Наука жить. Жизнь и ее модели - Альфред Адлер

Довольно интересно наблюдать, как одни люди скрывают свой комплекс неполноценности, а другие признаются: «Я страдаю комплексом неполноценности». Признание приводит этих людей в восторг. Они чувствуют себя лучше других, потому что они признались, а другие – нет. Они говорят себе: «Я честен. И не лгу о причине своих страданий». Но признаваясь в комплексе неполноценности, они намекают на некие трудности в жизни или какие-то обстоятельства, которые спровоцировали такую ситуацию. Они могут упомянуть родителей или семью, недостаточный уровень образования, или какой-то несчастный случай, сказать, что их ограничивали, подавляли или что-то в этом роде.

Комплекс неполноценности часто может скрываться за комплексом превосходства, который служит некоей компенсацией. Такие люди высокомерны, бесцеремонны, тщеславны и чванливы. Для них внешнее проявление важнее поступков.

В детстве у человека этого типа можно обнаружить некоторый страх перед сценой, что впоследствии используется для оправдания всех его неудач. Он говорит: «Если бы я не боялся сцены, я бы тогда смог все!» Предложения, которые начинаются с «если», обычно скрывают комплекс неполноценности.

На комплекс неполноценности могут указывать и такие черты, как коварство, осторожность, педантичность, избегание серьезных жизненных проблем, желание подобрать себе узкое поле деятельности, регулируемое большим количеством принципов и правил. Также признаком комплекса неполноценности является постоянная опора на трость. Такой человек не доверяет себе, и мы обнаружим у него весьма странные интересы. Он все время занят мелочами, собирает, например, газеты или рекламные объявления. Такие люди так тратят свое время, а еще они постоянно извиняются. Они постоянно упражняются в чем-то бесполезном, и это, если продолжается в течение длительного времени, приводит к неврозу навязчивости.

Комплекс неполноценности обычно скрывается во всех трудных детях, независимо от того, какие проблемы видны на поверхности. Например, если человек ленив, это значит, что он избегает решения важных жизненных задач, что указывает на наличие комплекса. Если ворует, значит, пользуется незащищенностью или отсутствием другого человека. Врет, значит, не имеет мужества сказать правду. В основе всех этих проявлений у детей лежит комплекс неполноценности.

Невроз – это развившаяся форма комплекса неполноценности. Чего только не может делать человек, страдающий неврозом страха! Он может все время хотеть, чтобы его кто-нибудь сопровождал, и, если получается, значит, он добивается своей цели. Люди вокруг его поддерживают, а он вынуждает их заниматься собой. Здесь наблюдается переход от комплекса неполноценности к комплексу превосходства. Люди должны ему служить! Заставляя их служить, невротик над ними возвышается. Схожая эволюция прослеживается и в случае душевнобольных. Столкнувшись с трудностями из-за своего курса на изоляцию, порожденного комплексом неполноценности, они добиваются успеха в нереальном мире, воображая себя великими людьми.

Во всех этих случаях, когда уже развиваются комплексы, неспособность функционировать в социально приемлемом русле и приносить пользу возникает из-за отсутствия у человека мужества. Именно отсутствие мужества мешает ему следовать принятому в обществе курсу. Рука об руку с недостатком мужества в качестве сопровождения идет неспособность понять необходимость и целесообразность такого курса.

Все это наиболее ярко проявляется в поведении преступников, которые представляют собой образцовые случаи комплексов неполноценности. Преступники трусливы и глупы. Их трусость и социальная глупость неотделимы друг от друга, как две части одной и той же склонности.

Похожим способом можно проанализировать и употребление алкоголя. Пьяница ищет утешения, хочет забыть про свои проблемы, а еще он достаточно труслив, чтобы довольствоваться утешением, которое можно получить, делая что-то полезное.

Идеология и интеллектуальное мировоззрение таких людей резко отличаются от общепринятого здравого смысла, который сопровождает смелые установки нормальных людей. Преступники, например, всегда находят для себя отговорки или обвиняют других. Они ссылаются на невыгодные условия труда. Говорят, что общество жестоко и их не поддерживает. Или говорят, что идут на поводу у своего желудка и не могут с ним справиться. Когда им выносят приговор, они всегда оправдываются, как, например, детоубийца Хикман, который сказал: «Мне приказано было это сделать свыше». Другой убийца, получив приговор, заявил: «Какая польза от мальчишки, которого я убил? Вокруг есть миллион других». А еще есть «философ», утверждающий, что убить старуху с кучей денег, когда столько достойных людей голодает, не плохой поступок.

Логика таких рассуждений кажется нам весьма натужной. Так оно и есть. Все мировоззрение таких людей обусловлено общественно бесполезной целью, как и выбор этой цели обусловлен отсутствием мужества. Им всегда приходится оправдываться, тогда как полезная цель аргументации не требует, ей не нужно искать оправдания, ее не нужно защищать.

Рассмотрим несколько реальных клинических случаев, иллюстрирующих трансформацию социальных установок и целей в антисоциальные. Наш первый случай: девочка почти четырнадцати лет, выросшая в честной семье. Ее отец, человек трудолюбивый, содержал семью, пока был в состоянии работать, но потом заболел. Мать была доброй и честной женщиной, которая все время уделяла детям, коих было в общей сложности шестеро. Первый ребенок – очень талантливая девочка, умерла в возрасте двенадцати лет. Вторая девочка болела, но затем поправилась и нашла работу, которая помогала содержать семью. Затем родилась наша героиня. Она всегда отличалась крепким здоровьем. Ее мать все время была занята, она ухаживала за двумя больными девочками и мужем, и у нее не хватало времени на третью дочку, которую мы будем называть Анна. В семье был еще мальчик помладше, тоже очень умный, но больной, и в результате Анна оказалась меж двух очень любимых детей. Она была хорошим ребенком, но чувствовала, что ее любят меньше других. Она жаловалась, что на нее не обращают внимания, и она чувствует себя жертвой.

В школе Анна, однако, показывала отличные результаты и была лучшей ученицей. Видя ее успехи в учебе, учитель порекомендовал ей продолжить образование, и всего в тринадцать с половиной лет она пошла в старшие классы. Там уже был новый учитель, которому она не нравилась. Возможно, в самом начале она и не была хорошей ученицей, но из-за недостатка понимания становилась хуже. Она не была трудным ребенком, пока ее ценил старый учитель. Тогда у нее были хорошие результаты, и в классе ее любили. Хотя индивидуальный психолог смог бы увидеть, что что-то не так, лишь взглянув на ее дружеские отношения. Она все время критиковала друзей и хотела ими командовать. Она хотела быть в центре внимания, чтобы ее хвалили, и никогда не критиковали.

Цель Анны заключалась в том, чтобы ее ценили, любили, чтобы о ней заботились. Оказалось, что она может это получить только в школе… не дома. Но в новой школе ее также не поняли и не оценили. Учительница ее ругала, настаивала, что она не готовится к урокам, ставила плохие оценки… В