Решая судьбу человека… - Николай Жогин

По их мнению, роковое событие произошло где-то не доезжая до моста, что в двух с половиной километрах от Кармалов. Там же как раз были найдены шапка и галоша. Зимняя дорога, петляя, огибая овраги, проходит через село Татарстан. И там Камалов мог на время остановиться.

Оставив Краснова с заданием в Татарстане, Сафаров приехал в Аккаен. Первым делом он вызвал Нурсанию, невесту убитого. Узнав, что ее будут допрашивать, Нурсания от волнения никак не могла собраться с мыслями, девушку душили слезы.

— Расскажите поподробнее о Фариде, — убеждал ее следователь. — И успокойтесь, мы сделаем все, чтобы раскрыть это преступление.

С трудом начала Нурсания свой неторопливый рассказ. Вспыльчив и горяч, оказывается, был ее жених Фарид, в обиду себя и других не давал, горой стоял за правду…

— Кто на него в обиде, спрашиваете вы? Не знаю, но думаю, что никто. Во всяком случае он о врагах ничего не говорил.

— Когда Камалов покинул поселок Аккаен?

— Думаю, не позднее двух часов дня.

Допросы других жителей поселка, в том числе сестры убитого, родителей Нурсании, тоже ничего не дали. Они лишь подтвердили показания девушки о том, что Фарид выехал в 2 часа, а перед выездом выпил вместе с отцом невесты не более ста граммов водки.

Но вот в кабинете председателя сельского Совета, где работал Сафаров, зазвонил телефон. Следователь устало взял трубку. И вдруг словно преобразился.

— Что? Напал на след? Молодчина! Настоящий сыщик! — Сафаров, сам того не замечая, уже не говорил, а кричал в трубку. — Сейчас приеду…

Это звонил Краснов из Татарстана. Конечно, говорить о раскрытии преступления пока еще было рано. Но появилась первая, такая желанная ниточка.

Следователь без промедления прибыл в Татарстан.

— Ну, Карпыч, выкладывай! — с ходу крикнул он Краснову. Но за дощатой стеной сидели люди, и рассказывать открыто Краснов не мог, боясь нарушить тайну следствия. Шепотом изложил он свои соображения. Тут же послали дежурного за продавцом магазина Губайдуллиным.

— Как хотите, а подозрение все же падает на Мансура, — не дожидаясь вопросов, начал продавец, придвинув свою табуретку поближе к столу.

— Где он? — нетерпеливо спросил следователь.

— В том-то и вопрос! — доверительно произнес свидетель, — Исчез, нет его здесь! Говорят, будто в Ижевск уехал…

Из показаний Губайдуллина вытекало, что примерное 2 часа дня Камалов зашел в магазин. «Холод собачий, — сказал он продавцу, — налей-ка сто граммов». Потом они разговорились. Позднее сюда зашел хулиганистый паренек Мансур Сафаргалин. Беседа затянулась, взяли еще пол-литра московской. Пока Губайдуллин отпускал разную мелочь, между Камаловым и Сафаргалиным неожиданно возникла ссора. То ли они ударили друг друга, то ли нет, но, как рассказывал Губайдуллин, руками размахивали.

— Что ты говоришь, сукин сын? — схватил Камалов Мансура чуть ли не за глотку. Тот, ощутив силу Фарида, притих. К ним подошел продавец.

— Ах ты, чертяка, я же шутя, — усмехнулся Мансур, затем протянул руку и сказал! — Мир.

Вскоре оба покинули магазин.

— А что было дальше? — допытывался Сафаров.

— А дальше мне уже ничего не известно… Может, на этой почве… — и Губайдуллин многозначительно поднял брови.

Эти данные, безусловно, подлежали немедленной проверке.

Ясность могла внести мать Мансура, которую и решили вызвать.

Когда Губайдуллин удалился, Краснов тихо сказал Сафарову:

— К этому тоже надо присмотреться. Оказывается, два года тому назад у них с Фаридом была стычка. Не исключено, что Губайдуллин злобу затаил.

— Что ж, возьмем и это на заметку, — задумчиво произнес следователь. — Попытайтесь, Карпыч, установить, не видел ли кто-нибудь — с кем ехал по селу Камалов.

Не успел еще Краснов покинуть кабинет, как к следователю бесшумно вошла мать Мансура. На ней были черный плюшевый жакет и пуховая шаль.

— Я вызвал вас, — обратился к ней Сафаров, — чтобы узнать, где сейчас находится ваш сын?

— Сын? — робко переспросила женщина. — Он был дома. Я говорила ему — не уезжай, да где там, не послушался. Весь в отца. Отец у него характером крутой был. Погиб на фронте…

— Значит, он уехал? Куда? — перебил Сафаров.

— В Ижевск.

— А где он должен остановиться?

