Последняя битва - Виктор Викторович Зайцев

как чемодан без ручки, нести неудобно, а бросить жалко. Эти горячие островитяне надолго отобьют у наших друзей желание чужих территорий. Если откажутся от чужих земель, уточните, что нужно, будем разговаривать. Но вступить в войну они должны не позднее будущей недели, иначе их помощь опоздает.

Данию и Польско-Венгерское королевство завтра же необходимо предупредить письменно, что любое передвижение вражеских войск по их территории будет считаться нами объявлением войны с разрывом союзных договоров и началом боевых действий.

Валентин подошёл к окну кабинета, чтобы полюбоваться на дворцовый парк с цветущими клумбами, на гуляющих у фонтана женщин с детьми, на вольеры с редкими диковинными птицами и животными, возле которых всегда много малышей с няньками. После покушения почти все семьи министров перебрались во дворец, пусть не так просторно, зато спокойно, до окончания боевых действий придётся потерпеть.

Воспоминание о раненом сыне и убитых министрах заставило Седова скрипнуть зубами от злости. Он повернулся к ожидавшим министрам.

– В Москву и параллельно к русскому послу сегодня же вечером отправить сообщение с просьбой вступить в войну против Швеции. Я разговаривал с Чистовой, она уже предложила Руси свои заводы и рудники в Кируне, оставляя за собой лишь Мурманск. Так вот, если Москва вступит в войну со Швецией, мы готовы признать за ними всю территорию владений короля Карла, какую они смогут захватить на Скандинавском полуострове. Даже если Швеция исчезнет с карты Европы. Нам достаточно будет всех шведских островов на Балтике. Уверен, царь Иван согласится. Но в Скандинавии мы воевать не будем, пусть мучаются со шведами сами.

– Что делать с Великопольшей? – уточнил заместитель министра внешних дел.

– Не знаю, эти поляки хуже корсиканцев, буду думать, – пожал плечами наместник. – Вопросы есть? Нет? Тогда за работу, господа, завтра в восемь утра жду ваших докладов.

Руководители быстро покинули кабинет, отправляясь работать допоздна по своим рабочим местам. Лишь новый начальник службы безопасности Новороссии остался сидеть за столом, открывая свою папку.

Убедившись, что наместник готов к разговору, безопасник сообщил:

– Сергей Кожин вышел на след Вацлава Поляка, тот через пару дней должен быть в Венеции. Связи в Венеции у Кожина имеются, нужно срочно его перебрасывать туда. Я уже договорился с лётчиками, его могут перебросить на гидросамолёте со всей командой, посадить в лагуне недалеко от Венеции. Нужно ваше разрешение на привлечение самолётов и продолжение розыска Поляка. Тем более что через три дня в Венеции будет очень жарко, операция рискованная.

Валентин задумался. Рисковать парнями, в том числе крестником, не хотелось. Однако сведения, которые мог дать захваченный Вацлав Поляк, работавший на три как минимум государства, самых опасных и сильных врагов Новороссии, спасут тысячи жизней. Не говоря уже о финансовых и политических выгодах, особенно в свете предстоящих боевых действий на территории этих стран. К тому же расследование о взрыве в Петербурге и организации восстания будет неполным без показаний Поляка.

Если занять выжидательно-оборонительную позицию, никто не гарантирует, что через год-другой новые Поляки не погубят сотни и тысячи русов. Нужно активней действовать, особенно в военное время, когда руки развязаны и можно не опасаться международных скандалов. Придётся рисковать, и лучше Сергея Кожина никто не справится с задачей. Он – парень опытный, знает подноготную всех петербургских заговорщиков, его вокруг пальца не обведут.

– Хорошо, отправляйте группу Кожина в Венецию, но активизируйте всю агентуру в городе им на помощь. Одновременно сообщите необходимую информацию казачьим атаманам Кипра и Крита для оказания любой поддержки нашим парням. Кто знает, где они смогут выйти на связь, может, в Швейцарии или ещё где. Поэтому необходимы пароли и контакты во всех соседних с Венецией странах, вплоть до Лангедока и Турции.

Седов взглянул на карту, утыканную разноцветными флажками, на фоне которых зелёным пятном выделялись турецкие владения, и внезапно изменил тему разговора:

– Что вы скажете о Турции? Какая информация о намерениях султана и его визиря?

Глава шестая

В середине июля на северо-востоке Индийского океана обычно стоит спокойная, порой штилевая погода. Этим летом всё шло как обычно, плавание из Волжска проходило спокойно, не вызывая нервотрёпки вынужденными задержками в пути. Караван грузовых кораблей, подходивший к южному побережью острова индонезийского архипелага Ява, уверенно двигался по спокойным водам океана. Где-то впереди весело играли дельфины, выпрыгивая из воды, по правому борту огромные тунцы гоняли целый косяк какой-то рыбы, не различимой с такого расстояния. Далеко на севере из линии горизонта медленно вырастало побережье Явы.

Николай Кожин любовался океаном, стоя на мостике флагмана, первого корабля, собранного на верфи Югоруси, грузопассажирского судна водоизмещением две тысячи тонн особого назначения «Вольфович». Название дали в честь российского политика, мечтавшего «вымыть сапоги в водах Индийского океана», что весьма символично для судна, построенного и предназначенного для работы именно в этом океане.

Корабль успешно прошёл ходовые испытания и был передан Кожину на ближайшие полгода-год, именно такой срок Пётр Головлёв определил для выполнения основного плана. Сам план был разбит на несколько пунктов, первым из которых значилось прибытие на Яву, затем – на Суматру, загрузка танкера нефтью и его отправка в обратный путь.

Танкер этот шёл в середине каравана, приняв на борт вместо привычного груза двадцать тысяч ружей с патронами, продажа которых была вторым, но не последним пунктом плана работы Кожина в этом регионе. Не зря он два года расставлял своих информаторов на побережье Индокитая и островах, да сами они успели три года хорошо потрудиться. Накопленная за это время информация и проведённые кое-где вербовки и оперативные комбинации смогли изменить ситуацию в нужную для русов сторону.

Здесь, на капитанском мостике корабля, ветер сдувал шум работающих двигателей, вибрация мощных дизелей совсем не беспокоила, можно было сесть в удобное кресло и любоваться изумрудными водами океана, обдумывая ближайшие действия.

В отличие от многих своих знакомых, Кожин не умилялся романтикой парусных кораблей, якобы бесшумно плывущих по морским волнам. Такие мысли возникают либо у совершенно сухопутных типов, не бывавших на море, либо у глухих, поскольку движение парусника не менее шумно, чем дизельного судна, если, конечно, ходовая машина не разболтана. Тогда действительно всё судно вибрирует, и разговаривать можно лишь на верхней палубе. Парусники, по крайней мере, деревянные, здешнего изготовления, скрипят, как половицы в бабушкином доме. Это не считая плеска воды за бортом, равномерных ударов волн, хлопанья парусов и шума ветра в ушах.

Зато новенький «Вольфович» радовал своей безупречной работой дизелей, отлаженном шуршанием машинного отделения, экономичной скоростью двадцать вёрст в час. Больше решили не давать, отстанут остальные