Золотая Орда: Судьбы поколений - Кульпин-Губайдуллин Эдуард Сальманович

«Проблематика взаимоотношения монголов и земледельческих цивилизаций затронута также в статье Э.С. Кульпина. Автор — известный специалист в области такого направления, как социоестественная история, рассматривающего особенности исторических процессов с точки зрения взаимодействия общества и природной среды. С этих позиций в его статье показана эволюция ордынского общества, соотношение экологических кризисов и политической динамики.

Э.С. Кульпин характеризует Золотую Орду как особую цивилизацию. В этой связи возникает ряд вопросов, которые на данный момент остаются без ответа.

Во-первых, может ли существовать цивилизация всего двести лет?

Во-вторых, можно ли говорить о Золотой Орде как о единой цивилизации? Судя по археологическим раскопкам, здесь существовали два совершенно разных мира: тюркский (с небольшим монгольским добавлением) мир кочевников-скотоводов и синкретичный мир нескольких крупных городов.

В-третьих, каждая цивилизация имеет свой особый культурный код. Был ли такой культурный код в Золотой Орде? Изучая, например, археологические древности, мы можем найти там элементы самых разных цивилизаций и культур — китайской, среднеазиатской, западноевропейской, древнерусской и пр. Но что является «визитной карточкой» собственно золотоордынской цивилизации?

Проблема, поднятая Э.С. Кульпиным, выходит за рамки его статьи. Мы вправе поставить вопрос в несколько более широком контексте — насколько правомерно говорить о существовании «кочевой цивилизации» вообще. Во-первых, если выделять цивилизацию номадов, то не менее резонно поставить вопрос о цивилизациях охотников-собирателей Австралии, арктических охотников на морских зверей и рыболовов полярного круга и т. д. Иными словами, все типы человеческих культур могут быть охарактеризованы как цивилизации.

Во-вторых, можно ли выделить признаки, специфичные только для «номадной цивилизации»? Большинство подобных признаков (специфическое отношение к времени и пространству, обычай гостеприимства, развитая система родства, скромные потребности, неприхотливость, выносливость, эпос, милитаризированность общества и т. д.) нередко имеют стадиальный характер и характерны для тех или иных этапов развития культуры или общества. Пожалуй, только особенное культовое отношение к скоту, главному источнику существования номадов, отличает их от всех других обществ.

В-третьих, всякая цивилизация основана на определенном психо-культурном единстве и переживает этапы роста, расцвета и упадка. Номадизм — это нечто иное, чем цивилизация… Вряд ли кочевники когда-либо осознавали себя как нечто единое, противостоящее другим народам. Гиксос и хунн, средневековый араб и монгол-кереит, нуэр из Судана и оленевод Арктики относились не только к разным этносам, но и входили в разные культурные, политические общности… Создание собственной цивилизации и роль социума в мировых цивилизационных процессах — это далеко не одно и то же».

Первым на защиту уникальности золотоордынской культуры выступил В.Л. Егоров, а в отстаивании представления Золотой Орды как цивилизации — М.Г. Крамаровский.

В.Л. Егоров пишет: «Не способствует утверждению истины и расхожее мнение о непритязательности и даже примитивности кочевой культуры вообще. В лучшем случае золотоордынскую культуру характеризуют как синкретическую, то есть не оригинальную, механически составленную из достижений разных народов. Несомненно, в такой точке зрения есть доля истины, которую можно доказать примерами, но несомненно и то, что любая культура находится в движении к своему развитию или упадку.

Культура Золотой Орды пережила все стадии… она прошла необходимую начальную стадию синкретизма, то есть соединения культур всех народов, попавших в политическую орбиту нового государства. Следующей стадией золотоордынской культуры становится выработка новых, оригинальных черт, что, несомненно, повышает ее общий уровень, ведет к расцвету… В XIV веке культурная жизнь государства обогатилась новыми элементами на основе сплава различных достижений многих народов. В результате этого первоначальный синкретизм перерастает в синтез, то есть органическое переплетение и соединение самых разнообразных духовных и материальных черт культуры многих народов. Появляется целый ряд оригинальных направлений ремесленного производства; по собственному пути начинает развиваться архитектура; происходят сдвиги в духовных и религиозных представлениях. Развивается и особый литературный язык, отражающий существование золотоордынских диалектов», хотя быстрый упадок культуры и невозможность практического возрождения ее в прежних формах и объемах на государственной территории является серьезным аргументом в пользу искусственности культуры, отсутствия для нее постоянной местной питательной среды».