— Не знаю, милый. Спроси у кузнеца Ахметши.

Следователь поставил новый вопрос:

— Скажите, вечером 17 декабря в котором часу вернулся Мансур домой?

— Поздно. А точно не скажу: часы у нас стоят. Но в общем темно уж было. Поздно.

Сафаров задумался. По словам Губайдуллина, Камалов оставил магазин примерно в пять часов вечера; лошадь его вернулась на конный двор к десяти. Значит, убийство совершено между пятью и десятью часами вечера.

Итак, из показаний матери было видно, что Мансур вернулся домой «поздно». Может быть, как раз около десяти часов вечера. «Произвести обыск? — сам себя спросил следователь и сам же ответил: — Пока Сафаргалин не приедет из Ижевска, производить обыск рано. Впрочем, посоветуюсь еще с прокурором».

После допроса свидетеля Хузиной, видевшей, как Фарид вместе с Мансуром проехали по селу, подозрения в части Губайдуллина были исключены. К тому же следствие установило, что вечером 17 декабря он из дому не отлучался.

На другой день Сафаров уже встретился с вернувшимся Мансуром Сафаргалиным.

Хмурый пришел к следователю Мансур. Поудобнее уселся на табуретке, расстегнул пальто, шапку взял в руки.

«А руки-то у него дрожат», — отметил Сафаров.

Он попросил Мансура рассказать, что произошло между ним и убитым Фаридом в магазине. Показания точно совпали с тем, что уже успел сообщить Губайдуллин.

— А как с Фаридом расстались? — спросил следователь.

— Вы, наверное, уже знаете, где наш дом. Самый крайний. Вместе с Фаридом я доехал до своего дома, а он поехал дальше. Веселый поехал, с песней…

Внимательно осмотрев одежду Мансура, следов борьбы и пятен крови Сафаров не обнаружил. Обыск оказался безрезультатным.

Да, не так-то просто напасть на след преступника. Следствие приняло затяжной характер. А время работает против следователя, заметает следы преступления.

Но жители села ждут разоблачения преступников. Что может им сказать следователь? Надо во чтобы то ни стало раскрыть преступление, поставить виновных перед судом, выполнив тем самым свой долг перед народом, перед партией. И Сафаров вновь задумался над судьбой начатого им дела…

Теперь он-решил установить взаимоотношения Камалова и его родственников с односельчанами. По крупицам собирал следователь факты. Сложны и многообразны человеческие отношения. Бывает, что в порыве гнева нечаянно оскорбишь друга, жестоко обидишь близкого человека… Правда, строить версии лишь на том основании, что кого-то прежде обидел Фарид, кто-то затаил против него злобу, было невозможно. Но ни один следователь не может пренебрегать этими фактами. Проверяя их, порой находишь серьезные улики.

Оказалось, что год назад в день Сабантуя между Фаридом и Галимом Халиковым возникла драка. Но никто не знал, кто из них являлся зачинщиком. Досталось же в драке больше Халикову.

Кто такой Халиков? В наших селах не часто встретишь человека, который имел бы за плечами судимость. А вот Халиков имеет уже три судимости. В колхозе он известен как лодырь, пьяница и скандалист.

Однажды Халиков очутился в тюрьме за хищение колхозной шерсти. А кто разоблачил его? Фарид. Что и говорить, у Халикова были основания ненавидеть Камалова.

К сожалению, в селе Халиков был не одинок. С ним водили дружбу Сабир Ялилов и Фатых Галлямов. Последний даже угодил в тюрьму за хулиганство.

Припомнили односельчане и такси случай. Как-то вечером возле клуба Ялилов и Галлямов решили вызвать Фарида на драку. Началось с подножки. Фарид упал в снег, те бросились на него. Однако, сообразив, в чем тут дело, Фарид дал им сдачи. Пришлось хулиганам уносить ноги…

Многие жители села подозревали эту троицу в убийстве. Сафаров и Краснов решили произвести в их квартирах обыск. Не окажутся ли там орудия преступления, окровавленная одежда?

Деревянный дом Халиковых расположился на самом краю села, мимо него тянется проселочная дорога в сторону Аккаена. Неприветливо встретил следователя хозяин дома.

— По какому поводу пожаловали? — с недоброй усмешкой спросил Халиков-старший.

Сафаров молча предъявил постановление о производстве обыска.

Обыск начался. Первым делом следователь окинул взглядом пол. Затем присел на корточки.

— Кровь? — спросил он, показывая на буроватое пятно.

— Шайтан его знает, — пробурчал хозяин.

Следы, похожие на кровь, Сафаров соскоблил и поместил в стеклянную пробирку, опечатав круглой сургучной печатью.

Вскоре вернулись с обысков и остальные. Краснов принес телогрейку Галлямова, а Хасанов — белые шерстяные варежки-самовязки со следами запекшейся крови.