«Мой бедный, бедный мастер…» - Михаил Булгаков

304

— Из города Гамалы,— ответил арестант, головой показывая, что там, где-то далеко, направо от него, на севере, есть город Гамала.— В предыдущей ред.: «— Из Эн-Сарида,— ответил арестант, головой показывая, что там где-то, за спиной у него, на севере есть Эн-Сарид».

Гамала — городок, расположенный к востоку от Тивериадского озера. Эн-Сарид — арабское название Назарета.

305

…и никто мне ничего не кричал, так как никто меня тогда в Ершалаиме не знал.— В предшествующей ред. этого текста не было (дописан рукою Е. С. Булгаковой и подчеркнут красным карандашом Булгаковым).

306

…о каком-то бессмертии, причем бессмертие почему-то вызвало нестерпимую тоску.— Слова о «каком-то бессмертии» Булгаков подчеркнул дважды синим карандашом, а на полях, после двух больших вопросительных знаков, записал: «(о каком-то долженствующем непременно быть — и с кем? — бессмертии…)». Видимо, писатель предполагал в дальнейшем вернуться к этой мысли, но не успел выполнить свой замысел.

307

…попросил меня высказать свой взгляд на государственную власть.— Этот эпизод допроса Пилатом Иешуа писатель описал «по Гретцу» (см.: Г р е т ц  И.  Иисус Христос и происхождение христианства. С. 28—31). И. Гретц в своей антихристианской книге пытался все свести к вопросам политики, что, разумеется, противоречило евангельским повествованиям. Но Булгакову, описывавшему события современной ему эпохи, такой подход немецкого автора к евангельским повествованиям вполне импонировал. Вот некоторые фрагменты из книги И. Гретца:

«Как же можно было узнать тайну некоторого кружка лиц и удостовериться, в каком смысле Иисус понимал слова «сын Божий»? Для этого требовался предатель из этого самого круга… Суд, для того чтобы обвинить Иисуса как лжепророка или как лже-Мессию, требовал двух свидетелей, которые бы слышали из его уст инкриминируемые слова. Предатель должен был заставить его высказаться на данную тему, так чтобы два свидетеля, тайно подслушивавшие, могли отчетливо запомнить каждое слово…»

«Когда Иисуса привели к Пилату, он спросил о политической стороне его деятельности, выступал ли он, как Мессия, в качестве царя иудейского? Иисус ответил ему двусмысленно: «Ты сказал это». Тогда Пилат присоединился к приговору синедриона…

Рассказы о том, что Пилат считал Иисуса невинным и хотел спасти его, но что иудеи требовали смерти Иисуса, лишены всяких оснований — Иисусу, как бунтовщику и государственному преступнику, была присуждена смерть не еврейским синедрионом, а римским наместником».

308

…тесно мне стало с тобой, Каифа.— В предыдущей ред. Пилат и Каифа обращаются друг к другу на «вы», хотя в ранних редакциях чаще присутствует обращение «ты». При корректировке машинописного текста писатель весь диалог Пилата с Каифой разметил на части, пытаясь указать, где следует оставить обращение «вы», а где исправить на «ты». Но затем, не завершив правку, написал на полях: «на „ты“». При подготовке окончательного текста Елена Сергеевна строго следовала этому указанию автора.

309

Но он не умер. Приоткрыв слегка глаза…— В предыдущей ред. Степа Лиходеев оказывается не в Ялте, а во Владикавказе. Не желая, видимо, привлекать внимание к месту своих бывших скитаний, писатель заменил по тексту Владикавказ на Ялту.

310

После этого Ивана Николаевича повели…— В предыдущей ред. в этом месте два абзаца зачеркнуты писателем красным карандашом: предполагалась, видимо, переработка текста. Но поскольку сделать это не удалось, Елена Сергеевна оставила этот текст в неизменном виде.

311

…Тимофей Квасцов.— В предыдущей ред.: «Тимофей Перелыгин».

312

До Севастополя по железной дороге…— В предыдущей ред.: «До Минеральных Вод по воздуху тысяча шестьсот километров! А до Владикавказа и еще больше». На полях (л. 134) карандашная запись Булгакова: «Узнать по путеводителю».

313

…изменились ли эти горожане внутренне? — Здесь писатель поставил красным карандашом галочку — видимо, предполагая развить эту мысль (или, напротив, затушевать ее), но оставил все как есть.

314

— Сеанс окончен! Маэстро! Урежьте марш!! — В первой тетради дополнений имеется следующая запись, продиктованная писателем:

«В цирке, в конце главы, после слов «Маэстро, урежьте марш!» — «Его превосходительство любил домашних птиц и брал под покровительство хорошеньких девиц».

Ни его, это превосходительство, ни какие птицы, ни почему он любил — никто этого не знал, но это был чудовищный, невыносимый марш!»

315

— О, как я угадал! О, как я все угадал! — На полях машинописного листа Булгаков красным карандашом написал: «Делать сцену восхищения своей работой». Но замысел не был реализован.

