть в чем-то захватить мировое первенство. Не будь этих бетонных ступенек, пришлось бы проделывать кружной путь в три-четыре километра. Трудно представить, что по такой крутой и высокой лестнице вообще можно передвигаться. Однако местные ребятишки эту точку зрения не разделяют. Высоту они набирают без единой остановки, а спускаются не иначе как бегом. Да что ребятишки! На моих глазах женщина лет семидесяти преодолела это невероятное препятствие лишь с одной остановкой. Я же останавливался, шел вверх, снова останавливался — и лишь старался сделать вид, что передышки мои вызваны всего-навсего желанием лишний раз насладиться панорамой города и побережья.

Глава историческая: «лучшее место для ссыльных»

Долгие годы остров Святой Елены не имел единоличного хозяина, и все многочисленные гости заходили сюда на равных правах, а потом хозяин все-таки объявился. Им оказалась Голландия, решившая, что именно она имеет наибольшие права, а посему взяла и присоединила в 1633 году остров к своим владениям. Далее история развивалась весьма бурно. Святая Елена перешла в руки английских колонистов, голландцы не отступились и колонистов одолели, но и сами удержались на острове недолго. Более полутораста лет здесь властвовала Ост-Индская компания — хоть и английское предприятие, но тем не менее вполне самостоятельное, — и лишь в 1834 году остров стал безраздельной собственностью британской короны.

Вывезенные из Африки негры прокладывали дороги, возделывали джут, расчищали участки под лен, строили дома. Благодатные условия жизни, казалось, должны были превратить эту британскую колонию в перворазрядный курорт: ведь, несмотря на близость экватора, остров не досаждает жителям и приезжим ни тропическими ливнями, ни изнуряющим зноем. И все-таки решающее в судьбе острова слово сказал отнюдь не климат. Посмотрим на карту: ближайший мыс западного берега Африки удален от Святой Елены на 1900 километров, а южнеамериканский берег и того дальше — более чем на 3 тысячи. И, когда представился случай, правительство Великобритании решило, что лучшего места для ссыльных не найти.

Этим историческим случаем было второе отречение от престола и сдача в плен злейшего врага Великобритании, французского императора Наполеона I. На новое место жительства Бонапарта за два с половиной месяца плавания доставил фрегат «Нортумберленд». И 15 октября 1815 года император ступил на остров, ставший последним его обиталищем. Наполеону и его свите предоставили просторное здание в Лонгвуде, местечке, расположенном в горах над долиной.

Дом-музей — просторное строгое здание розового цвета, лишенное каких-либо архитектурных украшений, — почти без изменений сохранился до наших дней.

Самые ценные экспонаты музея перекочевали в Париж, где их видят не единицы, а миллионы людей. Здесь же остались посмертная маска императора, бильярдный стол, образцы оружия, военные мундиры различных родов войск и коллекция орденов. На том самом месте, что и полтора столетия назад, стоит походная койка Наполеона. Некоторая нехватка предметной экспозиции с лихвой восполняется обилием экспонатов живописных, рассказывающих об эпизодах из жизни Бонапарта.

Шесть лет жил Наполеон в Лонгвуде, а когда скончался, его похоронили в глубокой лощине, закрытой от солнца гигантскими секвойями и араукариями.

В 1840 году эскадра французских военных парусников по согласованию с английским правительством переправила прах Наполеона со всеми почестями в Париж. А в лощине, посреди хрустящего ковра из листьев, хвои и мелких сучьев, осталась безликая белесая плита, окруженная незатейливой железной изгородью.

И на долгие годы остров стал местом ссылок политических противников Англии. Здесь содержался предводитель зулусского восстания Зулу Великий — Динизулау. Сюда в первый год XX столетия прибыли 500 военнопленных буров, а за последующие два года число их возросло до шести тысяч! Для крохотного островка — не более 18 километров в длину, 11 в ширину — цифра, прямо скажем, внушительная. Буры трудились упорно и не только обеспечили себе житье-бытье, но и принесли острову процветание. Многие из них по прошествии нескольких лет обзавелись семьями и остались здесь жить навсегда.

Глава современная: «...селиться не рекомендуется...»

Наверное, вежливость и предупредительность вообще свойственны жителям небольших островов, ведущим размеренный, неспешный образ жизни. Если вы о чем-то спросите святоеленца, он не просто ответит на вопрос, а сделает это с нескрываемым удовольствием. Если, гуляя по Джемстауну, вы увидите отдыхающего на крыльце своего дома человека, не думайте, будто это ваш старый знакомый, когда он метров с двадцати начнет улыбаться и кивать вам головой. И если вас, пешего, догонит в пути машина, она обязательно остановится, и водитель предложит подвезти.

...Вечером, когда с окружающих ущелье скал на город наползает широкая тень, к причалу потихоньку стягиваются освободившиеся от дневных забот люди. Идут мужчины и женщины, с детьми и в одиночку. Идут, чтобы полюбоваться океаном, ракетными взлетами дельфинов, стоящими в бухте лодками, яхтами и, если повезет, большими океанскими судами.

Пляжа нет, поэтому никто не купается, лишь несколько отчаянных мальчуганов, вооруженных масками, трубками и пиками, презирая опасности тропических вод, охотятся на некрупную прибрежную живность.

К пристани, согнувшись под тяжестью огромного тунца, бредет юноша. Свою добычу он тащит на плечах наподобие коромысла. Тело рыбы отливает голубым цветом, плавники желтые, глянцевые, словно только что выкрашены эмалью. Рыбак аккуратно снимает ношу и усаживается рядом. Он будет сидеть так и час и два в ожидании покупателя.

Неторопливость местных жителей могла бы войти в пословицу, если бы... кому-нибудь была охота заниматься здесь пословицами.

Не торопится за прилавком продавец. Дорожники, призванные мостить битым камнем пробелок, большую часть дня созерцают океан или отдыхают в тени деревьев. Рабочий, с мачете в руке расчищающий трассу для телефонного кабеля, рубит не каждый куст сизаля, а как бог на душу положит; остальное он, может быть, срубит завтра, может быть, никогда, а может быть, это сделает кто-нибудь другой. Куда спешить?..

Было время, когда Святая Елена числилась в ряду экономически рентабельных территорий. Тогда джут, главный предмет островного экспорта, пользовался популярностью. Но появились синтетические волокна, и дела пошли на убыль. Не могут поднять экономику острова и другие отрасли хозяйства: разведение новозеландского льна или выращивание бананов.

Полусонные темпы более всего заметны в жилищном строительстве. Причин три: нехватка рабочей силы, почти полное отсутствие местных строительных материалов и дороговизна земельных участков. Впрочем, честно говоря, их почти и нет — свободных участков. Везде, где можно, дома уже поставлены и даже нанесены на карту. Вот почему появление нового здания или продажа старого — событие на острове заметное.