Зачем? - Елена Черникова

- Господи, помилуй... - Иван Иванович перекрестился.

- Я приказал ребятам сделать металлическую коробку величиной и крепостью с банковский сейф. Ильзе уже сейчас не может разговаривать и двигаться. Она вся переполнена, как мешок. Мы её как-нибудь засунем в эту коробку, чтобы она не развалила баньку, где я её по глупости закрыл. Впрочем, почему по глупости? Я же не знал, чем отличаются друг от друга больные бессмертием!

Иван Иванович почувствовал дурноту и спазмы в пищеводе. Воображение, натренированное ночью, показало ему Ильзе и её близкое будущее.

- Интересно, - продолжал Мар Марыч, - а как протекает болезнь у вашей жены?

Этот вопрос переполнил чашу терпения Ужова. Он поднялся. Острый фруктовый нож с каплями яблочного сока сверкнул в воздухе. Это было последнее, что увидел в своей жизни Мар Марыч.

Ужов сел. Он дышал ровно. Он смотрел на толстую голову Мар Марыча, упавшую в овсянку. Шея с восемью подбородками и одной глубокой дырой исторгала кровь. Стол почти весь был уже залит, пол тоже, когда в столовую вошёл заспанный Васька и увидел картину.

Мальчик остановился, задумался, будто решая уравнение. А потом вдруг сказал странную вещь:

- Ты его за маму?..

- Да, - ответил отец сыну, не отводя глаз от жуткого зрелища. - Как ты догадался?

- Подумаешь! Бином Ньютона. Теорема Ферма. Число Фибоначчи. Лента Мёбиуса. Эффект Доплера. Закон Кеплера.

Умный Васька знал, как вывести учёного отца из шока: словами. Он и нанизал их столько, чтобы отец встряхнулся и возмутился:

- Перестань! Я не понимаю ни слова.

- Очень хорошо, - согласился Васька. - Что дальше?

Он обошёл громадный труп, осмотрел, покачал головой и вдруг сел за стол напротив Мар Марыча и принялся завтракать.

Иван Иванович, которому уже давно было не до еды, встал, подошёл к окошку и осмотрелся. Охранники пилили дрова. Больше никого на территории дачи не было видно. Крепыш, приставленный к Ужовым с первых дней заточения, сегодня был озадачен упаковкой Ильзе в сейф, почему и отсутствовал - искал материалы. У дворецкого выходной. Лучшего дня для побега и не придумать.

Иван Иванович всеми суставами почувствовал нарастающую в нём скорость. Энергию очень быстрого бега. Отсюда надо сматываться как можно скорее! Вернётся крепыш и всех без разбору засунет в один сейф с Ильзе: других вариантов просто не может быть. На секунду представив себе эту перспективу, Иван Иванович ощутил ещё более внятный импульс к бегству, о чём и сообщил сыну.

- Конечно, пап, я понимаю. Сейчас соберу вещи. Секунду!

Месяцы, проведённые Ужовыми на даче Мар Марыча, дали особенные результаты. Во-первых, отец и сын наконец близко познакомились. Раньше было недосуг. Во-вторых, научились сочувствовать друг другу. В-третьих, научились думать о других людях - детально, сообразуясь со всеми обстоятельствами, по-человечески. Раньше до этого тоже не доходило - у Васьки по молодости, у его отца по роду занятий. В-четвёртых, они начали ощущать себя какой-то бомбой. Сплочённым коллективом из двух сгармонизированных единиц.

Иван Иванович ждал Ваську, стоя у того же окна столовой, и даже не пытался продумать маршрут. Куда именно бежать? Вопрос почему-то не возникал. Да хоть домой! Кому сейчас взбредет в голову искать их дома! Иван Иванович не мог знать, что их главный преследователь отдыхает в Институте имени Сербского без перспективы прервать этот отдых, - но почему-то чувствовал, что именно сейчас, сегодня, 1 августа 2003 года, путь практически свободен во всех направлениях.

Васька с двумя рюкзаками появился очень быстро. Вещи были компактно уложены, кое-что прихвачено из хозяйского - ну там компьютер карманный, ещё пара мобильных телефонов и крошечная цифровая фотокамера.

- Зачем это? - показал на аппараты Ужов-старший. - Клептомания?

- Чую: надо, - строго ответил младший.

Помолчав над покойным Мар Марычем, Ужовы оставили столовую неприбранной и направились к центральному выходу из имения. Охранники продолжали пилить дрова. Одна лишь Ильзе, медленно и печально перекатывавшаяся по баньке, увидела в своё окно их прощальную поступь, догадалась, хотела возмущённо крикнуть - но кому, что крикнуть? - и не смогла. Любое движение, любое желание теперь вызывало в её теле закономерное выделение гормонов и разных жидкостей, но они не перерабатывались, не выводились, а лишь растягивали кожу, отчего девушка, ещё недавно прекрасная, как утреннее облачко над ручьём, быстро превращалась в кипящую и малоподвижную кашу. Видимо, Мар Марыч верно поставил диагноз, что у каждого заразившегося бессмертием ход болезни зависит от анамнеза. То есть от характера.

