Герои Смуты - Вячеслав Козляков

Заруцкий очень вовремя оказался в подмосковном войске Лжедмитрия II. Один из претендентов на пустовавший русский трон не останавливался ни перед чем, чувствуя, что пробил его час. Всё то время, пока гетман Жолкевский вел трудные переговоры с Боярской думой в Москве о присяге королевичу Владиславу, калужский «царик» стремился захватить Москву или даже сжечь ее. Сведения о его боях под Москвой сохранились в записях секретарей Сапеги, они же засвидетельствовали ранение Ивана Заруцкого (снова названного и «паном», и «полковником у русских людей в войске царя») в бою под столицей 14 (24) августа.

Давление Лжедмитрия II только подтолкнуло бояр к решению служить королевичу Владиславу. 17 (27) августа 1610 года был заключен известный договор об этом, и в Москве принесли присягу новому царю, похоронив надежды на царствование других претендентов. В начале сентября двор Лжедмитрия II вынужден был покинуть свою ставку в Николо-Угрешском монастыре и возвратиться в Калугу. До гибели самозванца оставалось совсем немного времени.

В последние месяцы калужского сидения Лжедмитрия II боярин Иван Заруцкий совсем незаметен — возможно, он залечивал раны, полученные в подмосковных боях. По-прежнему он должен был входить в Думу Лжедмитрия II и участвовать в разработке плана, занимавшего самозванца. В ожидании рождения Мариной Мнишек наследника «царик» задумал поход к Воронежу и Астрахани. По свидетельству Конрада Буссова, имевшего достоверные сведения из Калуги, оттуда в низовья Волги послали передовой отряд казачьего атамана Ивана Кернозицкого[173]. Самозванец хотел привлечь на свою сторону татар Ногайской орды. Позднее именно этот план осуществит сам Иван Заруцкий, в том числе опираясь на почву, подготовленную эмиссарами Калужского вора. Следовательно, есть основания думать, что Заруцкий не просто знал об этих планах, а был одним из советников в разработке стратегической операции, которая помогла бы вдохнуть в движение сторонников «царя Дмитрия» новые силы. Однако внезапная смерть самозванца отменила все планы. 11 декабря 1610 года князь Петр Урусов отсек Лжедмитрию II голову…

К концу жизни Лжедмитрия II вокруг него оставались люди, которым некуда было отступать. В его русском дворе больше нельзя было увидеть множество «перелетов» из знатных родов. С Заруцким пришли донские казаки; они вместе с ногаями — «юртовскими татарами», жившими в Калуге отдельной слободой, и заменили прежнее наемное польско-литовское войско. Некоторые из наемников еще оставались в войске самозванца, но их численность была не сравнима с тушинскими временами. Как выясняется, находились в Калуге и «старые знакомые» Заруцкого — романовские татары. Все они в страхе бежали из города, опасаясь мести за действия своего соплеменника — ногайского князя Урусова. Из расспросных речей двух романовских татар, Чорныша Екбеева и Яна Гурчеева, 14 (24) декабря 1611 года известно о большой тревоге, возникшей в Калуге. Неуютно почувствовал себя даже Иван Заруцкий, который на следующий день после убийства самозванца «в среду ввечеру хотел бежати из острогу». В дело вмешались калужские посадские люди: «и его изымали миром, а из острогу не упустили»[174].

В момент гибели Лжедмитрия II многие в Калуге растерялись и были в состоянии неопределенности и страха. Марина Мнишек, беременная ребенком убитого самозванца, была уверена, что ей осталось жить несколько дней — пока не родит. Дума и двор убитого «царика» раскололись, волновался калужский «мир». Оставшийся во главе калужской Думы погибшего самозванца князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой еще мог питать надежду на снисхождение Боярской думы в Москве к действиям заблудшего Гедиминовича после присяги королевичу Владиславу. Все же другие сторонники «царя Дмитрия» должны были определиться, кому служить дальше. Известный участник самозванческого движения еще со времен Ивана Болотникова князь Григорий Шаховской «и все лутчие воровские люди» предложили послать «с повинною к Москве». Но в такой переворот в действиях князя Шаховского, по расспросным речам упоминавшихся романовских татар, «не поверили» даже сами калужане. Угроза Ивана Заруцкого уйти из Калуги могла быть связана тоже с предложением о присяге королевичу Владиславу. У Заруцкого уже имелся опыт службы королю и королевичу, и он не ждал от такой присяги ничего хорошего. И всё же в Калуге в итоге решили присягнуть королевичу.

Иван Заруцкий, напротив, нашел возможность продолжить «дело Дмитрия» даже после того, как «царика» не стало. Он взял под свое покровительство Марину Мнишек и рожденного ею сына-«царевича», нареченного Иваном Дмитриевичем. Православный крещеный царевич Иван был противопоставлен католику Владиславу. Заруцкий вместе с Мариной перебрался в Тулу. Расчет тех, кто ушел вместе с ним, был прост: заставить считаться с собой главных врагов — московскую Боярскую думу и короля Сигизмунда III. Раньше казаки служили отцу, теперь готовы были послужить сыну, тем более что управление и сама судьба семьи убитого калужского «царика» оказались в руках Ивана Заруцкого. Казачий предводитель повторил действия Ивана Болотникова, сделав каменные укрепления Тульского кремля своей резиденцией, куда для борьбы с ним снова надо было отправлять целое войско.

Из внутренней усобицы армию убитого калужского самозванца, разделенную на две части в Калуге и Туле, вывело обращение в Северские города организатора земского движения рязанского воеводы Прокофия Ляпунова. В конце декабря 1610-го — начале января 1611 года были достигнуты первые договоренности о совместных действиях и сложился союз Рязани, Тулы и Калуги. И не случайно, что именно Прокофий Ляпунов, Иван Заруцкий и князь Дмитрий Трубецкой стали главными руководителями Первого ополчения. Однако готовить их поход под Москву приходилось с большой осторожностью.

Действия Ляпунова, первым поставившего под сомнение присягу королевичу Владиславу, давно вызывали ненависть как у короля Сигизмунда III, так и у главы московского гарнизона старосты Александра Госевского. Лучшим способом для того, чтобы покарать рязанского строптивца, было отправить против него и его союзников верные королю силы. В первую очередь запорожских казаков — «черкас», ходивших разбоями всюду и не разбиравших, кто и в чем виноват. Ивану Заруцкому в Туле приходилось сдерживать «черкас», направленных в украинные города королем Сигизмундом III[175]. Из грамоты гетмана Яна Сапеги запорожцам от 21 (31) января 1611 года известно, что он просил, чтобы те «внимательно смотрели» за действиями Ляпунова и Заруцкого, препятствуя их неприятельским замыслам. В свою очередь запорожские казаки атамана Наливайки сообщали гетману Сапеге 22 января (1 февраля) 1611 года о большой силе, собранной Заруцким[176].