316

…и нанял у застройщика, в переулке близ Арбата, две комнаты…— На полях машинописного текста имеется следующая любопытная запись: «— Вы знаете, что такое — застройщики? — спросил гость у Ивана и тут же пояснил: — Это немногочисленная группа жуликов, которая каким-то образом уцелела в Москве, и т. д. (развить)». В связи с этим на память приходит дневниковая запись Елены Сергеевны от 2 ноября 1933 г. (это было время, когда Булгаковы с тревогой и нетерпением ждали получения квартиры): «Очень мешает жить Зельдович, которому наша застройщица… продала на корню нашу квартиру. М. А. ходит почти каждый день на стройку, нервничает».

317

…и я понес их в руках.— Далее в предыдущей ред. следовал исключительно важный фрагмент текста, снятый автором:

«Из кривого переулка мы вышли в прямой и широкий, молча, и на углу она беспокойно огляделась. Я в недоумении посмотрел в ее темные глаза, а она ответила так:

— Это опасный переулочек, ох, до чего опасный,— и, видя мое изумление, пояснила: — Здесь может проехать машина, а в ней один человечек…

— Ага,— сказал я,— так, стало быть, надо уйти отсюда.

И мы быстро пересекли опасный переулок, где может проехать какой-то человечек в машине.

— А вы боитесь этого человека?

Она усмехнулась и поступила так: вынула у меня из рук цветы, бросила их на мостовую… затем продела свою руку в черной перчатке с раструбом в мою, и мы пошли рядом».

Булгаков при первой правке текста оставил этот фрагмент, но внес, на первый взгляд незначительную, поправку: в машине мог проехать уже не «человечек», а — «человек». При второй правке писатель решил этого «человека» из текста изъять вовсе.

318

…в высшей степени заинтересованный любовной историей.— В предыдущей ред. на обороте листа запись: «…в высшей степени интересуясь этой…» И далее несколько строк тщательно зачеркнуты чернилами, причем во всех экземплярах машинописи.

319

— Настали совершенно безрадостные дни. Роман был написан, больше делать было нечего, и мы оба жили тем, что сидели на коврике на полу у печки и смотрели в огонь.— Вся история знакомства мастера и Алоизия Могарыча была перечеркнута Булгаковым (или Еленой Сергеевной по его просьбе) красным карандашом, а новый вариант этого эпизода так и не был вписан, поскольку это произошло во время последней стадии болезни писателя. Булгаков не имел уже сил ни писать, ни диктовать. 5 марта 1940 г. Е. С. Булгакова записала в дневнике: «Приход Фадеева. Разговор продолжался сколько мог. Мне: „Он мне друг“. Сергею Ермолинскому: „Предал он меня или не предал? Нет, не предал? Нет, не предал». В описании знакомства с Могарычем было много деталей, указывавших на реальное знакомство Булгакова с его другом драматургом Сергеем Александровичем Ермолинским. Очевидно, в последние дни жизни Булгаков отказался от подозрений против Ермолинского, но уже не смог написать новую историю Могарыча. В беседе с литературоведом С. Н. Семаковым в 1969 г. Елена Сергеевна повторила этот предсмертный вопрос Булгакова: «Друг ли Ермолинский?» Впоследствии Е. С. Булгакова не стала восстанавливать текст о Могарыче, хотя ряд других зачеркнутых мест восстановила. В окончательной редакции она дала следующий текст из более ранней, второй полной рукописной редакции: «— Настали безрадостные осенние дни,— продолжал гость,— чудовищная неудача с этим романом как бы вынула у меня часть души. По существу говоря, мне больше нечего было делать, и жил я от свидания к свиданию. И вот в это время случилось что-то со мною. Черт знает что, в чем Стравинский, наверное, давно бы уже разобрался. Именно, нашла на меня тоска, и появились какие-то предчувствия». По всей вероятности, Е. С. Булгакова не хотела публиковать историю Могарыча, чтобы не ставить в неудобное положение С. А. Ермолинского. 17 ноября 1967 г. она записала в дневнике свой разговор с Ермолинским по поводу его воспоминаний о Булгакове: «Если ты хочешь, чтобы я приняла твою статью целиком, переведи прямую речь Миши в косвенную. Ты не передаешь его интонации, его манеры, его слова. Я слышу, как говорит Ермолинский, но не Булгаков. И, говоря откровенно, мне определенно не нравятся две сцены, одна — это разговор (якобы ты журналист), а вторая — игра в палешан». Здесь имелся в виду, в частности, эпизод в мемуарах Ермолинского, где он берет шуточное интервью у Булгакова под видом журналиста. А Могарыч в романе назван журналистом (подробнее см.: С о к о л о в  Б.  В.  Расшифрованный Булгаков: Тайны «Мастера и Маргариты». М., 2005. С. 167—182). По всей видимости, наиболее оправданным текстологическим решением является включение эпизода с Могарычем в условно-канонический текст романа. Ведь Булгаков собирался наделить этого героя биографией, а это — единственный сохранившийся вариант ее. Впервые он был включен в текст романа, изданный в 1973 г., и затем присутствовал во всех изданиях романа вплоть до 1989 г.