Грузия. Полная история страны - Нико Сергешвили
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Исходя из тезиса, что «русский и природный царь должен наступательный быть, и что русские не должны бежать» (в письме к Аракчееву), Багратион весьма презрительно относится к силам неприятеля. «Чего нам бояться? – пишет он Александру. – Неприятель, собранный на разных пунктах, есть сущая сволочь». «Божусь вам, – пишет он же Ростопчину, – неприятель дрянь, сами пленные и беглые божатся, что, если мы пойдем на них, они все разбегутся» <…>
Наивность и искренность, в которые Багратион облекал свои выступления против Барклая, служат оправданием для личности Багратиона, геройски павшего на поле брани. Но если личные его подвиги давали высокие примеры бесстрашия и мужества, то бестактные поступки против Барклая не могли не иметь деморализующего влияния. А между тем именно Багратион при своем влиянии в армии мог быть лучшей опорой Барклая. Барклай ценил достоинство Багратиона, щадил его самолюбие, когда последнему, несмотря на старшинство в чинах, связи при дворе и огромную популярность в армии, пришлось при соединении под Смоленском двух армий стать в подчинение к Барклаю. Такт Барклая проявился уже в том, что он лично поехал навстречу Багратиона. Однако поведение Багратиона способно было вывести из терпения и всегда спокойного Барклая. Если верить рассказам очевидцев, в армии происходили бесподобные сцены: дело доходило до того, что главнокомандующие в присутствии подчиненных «ругали в буквальном смысле» один другого <…> Можно ли в таких условиях говорить о какой-либо солидарности в действиях, являвшейся одним из главных залогов успеха.
Биограф Багратиона Е. В. Анисимов отмечает тот факт, что князь «был более чуток к настроениям в армии и вообще к общественным веяниям». Естественно, это «обостряло его ощущения». А в армии в это время зрел «генеральский заговор» против военного министра, и князь Багратион был искренне уверен, что выражает мнение всей армии. Это, к сожалению, еще больше «обостряло его ощущения», тем более что император Александр упорно «не воспринимал Багратиона как крупного полководца».
И вот настал день, когда в приказе по армиям было объявлено о прибытии нового главнокомандующего – князя Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова.
Назначение это произошло 5 (17) августа, и уже через одиннадцать дней Багратион написал Ф. В. Ростопчину:
Слава Богу, довольно приятно меня тешут за службу мою и единодушие: из попов да в дьяконы попался. Хорош и сей гусь, который назван и князем и вождем! Если особенного он повеления не имеет, чтобы наступать, я вас уверяю, что тоже приведет к вам, как и Барклай. Я, с одной стороны, обижен и огорчен <…> С другой стороны, я рад: с плеч долой ответственность; теперь пойдут у вождя нашего сплетни бабьи и интриги. Я думаю, что и к миру он весьма близкий человек, для того его и послали сюда.
Что же касается М. И. Кутузова, то он… приказал продолжить отступление.
21 августа (2 сентября) русская армия подошла к Колоцкому монастырю, а 22-го числа заняла при селе Бородино позицию, избранную Кутузовым для генерального сражения. Главная квартира была расположена в деревне Горки.
В рамках данной книги нет никакого смысла подробно описывать ход Бородинского сражения, имевшего место 26 августа (7 сентября) 1812 года. Это было уже сотни раз сделано. Для нас важно другое: в Бородинском сражении около 12 часов князю Багратиону, возглавлявшему левое крыло русской армии, раздробило большеберцовую кость левой ноги. С поля боя генерала вынес офицер А. Д. Олсуфьев.
На следующий день Багратион вместе с докторами Говоровым и Гангартом был отправлен в Москву. Находясь в Можайске, он упомянул о своем ранении в письме царю Александру I:
Я довольно нелегко ранен в левую ногу пулею с раздроблением кости; но нималейше не сожалею о сем, быв всегда готов пожертвовать и последнею каплею моей крови на защиту отечества и августейшего престола.
9 сентября у Багратиона начался жар. С 10 сентября началось нагноение раны. А 15 сентября, после врачебного консилиума, было принято решение о безотлагательной ампутации. Но от предложенной врачами ампутации князь отказался.
19 сентября полководец был перевезен в село Сима Владимирской губернии, в имение генерал-лейтенанта князя Б. А. Голицына.
21 сентября была проведена операция расширения раны, и только по ее результатам врачам с необратимым опозданием удалось нарисовать полную картину ранения:
Разрезом мягких частей около раны открыт в оной совершенный перелом и раздробление берцовой кости, которой острой и неровные концы, вместе с черепком ядра, глубоко в мясистые части вонзившемся, неоспоримо причиняли во время болезни князю жестокую и нестерпимую боль и самою горячку. Гнойной и вонючей материи вышло из раны чрезвычайное количество, и рана представилась на взгляд весьма глубокою с повреждением важных кровеносных сосудов и нервов.
В ходе операции с большим опозданием из раны были удалены инородные тела, в том числе и осколок ядра.
22 сентября у Багратиона была обнаружена гангрена. Утром того дня князю была вновь предложена ампутация, однако вечером врачи сами отказались от операции.
23 сентября Багратион, понимая свою обреченность, продиктовал завещание.
12 (24) сентября 1812 года, через 17 дней после ранения, в первом часу пополудни самый яркий представитель плеяды военных деятелей грузинского происхождения того времени, практически всю жизнь живший не раздеваясь – в мундире со шпагой, умер.
Это был удивительный человек – пламенный, отважный, но при этом весьма романтического склада. Такой человек просто обязан был умереть на поле брани. Судьба многих романтиков была именно такой – совершать великие подвиги на пике, на наибольшем сопротивлении тому, что противостоит. Вот и князь П. И. Багратион 23 года из 47 лет своей жизни провел в походах. Он участвовал в 156 военных действиях и боевых операциях, пользуясь славой и признанием не только среди русского войска. И он умер сразу после того, как узнал о том, что Москва сдана неприятелю.
* * *
У князя П. И. Багратиона был младший брат – Роман Иванович Багратион (1778–1834).
Роман Иванович Багратион. Мастерская Дж. Доу. 1820–1825 годы
Этот человек был записан рейтаром в Лейб-гвардии Конный полк 16 апреля 1790 года. Действительную службу он начал в апреле 1796 года «кадетом» в свите графа В. А. Зубова. 10 мая 1796 года был произведен в прапорщики с зачислением в Кубанский егерский корпус.
В 1796 году он участвовал во взятии Дербента, потом сражался с французами в 1805 и 1807 гг.,
