Развитие сбалансированной чувствительности: практические буддийские упражнения для повседневной жизни (дополненное второе издание) - Александр Берзин

Гнев возникает в результате широкого спектра причин и обстоятельств, включая эмоциональный склад человека, его или ее личностные качества, семью и социальное окружение, а так же вызвавший гнев случай. Все возникающее в результате причин и обстоятельств имеет последствия. Следовательно, если наш друг действительно на нас рассержен, то он, вероятно, что-нибудь сделает, чтобы ответить нам тем или иным способом. Это произойдет независимо о того, осознает ли наш друг свой гнев и желает ли он его обсуждать. Нам следует, пользуясь зеркальным осознаванием, искать дополнительные факты для подтверждения своего умозаключения и определять шаблоны посредством осознавания равенств.

Иными словами, способность вызывать последствия – это отличительный признак того, является ли условно воспринимаемое нами явление плодом нашего воображения. Таким образом, пользуясь этими двумя первыми критериями, мы отличаем безошибочную видимость от искаженной, а также правильное понимание общепринятого значения безошибочных видимостей от искаженного. Этого, однако, еще недостаточно.

Допустим, что воспринимаемая нами видимость нашего хмурящего брови друга безошибочна, а не является обманом слабого зрения или игрой света. Допустим также, что в социальной группе, к которой относится наш друг, подобного рода выражение лица считается проявлением раздражения. Более того, подобное поведение нормально для нашего друга в таком настроении. К тому же, допустим, что мы проверили другие подтвердившие наше умозаключение факты: наш друг сердито смотрел на нас, когда мы пришли, и не ответил на наше приветствие. Следовательно, наше понимание и определение значения наблюдаемого нами зрительного образа являются безошибочными. Наш друг на самом деле рассержен на нас, а вовсе не страдает расстройством желудка. Кроме того, наш друг может казаться нам поистине нелепым человеком, который постоянно расстроен и зол. И поэтому мы сами можем излишне бурно отреагировать и тоже расстроиться. Для подтверждения верности этой видимости (того, что наш друг кажется нам постоянно расстроенным и злым), нам необходимо третье условие: видимость, порожденная нашим умом, не должна противоречить уму, верно воспринимающему глубинные факты реальности – то, как вещи существуют.

Проверка глубинного факта реальности с точки зрения самопустотности

Согласно теории самопустотности, как она определяется в традиции гелуг, глубинный факт реальности состоит в том, что все существует свободно от выдуманных, невозможных способов. Если мы не являемся просветленным существом, наш ум автоматически создает искаженную видимость того, как существует наш друг. Затем наш ум смешивает видимость несоответствующего реальности способа существования с видимостью соответствующего. Другими словами, наш ум создает видимость невозможного способа существования нашего друга как поистине нелепого человека. Затем он проецирует эту искаженную видимость на видимость нашего друга, существующего так, как он на самом деле существует, а именно как человек, который в настоящий момент на нас рассержен вследствие причин и обстоятельств. Когда мы верим в то, что спроецированные нами фантазии имеют отношение к чему-то реальному и что наш друг действительно существует так, как наш ум заставляет его искаженно выглядеть, мы можем реагировать излишне эмоционально. Следовательно, нам необходимо проверить достоверность воспринимаемого нами при помощи третьего критерия.

Давайте остановимся на этом подробнее. Вводящая в заблуждение видимость, порождаемая нашим умом, когда мы видим зрительный образ нашего друга с хмурым лицом, состоит в том, что он действительно является злым и нелепым человеком. Наш друг выглядит как человек, который постоянно сердится из-за самых обычных вещей, который безнадежен и никогда не изменится. Это не выглядит так, будто бы мы просто верно определили наблюдаемое нами выражение лица нашего друга как означающее, что он в настоящее время расстроен. А также это не выглядит так, будто бы наш друг, который в настоящее время расстроен, представляет собой лишь то, что означает наблюдаемый нами зрительный образ, основанный на разных аспектах его выражения лица и различных причинах и условиях. Наоборот, это выглядит так, будто бы мы можем указать на некие присущие нашему другу качества, к примеру на постоянно существующий недостаток в его характере. Эти качества наделяют его кажущейся прочной индивидуальностью "действительно злого и нелепого человека".

