История одного преступления. Потомок Остапа - Андрей Акулинин

Как и планировалось, Калинин появился на работе рано утром. Солнце еще не поднялось, поэтому дремавший город пребывал в предрассветных сумерках. Ощущалась грядущая осень. Дул холодный утренний ветер, обжигая прохладой лицо. Несмотря на столь ранний час, коммунальные службы уже вовсю трудились, вычищая до блеска ухоженные асфальтовые дороги, улицы и площади провинциального городка. Неподалеку от отделения гудели тепловозы, доставляя жителям близлежащих к железной дороге домов массу неудобств, особенно в выходные дни.

В ЛОВДТ было непривычно тихо. Сидящий на входе дежурный милиционер, позевывая, дремал, но увидев неожиданно появившегося в коридоре Калинина, вскочил и отдал честь, не смотря на то что его форменная фуражка осталась на столе. Калинин усмехнулся и даже захотел, как в армии, сказать, что «к пустой башке руку не прикладывают», но вовремя передумал и поздоровался с дежурным за руку. В этот момент у него ностальгически защемило сердце.

Он вспомнил годы, проведенные в шкуре курсанта военного училища и войскового офицера. Постоянные мотания по отдаленным гарнизонам, систематические смены благоустроенных квартир, съемных комнат и захолустных офицерских общаг сделали свое благое дело. Калинин на многие вещи стал смотреть философски, с должным оптимизмом, и говорить то, что есть на самом деле, называя белое – белым, а черное – черным. Многим это не нравилось, но для них Калинин всегда рассказывал короткий, но достаточно емкий анекдот: сотрудника спрашивают: «У вас, уважаемый, есть свое мнение?», а тот отвечает: «Как же, есть. Но… я с ним не согласен».

Когда Калинин вошел в свой кабинет, телефон оперативной связи надрывался так, что казалось, вибрирует все ветхое здание.

– Калинин, – в прыжке сорвав телефонную трубку, представился он.

– Это вас из ОТО беспокоят. Мне дежурный сказал, что вы должны быть на месте, – словно извиняясь, проворковал приятный женский голос.

Сотрудников оперативно-технического отдела, осуществляющих контроль телефонных переговоров, мало кто видел в лицо. Это наиболее секретное подразделение УФСБ, состоящее преимущественно из представительниц «слабого пола», знающих не один иностранный язык и обладающих поистине тонким, музыкальным слухом. Если кого-то из них встретишь на улице, никогда не подумаешь, что это лейтенант, капитан, а то и майор ФСБ. Все как на подбор: добрые, умные, симпатичные, с тонким чувством юмора, без которого никак не обойтись, каждодневно слушая тайные и зачастую грязные разговоры злоумышленников.

– Слушаю вас.

– Я, Андрей Юрьевич, хочу доложить по поводу телефонной карты.

– Да, да, да. Весь во внимании.

– Телефонная карта приобретена в киоске «Союзпечати» вашего района 12 дней назад. С нее звонили 11 раз, четыре из которых на контролируемый нами телефон. Остальные звонки на городские телефоны города Л-ск. Список у меня имеется.

– Диктуйте, я записываю, – Калинин наконец-то уселся в кресло, открыл рабочий блокнот и стал записывать номера телефонов и места их расположения, а когда закончил, поблагодарил женщину и, положа трубку на аппарат, задумался.

Было чему задуматься. Все эти двенадцать дней, как была приобретена телефонная карта, мнимый прапорщик находился в Л-ске и днем, и ночью. Именно в это время он звонил по своим связям. С этой бесценной информацией найти его особого труда не представляло. Нужно было только установить абонентов и провести небольшой анализ. Это как в топографии, которую Калинин досконально изучил в военном училище. Есть такой способ привязки к местности, который называется «способ Болотова». Его суть заключается в следующем. Когда находишься на местности и знаешь координаты трех точек, расположенных в визуальной досягаемости, то можешь с помощью угла, под которым они находятся от тебя, вычислить свои координаты. Они будут зафиксированы на пересечении трех линий. «А здесь целых семь!» – подумал Калинин и улыбнулся. Теперь он со стопроцентной гарантией знал, что заявитель лукавил, но пока не знал, почему. Это ему предстояло выяснить…

Стук в дверь вывел его из раздумий.

– Открыто.

Дверь отворилась, и в кабинет вошли «технари» вместе с сотрудником отделения. Вид у них был хмурый. Что они ночью делали, можно было только догадываться. Скорее всего, одной бутылкой водки дело не закончилось. Как всегда в таких случаях бывает, кто-то потребовал продолжения банкета. И теперь смотреть на горе-командировочных было жалко. Помятые, небритые, с красными, на выкате глазами. А что творится внутри? Ой-ей-ей.

