Моё (не)летучее счастье (СИ) - Наталья Алексеевна Мусникова

— Больше так не делай.

Риола сначала молча кивнула, едва успевая за широким шагом спутника и лишь потом, когда Бригитта скрылась из виду, а впереди замаячил дом ала Олзерскана, не удержалась и с просила, не сумев скрыть лёгкую обиду:

— Тебе не понравилось?

Арион резко затормозил, круто развернул драконессу к себе, отчего она с приглушённым ойканьем влетела прямо к нему в объятия, и всё ещё хрипло ответил:

— У меня от тебя весь самоконтроль во тьму веков летит. Ты же как стихийное бедствие, всё с ног на голову переворачиваешь!

Риола едва не задохнулась от возмущения. Она-то хотела как лучше, думала, подыграть ему, симпатию свою продемонстрировать, а он… он… чурбан бесчувственный, вот он кто! Охотник, одно слово!

— Значит, я ходячая катастрофа?!

Арион обхватил рассерженную драконессу, преодолевая сопротивление, притиснул к себе, выдохнул, глядя прямо в тёмные от обиды, словно грозовое небо, глаза:

— Олле-ра-то фарра.

Проверенный на сестре способ не дал осечки и на этот раз, всё-таки драконессы, при всём своём разнообразии, во многом схожи. Риола замерла, нахмурилась, пытаясь понять услышанное, но древний язык Охотников тщательно хранил от представительницы драконьего племени свои секреты.

— Что? — девушка пытливо посмотрела на тщательно сохраняющего полную невозмутимость Ариона. — Что ты сказал?

На древнем языке, который, согласно легенде, существовал ещё в те времена, когда драконы и Охотники были единым народом, фразу можно было перевести как «летучее счастье». Так обращались к тем, кто стал дорог сердцу, но при этом доставлял много хлопот, мол, стоит только отвернуться, и всё, счастье улетит, и придётся приложить много усилий, чтобы вернуть его назад. Тех же, в ком были уверены до конца, с кем связывали не только сердечные узы, но и специальные брачные клятвы, называли Ил олле-то фарра, дословно нелетучее, незыблемое счастье.

— А… — Риола осеклась, огляделась по сторонам, подозрительно прислушалась и поспешила исправиться, — Грей, что ты сказал?

Охотник насмешливо улыбнулся (вот вам и высокообразованные драконы, древних языков не знают!), щёлкнул девушку по носу и беззаботно ответил:

— Не знаю. Выпалил первое, что в голову пришло, главное, что ты успокоилась сразу же. Проверенное средство.

Голубые, словно небо в июле, глаза подозрительно прищурились, тонкие пальчики сжались на камзоле так, что их захвату позавидовали бы и хищные крылогривы, голосочек стал приторным до ломоты в зубах:

— А что тебе в голову пришло?

Закалённый пикировками с сестрой Арион мог до хрипоты и потери голоса увиливать от ответа, чем доводил вспыльчивую, как и все драконы, сестричку до дыма и огня.

— А в голову мне пришло, что мы напрасно теряем время, — Охотник потянул девушку в сторону дома Истребителя драконов. — Пошли, пока нас грудастая Бригитта не догнала.

— Значит, её грудь ты заметил.

Арион расхохотался и не утерпев звучно поцеловал драконессу в щёку:

— Твоя лучше.

Риола покраснела и… улыбнулась. И вместе с ней засияло улыбкой небо над головой, зашумели, расточая терпкий, кружащий голову аромат, сосны, даже дорога стала не такой пыльной и каменистой.

* * *

Особняк ала Олзерскана встретил путников прежним великолепием, а при взгляде на укромную нишу Риола прикусила губу и вспыхнула жгучим румянцем, сменившимся смертельной бледностью, стоило лишь вспомнить о страшной участи, постигшей в этом укромном уголке Ариона.

— Ба, кого я вижу! — крупный рыжебородый мужчина, чья левая половина лица была вся покрыта багровыми шрамами, оставшимися от огня дракона, вразвалку подошёл к Охотнику. — Неужели это Грей Валтерн собственной персоной? А тощая пигалица рядом с тобой — это кто?

— Моя жена Виолетта, — Арион приобнял девушку за талию, привлекая к себе. — И я завяжу узлом язык вокруг шеи всякому, кто посмеет её обидеть. Надеюсь, я понятно объясняю, Огруст?

Рыжебородый оглушительно хмыкнул, в его небольших светло-карих глазках, прячущихся под густыми тоже рыжими, как и шевелюра, бровями мелькнуло что-то удивительно похожее на уважение:

— А ты малый не промах. Да и слов своих на ветер, если верить молве, бросать не привык. Ладно, не серчай, я же так, по-родственному сказал, без обид.

— Без обид, — подтвердил Арион, — а сам ал Олзерскан где?

Огруст ничуть не стесняясь присутствия дамы затейливо выругался, махнул мощной рукой, которая и без утяжеления вполне могла бы сойти за лёгкое стенобитное орудие:

— А мрак его знает, по мне бы, так хоть бы и совсем сдох, плакать не буду.

От такого заявления, сказанного во дворе дома Истребителя драконов, где почти наверняка таился доносчик в каждом кусте, а то и распоследнем листочке, Риола даже дыхание затаила и невольно сжалась, ожидая беспощадной расправы не только над дерзнувшим сказать крамолу, но и теми, кто неудачно оказался рядом. Знавший своего предка по многочисленным легендам, больше похожим на призванные лишать сна кошмары, Арион тоже невольно напрягся, сжал кулаки, готовясь к нападению. Рыжебородый Огруст оглушительно расхохотался, напугав притаившуюся в ветвях дерева ворону, которая поспешила улететь, хрипло проклиная двуногих, не знающих покоя и лишающих почтенную птицу заслуженного отдыха.

— Да не трясись ты, — родич хлопнул Охотника по плечу так, что тому пришлось пошире расставить ноги, дабы кубарем не покатиться по земле, — ничего мне наш дражайший Истребитель не сделает, он у меня во где!

Огруст показал крепко сжатый кулак, размером в упавший с вершины горы валун:

— Я что угодно могу говорить и делать, наш благородный ал в ответ только зубами будет скрипеть да глазами сверкать, а от этого вреда мало.

— С чего бы вдруг такое доверие? — Арион скептически приподнял бровь и даже принюхался, мол, а не перебрал ли ты, друг мой, наливочки, да не начались ли на фоне безграничного возлияния у тебя видения?

Огруст усмехнулся с видом героя, в одиночку одолевшего одиннадцатиглавого душееда, жуткого монстра, к счастью, изведённого совместными усилиями Единой армии, в которую входили самые опытные воины от эльфов до драконов и даже Охотники.

— Ал Олзерскан боится, что его убить хотят, вот меня в свои охранители и нанял. Я ему клятву верности на крови дал, свою жизнь с его связал, вот теперь и могу говорить всё, что мне в голову взбредёт.

Охотник прикрыл глаза, с трудом сдерживаясь, чтобы не застонать. Недалёкий, привыкший во всём и всегда полагаться на грубую силу Огруст считал магию блажью, годной лишь на то, чтобы отводить глаза да тешить малышню и девиц на ярмарках. Мол, никакой пользы все эти чародейства не несут, пустая забава, не более. Истребитель же драконов, согласно многочисленным преданиям и