Допустим, что наш друг на самом деле существует, обладая некими неотъемлемыми, обнаружимыми особенностями, делающими его действительно злым человеком. В таком случае он был бы постоянно расстроенным, независимо от того, что может произойти или что мы можем сделать. Но это нелепо. Не важно, насколько в настоящее время кто-либо может быть зол или расстроен, никому не присуще существование подобным образом.

Следовательно, если наш заблуждающийся ум создает видимость нашего друга как незрелого по своей природе – что провоцирует нас смотреть на него с неодобрением, раздражением и злостью, – то воспринимаемое нами будет опровергнуто умом, верно понимающим самопустотность. Такая видимость не имеет отношения к чему-либо реальному. Хотя наш друг может быть рассержен на нас и может поступать незрело, никто не существует как излишне чувствительный человек, прирожденно и неисправимо. Никто не существует, обладая некими постоянными недостатками, заставляющими этого человека, если он рассержен, навсегда оставаться недовольным. Сердитое и незрелое поведение людей обусловлено причинами и обстоятельствами. Когда мы меняем переменные, влияющие на ситуацию, поведение человека также меняется.

Проверка условного и глубинного фактов реальности с точки зрения инопустотности

Согласно объяснению инопустотности традиции карма-кагью, источником нашего опыта служит тончайший уровень ясного света. Содержимое каждого момента опыта состоит из двух нераздельных аспектов: восприятия чего-то и того, что мы воспринимаем. Когда наш опыт сопровождается инстинктами заблуждения, наш ум создает "двойственные видимости". "Создание двойственных видимостей" заставляет восприятие аспектов нашего опыта и восприятие объектов, на которые направлен наш опыт, казаться двумя абсолютно раздельными, несвязанными явлениями. Это выглядит так, будто бы наш ум представляет собой нечто, находящееся "здесь" и смотрящее наружу, а наблюдаемый зрительный образ, или видимость, кажется нам чем-то находящимся "снаружи", ожидающим, когда мы его увидим. В данном случае ум и ментальный объект – это абсолютно вымышленные явления. Ум, верно воспринимающий условные факты реальности, противоречит такой, вводящей в заблуждение видимости.

Двойственные видимости также противоречат уму, верно воспринимающему глубинный факт реальности, а именно уму, который осознает инопустотность. Инопустотность представляет собой тончайший уровень деятельности ума ясного света. Такая деятельность свободна от всех грубых уровней: и от уровней, производящих эти двойственные видимости, и от уровней, которые верят в эти видимости. Глубинный факт реальности состоит в том, что чистая деятельность этого тончайшего уровня заключается только в создании недвойственных переживаний. Такая умственная деятельность противоречит всем видимостям двойственности.

Давайте обратимся к нашему предыдущему примеру. Когда мы встречаем нашего друга, наш ум ясного света создает видимость зрительного образа его лица и видит этот образ. Затем под воздействием инстинктов заблуждения чуть более грубый уровень умственной деятельности создает двойственную видимость. Объект и ум в нашем восприятии кажутся разделенными на две противостоящие силы. Рассерженное лицо кажется нам некой действительно раздражающей вещью "где-то там", которую мы – невинные наблюдатели, находящиеся "здесь", имеем несчастье видеть. Мы отождествляем видимость объекта с прочным "ты", а ум, воспринимающий его, с прочным "я", противостоящими друг другу. Веря в то, что эта видимость соответствует реальности, мы чувствуем, что не можем наладить взаимоотношения с нашим другом. Мы думаем, что он – действительно безнадежный человек, постоянно злой и рассерженный. Мы также чувствуем жалость к себе, как к действительно невинной жертве, постоянно терзаемой этим нелепым человеком незаслуженно. Испытывая искреннее отвращение к таким конфликтам, мы принимаем решение никогда больше не видеть нашего друга.

Если мы проверим эту видимость двух прочных противостоящих друг другу фракций – одной, которая находится "здесь", и другой, которая находится "где-то там", – мы поймем, что такая видимость не соответствует реальности. В нашем случае произошло лишь то, что возникло переживание, видение зрительного образа, и этот зрительный образ выглядел как рассерженное лицо нашего друга. Разумеется, этот зрительный образ обусловленно возник благодаря нашему другу, нашему уму и нашим глазам. Однако, если мы хотим отреагировать сбалансированным и чутким образом, нам надо понимать, что это переживание не содержит трагического героя, столкнувшегося с натиском неодолимых сил, посланных богами. Такого рода взгляд на наш опыт является фантазией.