– Разрешите, Андрей Юрьевич? – прохрипел самый старший из них, обдавая кабинет перегаром.

– Заходите. Как спалось на новом месте?

– Плохо, – ответил Козырев и тяжело вздохнул, словно всю ночь кидал лопатой уголь в топку.

– А что так?

– Не спали, технику охраняли. Вдруг кто-нибудь…

– Вижу, как охраняли, – сурово сказал Калинин, пытаясь скрыть улыбку, и добавил: – Сходите, умойтесь, да кофейку попейте. Смотреть на вас тошно.

– Ага, – Козырев безразлично кивнул головой и попятился задом, чуть не сбивая с ног своих собутыльников.

Через полчаса отделение стало наполняться людьми и беспокойным шумом. Из управления прибыл передовой отряд во главе с Полевиным. Тот, как и вошедшие за ним бойцы местного спецназа, был одет по-военному, в камуфляж, придававший ему вид бывалого войскового штабиста. Игорь Васильевич форму уважал, и когда представлялась такая возможность, обязательно облачался в нее, меняя на время цивильный костюм и белую рубашку с темным галстуком на армейскую «зеленку», ежегодно выдаваемую тыловиками каждому чекисту. На его ногах блестели новенькие берцы, которые, словно протезы, поскрипывали при ходьбе, а на боку из кожаной кобуры торчала коричневая рукоятка табельного пээма. Бравый вид Полевина вызвал у Калинина вначале недоумение, а затем откровенное ехидство.

– Ты, Васильевич, на войну, что ли, собрался?

– А что такое?

– Да ты на себя в зеркало посмотри. Монстр контрразведки! Если бы я так оделся и ненароком взглянул в свое отражение, то ей богу, в штаны бы наложил, – смеясь, произнес Калинин, приглашая своего друга в кабинет.

– Тебе, Юрьевич, только бы шутить, – обидевшись, сказал Полевин и, пройдя вглубь кабинета, уселся на хозяйское кресло. Он обвел суровым взглядом обстановку и, остановившись на заветном секретере, тяжело вздохнув, спросил: – Ну как там?

Что подразумевал Полевин этим вопросом, Калинин сразу не понял. Он проследовал за его взглядом и так же, как и он, посмотрел на свой шкаф.

– Там это где? Если в шкафу, то мы с тобой вчера все выпили.

– Да нет. Я имею в виду, ничего нет новенького по нашему делу? – раздраженно буркнул Игорь Васильевич и гортанно сглотнул слюну.

– Есть, конечно, Васильевич. Отошники мне утром доложили, что установили номер телефонной карты, по которой звонили Петрову. Херня получается.

– Да?

– Эта телефонная карта использовалась почти две недели и только с телефонов-автоматов, установленных в моем районе. Четыре раза звонили на мобильник Петрова.

– Ну правильно. Так и должно быть. Он же сам нам это говорил.

– Остальные семь раз этот прапор выходил на домашние телефоны местных жителей. И заметь, он ни разу не звонил в Н-ск. Не наводит ни на какие мысли?

– Значит, у него связи есть в вашем городе, о которых Петрову ничего не известно. Может быть такое?

– Конечно, может. Однако, Васильевич, сам подумай, когда же наш прапорщик появляется на службе? Он и днем и ночью находится в тридцати километрах от расположения воинской части. Не дезертир ли он?

– Да брось ты, Юрьевич. Кому, как не тебе, знать, как прапорщики работают. На полчаса появляются на службе, а потом ищи-свищи их. Занимаются собственными делами. Была б моя воля, я бы в Вооруженных силах этот институт давно бы упразднил. Раньше прапоров не было в армии, сержанты и старшины-сверхсрочники справлялись, и порядка было больше, чем сейчас.

– Ты, Васильевич, на прапоров бочку не кати. У меня в отличие от тебя есть другая версия.

– Какая же?

– Какая? А такая. Нет в нашем случае никаких прапорщиков, как впрочем, и офицеров, о которых так туманно вещал наш спецназовец.

– А кто же тогда есть? – удивился Полевин.

– Группа мошенников, с упоением разводящих контору. Меня, тебя, наружку и ОТО. Всех нас вместе взятых.

– Да ладно. Глупости говоришь. Что они, больные, что ли? Зачем им это нужно?

– Если бы я знал, Васильевич. Если бы знал, – Калинин тяжело вздохнул. – Но знаю точно, нас с тобой по полной программе разводят. И что самое главное, не один человек. Уже минимум двое.

– Это ты говоришь, потому что не хочешь признавать свое поражение и отдавать мне бутылку коньяка.

– Да что ты заладил с этой бутылкой. Проиграю – отдам, и точка. Я о работе думаю. Вернее даже не о работе, а о наших бестолковых метаниях.