Царица Савская - Рольф Байер

Откуда автор знал эту загадку, однозначно сказать нельзя. Однако есть некоторые указания на то, что он использовал истории из «Книги философов», средневекового текста, который первоначально был написан на греческом языке, в 11 в. переведен на арабский, в 13 в. — с арабского на испанский, а с испанского на латинский. Вполне возможно, что через арабские легенды туда и попала загадка о детях.

Однако между трактатом и настенным ковром существует странное различие. Тогда как в трактате сцена загадок разыгрывается в «aula regia», парадном царском зале, настенный ковер переносит эту сцену в сад, напоминающий рай. Зафиксируем же это наблюдение, так как теперь мы переходим ко второй загадке — о цветах.

Происхождение ее еще таинственнее, чем загадки с яблоками. Дрёвнейшее из известных до сих пор литературных свидетельств найдено у французского поэта эпохи Возрождения Клемана Маро, который в 1527 г. написал пролог к «Роману о Розе». Обыгрывая название этого произведения, он заметил следующее:

«Розу в романе можно сравнить с той, которую благодарная царица Савская, эфиопка, подарила мудрому царю Соломону, как это мы читаем в книге задач, загадок и вопросов, которые она ему задавала, дабы испытать его мудрость… Она взяла две розы, одна была сорвана с куста… а другая была подделкой, похожей на настоящую розу… «Государь, — сказала она, — вот две розы… Скажи мне, какая из них настоящая». Соломон приказал принести пчел… руководствуясь своим знанием природы, что пчелы полетят к настоящей… Поэтому он обнаружил настоящую розу, отличную от другой…»

Откуда поэт узнал загадку о цветах, до настоящего времени не выяснено. Но в любом случае создатель настенного ковра знал ее за пятьдесят лет до того, как ее описал Клеман Маро.

Вероятно, нам нужно еще раз внимательнее присмотреться к настенному ковру. Нас прежде всего завораживает великолепие сада, в котором встречаются августейшие персоны. Бросаются в глаза непомерно большие, с длинными стеблями цветы, прежде всего ландыши и одуванчики. Великолепие цветов действует столь впечатляюще, потому что сад кажется странно изолированным. Его ограничивают возвышающиеся сбоку скалы. Закрывающая горизонт поверхность кажется лишенной цветов, голой и неприветливой. Это дает нам важное указание, ведь закрытый сад (hortus conclusus) был широко распространенным сюжетом живописи 15 века.

Мы сталкиваемся здесь со средневековой любовной мистикой — закрытый сад был символом любви. «Закрытой» в этом саду появляется Дева Мария, которая была символом любви к церкви. На более поздних картинах в нем находятся любящие и любимые «одинокие души». Эта любовная лирика была вдохновлена прежде всего «Песнью Песней», а эту «Песнь Песней» написал не кто иной, как царь Соломон. Пусть даже она служит прежде всего выражением религиозной любви, все равно остается достаточно места, чтобы выразить красоту земной любви, а также тайну эротики и «культа дамы». «Песнь Песней» была первой песнью о любви, которая позже была истолкована как религиозная.

Связь с райским садом и садом любви из «Песни Песней» могла бы дать нам объяснение загадки о детях и цветах. Яблоки и розы, а также лилии появляются в символике историй о рае, равно как и в «Песни Песней». Роза издавна была «священным» цветком и когда-то была посвящена греческой богине любви Афродите, но и в римском культе мертвых она также была удостоена собственного праздника — Розалиев. Оттуда она попала в катакомбную живопись и из-за кроваво-красных лепестков была избрана символом мученичества. Олицетворение земной и духовной красоты она, как и лилия, стала символом Девы Марии. Так, в конце концов мы находим Марию в розовом саду, в «рамке из роз» того закрытого сада.

Однако самый прекрасный образ розы был не нарисован, а описан в стихах. Данте в «Божественной комедии» воспел розу как символ вечности. На небе толпа спасенных душ кажется ему огромной распустившейся розой. На лепестках восседают святые, а в чашечке белой небесной розы расположилась Мария, Матерь Божия. Вокруг, как пчелиный рой летают ангелы, наполняя пространство любовью и всепрощением.

Но и царь Соломон приказывает согнать пчел, чтобы найти настоящую розу. Не стоит ли за загадкой о розе Дантово видение рая? Розы, которые держит в руках царица Савская, нарисованы без шипов, и это тоже отсылает к другим изображениям Девы Марии в розовом саду. Царице Савской могли подойти только розы без шипов, которые не могли ранить ни ее, ни других.

Яблоки, которые дает детям Соломон, тоже когда-то фигурировали в историях о рае. Они были «плодами от древа познания», которых, таково было повеление Бога, нельзя было вкусить. Правда, Библия оставляет открытым вопрос, о каких плодах шла речь, но отцы церкви уже давно говорили о яблоке. То, что царь Соломон с помощью «плодов познания», яблок, продемонстрировал свои собственные знания, кажется нам особенно многозначительным фактом в ряду преданий о загадках царицы Савской.

Яблоки повсюду считались плодами соблазна. Наконец, Ева принудила Адама съесть их! Теперь яблоко предлагает царь Соломон. И разве легенда не рассказывает, что девочка протянула его матери? Соломону тонко и завуалированно была отведена роль соблазнителя.

Теперь мы больше не удивляемся, когда узнаем, что эльзасский ковер связан с так называемыми любовными коврами, которые пользовались большой популярностью, особенно в Швейцарии. Как шкатулки и драгоценности, любовные ковры входили в свадебное приданое невесты. Известен по крайней мере один пример, который подтверждает свадебный характер загадки о цветах. Речь идет о вышивке на полотне, которая выставлена сейчас в Швейцарском музее в Цюрихе. На вышивке изображены гербы жениха и невесты, стоит дата — 1554 г., год свадьбы Генриха Циглера и Анны Хольцкальб. Эту вышивку в качестве свадебного подарка сделала мать невесты.

Но как изменилась загадочная атмосфера! Цветы, правда, там есть, но не они определяют композицию картины. В отличие от эльзасского ковра, цветы и листья появляются в пустом пространстве как обрамление основного сюжета. В середине, наоборот, стоит стол: в картине все напоминает об уютной атмосфере бюргерской кухни. Цветы для загадки, на этот раз лилии, а не розы, стоят в горшках, как комнатные растения, на столе, накрытом для трапезы. Мы видим до блеска начищенные тарелки. На переднем плане находится приличествующий месту характерный круглый сервировочный столик с ведерками для льда.

Соломон выглядит, скорее, не как царь, а степенный хозяин дома, царица Савская тоже больше похожа на домовитую матрону, чем загадочную государыню. Слева слуга, который, как сначала кажется, держит суповую миску, однако если присмотреться, это корзина, откуда вылетают пчелы и летят к настоящей лилии.