Археолог, историк и искусствовед М.Г. Крамаровский в фундаментальной монографии, подготовленной в Государственном Эрмитаже — «Золотая Орда: история и культура», свою часть, являющуюся базовой основой монографии, прямо так и озаглавил: «Золотая Орда как цивилизация». Обобщение его тезисов, пожалуй, выражено в словах: «Одна из важнейших основополагающих черт всякой цивилизации — общность истоков, судьбы и наследия, и именно этот феномен определяет Золотую Орду как культурно-историческую общность с характерным мироощущением, делающим ее узнаваемой с общеевразийской точки зрения».

Далее ученый анализирует особенности формирования культуры ранних Джучидов (монгольский исток), Китая, культуры народов Передней Азии, Ислама. В отношении Ислама исследователь акцентирует внимание на то, что приход тюрок в XI веке на Ближний Восток вызвал трансформацию мусульманской цивилизации, а в XIII веке умма без осложнений «приняла вкусы кыпчакской степи», что мусульманская художественная культура пришла в европейские степи, как культура эклектики.

«Ответ» Крамаровского асимметричен вопросам Базарова, Крадина и Скрынниковой. Последние сосредоточены на номадах и на существовании громадного разрыва (почти непреодолимой пропасти) между миром кочевников и оседлым населением. Для Крамаровского, хотя он не акцентирует на этом внимания, понятие цивилизации связано с городом, что видно из его косвенного ответа оппонентам на вопрос о культурном коде: «Массовое градостроительство в степной зоне, приведшее к возникновению не менее ста сорока вполне узнаваемых городских объектов, тридцать из которых не локализовано из-за недостаточной археологической изученности, существенно ослабляет тезис об отсутствии цивилизационного «культурного кода» Золотой Орды. Проблема взаимного дополнения, вызванная сосуществованием двух хозяйственных систем — мира кочевников-скотоводов и мира городской культуры, сформировавшейся на основе исламской доминанты, — одна из тех исторических задач, изучение которой, как показывает опыт археологов-медиевистов, связано не с риторикой о «визитной карточке цивилизации», а системным анализом каждого из компонентов культуры.

Аргументы ученого убедительно свидетельствуют не об эпигонстве, не о простом повторении элементов иноземной культуры, а о творческом переосмыслении культурных достижений других цивилизаций. Так, он пишет: «Археологические исследования последних десятилетий с очевидностью доказали исламский облик городов Золотой Орды. Этим они резко отличались от монгольских городов Центральной и Восточной Азии XIII века… Новые Золотоордынские города, где внешне преобладали исламские типы и формы общественных зданий, по планировочным структурам ничего общего не имели ни с городами Средней Азии, ни с городами Ближнего Востока. В Улусе Джучи нет городов с отдельно стоящей цитаделью — резиденцией правителя, шахристаном — городом вельмож и чиновников, и рабадом — торгово-ремесленным посадом с базарами».

В то же время строительство городов не осуществлялось по единому шаблону. В Золотой Орде не сложилась и не могла сложиться, в силу обширности территории, единая градостроительная система. Здесь в градостроительстве выделяются несколько локальных вариантов, и степное Поволжье со столичным Сараем, Гюлистан-Сараем, Укеком и Бельджаменом — лишь один из них. Поднестровье, Крым, Приазовье и Северный Кавказ представлены селищами и городами, во многих чертах отличающимися от городов и поселений ханского домена… Золотоордынские города Поволжья выросли на основе усадебной застройки монгольской знати и без городских стен, но о городских планометрических характеристиках данных почти нет. Усадебная планировка отличает Золотоордынские города Поволжья от среднеазиатских и южноказахстанских (Отрар) на востоке, например, и городов западной части, включая Белгород Днестровский и города Крыма, где застройка осуществлялась поквартально».