ИСТОРИЯ БРАЗИЛИИ - С.А. Шумов

Производство сахара не отставало от хлопководства в этот период возрождения земледелия – в конце XVIII в. Такие старинные производительные районы, как Баия и Пернамбуко, почти целое столетие находившиеся в состоянии упадка, возобновили свою деятельность и вновь расцвели. Образуются новые области крупного сахарного производства (например, в Кампос-дос-Гойтаказес), которые сразу же выдвигаются на первый план. Ощущается прогресс в провинции Сан-Пауло. Старинное капитанство Сан-Висенте, переименованное в начале в XVIII в. в Сан-Пауло, занимало до описываемой нами эпохи второстепенное положение. Колонизация там началась очень рано, в то же время, что и в Пернамбуко. Отсюда отправлялись экспедиции, открывшие и первыми начавшие разрабатывать золото и Минас-Жераис. Тем не менее Сан-Пауло из-за своего периферийного географического положения пришлось долго дожидаться, чтобы занять место в ряду процветающих области Бразилии. Такой момент наступил в конце XVIII в., когда производство сахара дало толчок экономическому развитию этой провинции. Сахарный тростник культивировался главным образом в приморских районах, но разводили его также и на внутреннем плоскогорье, хотя оно и отрезано от морского берега горной цепью, чрезвычайно затруднявшей сообщение и транспорт. К концу XVIII в. Сан-Пауло сделался экспортером сахара. Но, выводя лишь тысячу ящиков в год, Сан-Пауло не мог равняться с Баией, Пернамбуко и Рио-де-Жанейро, вывозившими соответственно 20 тыс., 14 тыс. и 9 тыс. таких ящиков.

Из других земледельческих культур, сыгравших в описываемую эпоху некоторую роль в бразильской экономике, известное значение имел рис, одно время занимавший второе место в экспорте колонии. Рис разводится главным образом в Мараньяне и в меньших размерах – в Пара и Рио-де-Жанейро.

Большие надежды возлагались на индиго, но они, однако, не оправдались. В XVIII в. первое место по производству этого продукта заняла Америка, вытеснившая Индию. Индиго выращивалось в Каролине, Джорджии и Сан-Доминго. В Бразилии были сделаны попытки культивировать это растение еще в 1769 г. В течение некоторого времени оно успешно разводилось в Рио-де-Жанейро. Экспорт капитанства в 1796 г. достиг 73 т, но вскоре он начал сокращаться не только в Бразилии, но и в Америке в целом в связи с усилением конкуренции Индии, где Англия, потеряв свои американские колонии, пыталась возместить утраченное и вкладывала крупные капиталы в дело возрождения этой культуры. Большие всего от этого пострадала Бразилия, так как ее продукция, более низкого качества и плохо упакованная, всегда низко котировалась на мировом рынке. Вскоре культура индиго совершенно исчезает в Бразилии.

Возрождению земледелия в колонии сопутствовал упадок металлодобывающей промышленности. В тех областях, где раньше процветала добыча метала, начинает по мере возможности насаждаться земледелие. Как мы уже видели, в них развивается производство хлопка. Крупное значение приобретает также и скотоводство. В Минас-Жераис образуется самый крупный скотоводческий центр колонии. Возникает и становится все более товарной молочная промышленность, которая до той поры вообще не существовала в Бразилии. Приобретают известность сыры Минас-Жераис, славящиеся в стране и по сегодняшний день. На юге провинции Минас-Жераис начинают разводить табак, и хотя ему и не под силу соперничать с табаком Баии, он все же имеет известное значение. Такой контраст в сельском хозяйстве получает отражение в оценке этих явлений современниками: сельское хозяйство завоевывает всеобщее признание, и, наоборот, возрастает недоверие к металлодобывающей промышленности. Только на сельское хозяйство возлагаются все надежды. Страна как бы пробудилась наконец от своей долгой грезы о металлах и драгоценных камнях.

