Если Бог благ… Почему в мире столько страданий и зла? - Рэнди Алькорн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иногда мы не в состоянии понять ответ, даже если Бог дает его нам. Возможно, Бог растолковал Свой ответ в Писании, но мы его не замечаем или отказываемся ему верить. Дети не понимают, почему родители не разрешают им поздно ложиться спать, есть печенье в постели или кормить собаку шоколадом. Они не понимают, почему мы их наказываем, заставляем убирать комнату или водим к зубному врачу. Позже, когда они станут взрослыми, они все это поймут.
И мы тоже когда‑нибудь поймем Божьи ответы.
Бог раскрыл Себя ровно настолько, насколько это необходимо для того, чтобы мы не утратили веру
В райском саду Бог мог дать Адаму и Еве более подробные разъяснения. Он мог больше поведать и Аврааму. Однако если бы Бог сделал Себя настолько заметным в повседневной жизни, что у нас не было бы причин в Нем сомневаться, это изменило бы сущность веры. Нам не хватало бы главного для формирования своих характеров — постоянное присутствие Бога и Его вмешательство в нашу жизнь подавили бы нас, и тогда стала бы невозможной самоотверженная вера.
Поль Турнье сказал: «Где нет места сомнениям, нет места вере».
Бог должен давать нам пространство для самоопределения, а не подавлять нас Своим водительством и не опекать по мелочам. Для того чтобы вера крепла, необходима дистанция. Если мы будем осознавать, что Он нянчится с нами, остановится наш духовный рост и ослабнет наша вера.
БОГ ЕСТЬ БОГ, А МЫ НЕТ
В самых ужасных жизненных ситуациях Бог может даровать нам искупление
Если бы Бог не создал этот мир или создал бы нас роботами, Он предотвратил бы все несчастья, однако у Него была более великая цель, чем просто предотвратить все несчастья.
Фома Аквинский как‑то процитировал Августина: «Так как Бог есть высшее благо, Он не допустил бы в Свое творение никакого зла, если бы только Его всемогущество и благость не были настолько велики, чтобы извлекать добро даже из зла».
Что хорошего могло получиться из того помешанного человека, который мясницким топором убил моего дядю? И что хорошего в том, что мои родственники и друзья умирают от болезней?
Я не могу сказать, что из этих ситуаций я извлекаю соразмерное им благо, но что‑то благое в них присутствует — этого достаточно для того, чтобы я уверился в существовании безмерного блага, которое я пока не могу увидеть. И это сверх того, что Бог пообещал искупленным вечную славу, которая намного превзойдет их страдания.
Даже многие неверующие, оглядываясь на сложные и болезненные ситуации своей жизни, видят, что в них скрыто нечто благое. Если иногда это происходит, разве не может это случаться чаще, чем мы думаем?
Грегори Бойд писал: «Очень сложно понять, как некоторые наиболее ужасающие нас происшествия способствуют высшему благу». Он делает вывод, что этого и не происходит. Я согласен с тем, что это «очень сложно понять». Вполне вероятно, это вовсе невозможно понять. Однако вопрос заключается не в том, можем ли мы это понять, а в том, может ли Бог творить то, что мы не можем понять. И Писание, и человеческий опыт подтверждают, что, к нашему изумлению, можно извлекать благо из страданий и зла. Бог призывает нас верить в то, что Он обратит все наши страдания в добро. Мы можем научиться доверять Богу в самых худших ситуациях, даже если сейчас нам что‑то непонятно. Это и есть суть библейской веры (см.: Евр. 11:8, 13, 27, 32–39).
БОЖЬЯ МУДРОСТЬ ПРОТИВ НАШЕГО ВЫСОКОМЕРИЯ
У нас нет права знать, как долго нужно страдать для исполнения высшего замысла и насколько этому может помешать явление нам Бога
Возможно ли, что все наши прошлые, настоящие и будущие страдания каким‑то образом необходимы Богу для осуществления Им Своего замысла, плодами которого Его народ будет наслаждаться вечность? Если вы думаете, что такого быть не может, то почему? А если вы даже уверены, что такого быть не может, то вспомните, ошибались ли вы когда‑нибудь?
Тем, кто говорит: «Если бы я был Богом, я разверз бы небо над Нью–Йорком и провозгласил всему миру, что действительно существую», отвечает философ Томас Моррис:
Чаще всего так говорят люди, которые понятия не имеют о том, что они предприняли бы для решения наиболее сложных проблем своего города, будь они его мэром, или для решения наиболее сложных проблем своего штата, будь они его губернатором. Они, скорее всего, отвечали бы нам весьма неохотно, спроси мы их о том, что бы они предприняли для выхода из политического кризиса, будь они президентом. Однако они без колебаний заявляют о том, как они решили бы, возможно, главную проблему вселенной, будь они Богом.
Полагая, что Бог все должен нам объяснить, мы проявляем поразительную наглость
Бог понимает наше любопытство, но Он ничего нам не должен. Просить у Него объяснений — значит делать Его подотчетным. Какая наглость заявлять: «Если я не могу понять, почему любящий Бог допускает страдания и зло, значит, никакого любящего Бога нет!»
Бог дает нам не те ответы, которые мы хотим получить, а те, которые нам нужны. Он призывает нас Ему верить, даже когда нам кажется, что наша жизнь потеряла всякий смысл.
Иногда Бог дает нам мельком взглянуть на невидимое. Один из моих друзей попал в серьезную аварию и долго и мучительно восстанавливал свое здоровье. Однако проведенные по причине полученных травм анализы показали скрытое течение болезни, которая требовала немедленного лечения. Получается, что эта авария спасла ему жизнь.
В случае с моим другом стала очевидна причина, по которой Бог допустил эту аварию. Однако учитывая масштабы того, что нам неподвластно, почему мы полагаем, что наше неведение относительно причин означает, что их нет вообще?
Бог делает то, что необходимо, чтобы сотворить как можно больше добра, даже если сейчас для этого нужны страдания и зло
Мы считаем существование страданий и зла своей основной проблемой. Бог считает нашей основной проблемой только зло, а страдания — его побочным продуктом, который можно использовать для того, чтобы подтолкнуть нас к борьбе со злом. Если мы разберемся со злом, которое сами же творим, и при этом обратимся за помощью к Богу, это уже большое благо.
Если у нас достаточно знаний, мудрости, силы и доброты, чтобы реализовать замысел,