Наступило утро. Сегодня 2 августа, Ильин день, купаться в реке уже нельзя, - это прозвучало словно в воздухе над головой Марии. Она вздрогнула и с удивлением проснулась. Оказывается, она спала. На улице. На бордюре. Никто не тронул ни её вещей, ни её лично. Будто и не Москва кругом.

Из ближайшего окна доносился бодрый голос какой-то болтливой радиостанции, сообщавшей, что лучший отдых - это автостопом по планете. Можно и без денег. Главное - уметь договариваться с людьми.

"Ладно, - сказала Мария радиопередаче, - когда я разберусь, зачем всё это, я поеду автостопом. А не пойти ли мне сейчас в сторону собственного дома?"

Эта шальная мысль всё искусительнее врезалась в душу. Пойти домой! И плевать на всех! Сколько можно мотаться по Москве! И пусть там, в квартире, в засаде, этот негодяй с синими глазами! Всё равно! Хватит! Эта болезнь чересчур утомительна. Дискомфорт. Грязь. Проблемы на каждом шагу. Хорошая пара, простые люди, учителя истории, - погибли. Разбились. Думали, что вирус всех берёт. А он, оказывается, выбирает сам.

Это с одной стороны.

И тут же - с другой стороны - подплыла некая новая картина личного бытия. Вот, предположим, пройдёт сто лет. Нет, тысяча. Или две. Пять. За это время можно много раз перезнакомиться со всеми людьми на Земле. Ведь если менять внешность, одежду, придумать несколько легенд для конспирации, то можно перевидать действительно всех-всех! Да, конечно, говорят, что у всех людей во все времена одни и те же проблемы - любовь, дети, та же смерть, наконец, но ведь, с другой стороны, говорят, что души воплощаются всё одни и те же - только в разных телах. Это, разумеется, не во всех религиях, но зато она может теперь проверить: которая из мировых религий права?! Есть перевоплощение или нет? Можно было бы узнавать у людей их истории, сопоставлять с уже известными биографиями каких-то предыдущих людей, прослеживать судьбы, развязывание кармических узлов!..

Размечталась Мария Ионовна Ужова не на шутку. И опять вспомнила ехидный голос Ленина:

- Зачем?

Конечно, он прав. Зачем ей знать, просто знать? Она что - в пророки метит? Она что - узнав, сможет рассказать людям какую-нибудь правду о них самих? А как она это сделает? По телевизору выступит?

Да людей и сейчас никакая правда не интересует. С любой правдой можно ходить по городу и хоть в мегафон выкрикивать - никто не поверит. Даже если самый знаменитый журналист озвучит эту правду, все скажут: молодец, нашёл неплохую сенсацию. И пойдут пить кофе.

Потом Мария вспомнила Демона, Вечного Жида и прочих несчастных литературных бессмертных. И загрустила. Скитаться тысячи лет! Миллионы!

Пока она разбиралась со своими сладкими грёзами и перемежала их отчаянием, она, оказывается, шла по улице. Она так задумалась, что только открывая дверь своей квартиры, встрепенулась, очнулась - и увидела себя в собственном зеркале. В коридоре всё было по-прежнему, кроме незнакомых мужских ботинок, торчавших из-под вешалки. Из спальни доносилась тихая музыка. С кухни - запах жареной ветчины.

- Вы хорошо устроились? - крикнула она в пространство. - Нет ли в чём нужды? - Мария покрепче прижала к себе свои сумки.

Он всё-таки вышел к ней. Да, тот самый, с синими глазами. Но похудевший вдвое, удивительно старый, сгорбившийся, с пористым красноватым носом и узловатыми артрозными пальцами. Слабо улыбнулся: мелькнули почерневшие зубы.

- Здравствуйте, - с трудом выговорил он, и Мария не узнала голос. Хриплый, с каким-то хлюпом в горле.

В чём дело?

- Я вас искал... - проскрипел он. - Простите. Вам передали?

- Да, передали, - с вызовом ответила Мария. - И вообще - могли бы найтись пораньше! Как вас зовут?

Он нашёл в себе силы улыбнуться. Действительно, смешно: директор института не знает имени своего сотрудника, сделавшего ей укол бессмертия чуть не год назад; причём беседуют они в её родной квартире, где почему-то теперь живёт этот судьбоносный человек, а она скрывается, и муж её скрывается. С сыном.

- Михаил. Вы извините, но не продолжить ли нам беседу сидя?

- В ногах правды нет? - иронично отозвалась Мария, ставя сумки на пол.

- У меня в ногах вообще ничего нет, Мария Ионовна... Если я сделаю резкий шаг, они сломаются. У меня не восстанавливается костный мозг, а из самих костей вышел почти весь кальций. У меня крайняя стадия остеопороза. И не только этого... - Он утробно закашлялся и схватился за живот.