Одним из важнейших последствий возрождения земледелия было перемещение его центров из внутренних районов страны в приморские. Естественная зона земледелия – это полоса, простирающаяся с севера на юг, вдоль океана. Здесь ему было положено начало, и только здесь оно существовало в течение двух первых веков колонизации. Для производства тропических культур, в первую очередь сахарного тростника, нельзя было найти ничего лучше этой приморской, влажной и вместе с тем жаркой равнины, плодородные почвы которой служили дополнением к благоприятным климатическим условиям. Еще одно обстоятельство делало эту зону особенно ценной. Поскольку вся колония работала на экспорт, было выгодно развертывать ее экономическую деятельность в непосредственной близости от портов, где продукция погружалась на суда и отправлялась в Европу. В невыгодных условиях в этом отношении находились капитанства, расположенные в глубине континента. Национальное хозяйство, по преимуществу экспортного характера, каким было бразильское, должно сосредоточиваться в местах, наиболее удобных для осуществления этого экспорта. Все же если бы колонизаторы в своей деятельности ограничивались только развертыванием сельского хозяйства, рассчитанного на экспорт, то они никогда не проникли бы вглубь континента. Португальцы так и продолжали бы, как они делали до XVII в., «обгладывать берега», по выражению летописца тогдашней эпохи. Только добыча ископаемых и скотоводство сделали возможным проникновение колонизации вглубь страны. Добыча ископаемых привлекала колонизаторов высокой ценностью золота и алмазов, даже в небольших количествах являвшихся огромным богатством и не представлявших никаких трудностей в отношении транспорта. Притягательная же сила скотоводства заключалась в том, что, как обычно выразился один наблюдатель XVIII в., «скот не нуждается в средствах передвижения и во время длинных переходов сам несет на себе тяжесть своего тела…». Поэтому в центральных капитанствах, где добыча металлов пришла в упадок и где нужно было переключаться на сельское хозяйство, охотнее всего занялись скотоводством. Так случилось в Минас-Жераисе. Но и земледелие, и скотоводство всегда оставались слабо развитыми во внутренних районах. Крупные сельскохозяйственные предприятия, работающие на экспорт и имеющие перед собой широкие перспективы, встречались внутри страны только в виде исключения.

Таким исключением было до известной степи хлопковое хозяйство в первые годы его существования, когда хлопок приносил большие барыши вследствие высоких цен на него на мировом рынке. Благодаря обилию во внутренних районах рабочей силы, оставшейся без применения в связи с упадком металлодобычи, хлопок смог привиться в самых на первый взгляд не подходящих для него местах. Но этот успех носил временный характер и длился недолго, Внутренние районы и в области производства хлопка никогда не могли соперничать с территориями, расположенными вблизи от морского побережья.

Развитие земледелия в рассматриваемый нами период, хотя оно и было весьма значительным, носило экстенсивный характер. Отсюда его непрочность и, за немногими исключениями, кратковременность. В начале XIX в., а если не считать небольших изменений, то и позднее, земледелие оставалось на том же уровне технического развития, как и в первый период колонизации. Сохранение такого положения не замедлило оказать свое разрушительное действие.

Так, для введения новых культур не нашли ничего лучшего, как использовать старый примитивный прием «выжигания». Лес, некогда густо покрывавший колонизированные районы, быстро исчезал, становясь жертвой пожаров. В северо-восточной части побережья от густого непрерывного леса, простиравшегося от Параибы до Алагоас, сохранились лишь жалкие остатки, сконцентрированные в двух крайних точках этого отрезка территории. Попытки предотвратить окончательное истребление лесов производились в последние годы XVIII в., но отнюдь не в интересах национального хозяйства и будущего развития страны, а лишь в целях обеспечения строительным материалом королевских верфей. Однако меры, предпринятые для защиты лесов, не оказались эффективными. Истребление леса продолжалось.

Полному уничтожению леса в северо-восточной части побережья способствовало бесконтрольное и варварское использование его на топливо. Особенно повинны были в этом сахарные энженьо, пожиравшие древесину в огромных количествах. Никому не приходила в голову мысль использовать в качестве топлива тростниковую барду (шелуху), что было обычным явлением в английских, французских и голландских колониях.

Истребление в широких размерах лесных богатств оставляло за спиной колонизаторов в буквальном смысле слова пустыни. Колонизатор все время искал девственные земли, неистощенные ресурсы которых он мог использовать с минимумом затраты сил. Только благодаря исключительному плодородию почв Баии и Пернамбуко можно было в течение длительного времени успешно культивировать на них сахарный тростник. Но пустоты, возникавшие на месте лесов вокруг энженьо, постепенно создавали серьезные трудности. Приходилось отправиться на поиски топлива на все более дальние расстояния; нередко случалось, что топлива вообще нельзя было достать, и энженьо прекращало свою деятельность.