Нить Ариадны… Каникулы во Франции - Борис Юлегин

Если быть до конца честным, то в большом парижском магазине деньги, конечно же, разменяют без проблем.

— Мишель, а как часто покрышки приходится ремонтировать?

— Что ремонтировать?

— Ну, автопокрышки, резину автомобильную, сколько раз в год ремонтируешь?

— А зачем ее ремонтировать, она хорошая, почти новая.

— Что разве проколов не бывает, или диск не мнется?

— Не, проколов не бывает, и диск не мнется, а меняем резину, когда износится.

Года через три — четыре.

— Это, наверное, тебе так везет.

— Да нет, у всех так. И как вообще можно резину проколоть? Чем? Опять шутишь, да?

Следующий французский прокол коренным образом повлиял на структуру и формат нашего путешествия.

Мы собирались в Париже взять напрокат машину. Это по нашим подсчетам, было бы дешевле, чем добираться до деревни на поезде. И удобнее, потому что можно сделать остановку в любом симпатичном городке. Ближайшая фирма по прокату спряталась под вокзалом «Норд». Оказалось, на ближайшую неделю, до самого Нового года, машин нет! Все расхватали. И нет не только в этой фирме, но и во всем Париже, заверили нас на чистом английском. Менять свои намерения нелегко, но, как говорится, все к лучшему. До Тулузы надо было добираться поездом. А для наших бизнесменов, оказывается, есть еще возможность развернуться и в Париже. Нашли же мы незанятую нишу — аренду автомобилей на рождество.

И еще один прокол, случившийся как раз из-за предыдущего прокола: наш поезд прибыл в Тулузу с четырехчасовым опозданием. За это его показали по всем программам французского телевидения. Но об этом позднее.

Гостиницу, для краткости, — отель, мы заказали и оплатили еще в Твери. В это трудно поверить, но все сработало. Показали портье тверской квиточек, и нас сразу заселили, ничего больше не требуя.

Отель наш, как оказалось, расположился в самом центре Парижа, в районе Больших бульваров, в десяти минутах ходьбы до Гран Опера. И от метро в пяти минутах. Правда, табличка с названием отеля «РЕКС» честно показывала две звезды. Это у нас, в России, все отели по четыре и пять звезд. Французам до нас далеко.

Но мы справедливо считали себя бывалыми путешественниками и не рассчитывали на особый комфорт.

Было бы, где переночевать.

Выяснилось, однако, что наш четырехместный номер не только имеет все удобства, вплоть до неподтекающих кранов, но и телевизор, холодильник, телефон. И все работает. Не было и тараканов, так любивших снесенную ныне гостиницу «Россия». К тому же в номере уютно разместилось пятое спальное место. А балкон с видом на очаровательную парижскую улочку доводил нашу затаенную мечту о временном жилище в Париже до полного совпадения с реальностью.

Сам отель — один подъезд старого четырехэтажного дома с узенькой винтовой лестницей между этажами. В лифте — двоим не разместиться. Соседний подъезд — это уже другая гостиница, другое название. Можно предположить — точно такая же, как наша. И таких гостиниц — сотни.

В сутки наш номер стоил ровно сто евро, то есть по двадцать пять с человека. Умножим на курс, и окажется, что отель в Париже дешевле мотеля в заброшенной деревне на трассе между Москвой и Питером. Можно, конечно, и с Москвой сравнить. Те, кто знает тамошние цены, все поймет, а тем, кто не знает, и знать не рекомендуется для стабильности нервной системы.

В отличие от наших, в каждом французском отеле на специальных стеллажах лежат всевозможные планы, карты, схемы городов и районов. То, что в России и за деньги не найти, здесь раздается бесплатно, бери, сколько хочешь или сколько донесешь. Наш отель не стал исключением. Только глобуса Парижа не было.

И еще один козырь: в стоимость номера входит завтрак! Каждому! Тут же, на первом этаже, в дальнем конце фойе накрываются четыре столика.

А тут и козырной туз: наш седовласый портье чудесно говорит по-русски! Во всяком случае, гораздо лучше, чем мы — по-французски.

Французский завтрак — это вовсе не завтрак в нашем понимании. Так, баловство. Никаких тебе каш, бутербродов с колбасой, яиц всмятку или жареного бекона…

Парижский завтрак — это апельсиновый сок с мякотью, маленькая французская булочка, круасан, две упаковочки сливочного масла и конфитюр. На выбор — чай или кофе. Кофе, чай и сок можно повторить. Все очень вкусно, но мало. И непривычно много булочек.

Кстати, вкус булочки — поразительно точная копия того, что еще год назад выпекали тверские хлебопеки под названием «французский батон». Сейчас и вкус этого длинного батона изменился, и корочка не такая хрустящая, и крошится. Наверное, рацпредложение внедрили, или мука другая, или чего не доложили. Так что тем, кто хочет вспомнить вкус настоящего французского батона, придется ехать в Париж.

Этот нехитрый завтрак в маленьких парижских кафе стоит не меньше восьми евро. По-нашему — под триста рублей. Немало. Хотя с Москвой вполне сопоставимо.

Пища для французов — предмет культа и национальной гордости. Поэтому ни одно заведение не позволит себе приготовить невкусно. Уже только по виду можно определить, что блюдо приготовлено с любовью, с уважением к посетителю и к себе. Дороже чем за двенадцать евро обеденные порции мы не брали. Но все равно — очень много и очень вкусно. Голодными не ушли ни разу.

Впрочем, об обедах и напитках, о праздничных пиршествах, а также о некоторых кулинарных рецептах, — речь впереди. Ввиду особой значимости темы.

Знатоки Франции еще в Твери наказали нам непременно воспользоваться «Красным автобусом». Мол, это лучший способ быстро узнать Париж. Действительно, за двадцать два евро покупаешь билет и можешь два дня подряд ездить по достопримечательностям.

А можно выйти на любой из девяти остановок. Походить по городу и снова сесть в Красный автобус. И экскурсовод русский. В том смысле, что при входе в автобус бесплатно выдаются наушники. У каждого места — разъемы для их подключения. Русский канал значится под шестым номером. Включил — смотри вокруг и внимательно слушай. Верх автобуса открыт. Замерз — спускайся в салон. Автобусов столько, что в каждом, рассчитанном человек на шестьдесят, в конце декабря путешествовало всего по три — четыре туриста.

Одна из остановок этого автобуса — Гран Опера, рядом с нашим отелем. Там мы и сели. Первый круг проехали, не выходя. Смотрели, как завороженные. А остановки-то какие! Эйфелева башня, Марсово поле, Лувр, Собор Парижской Богоматери, Триумфальная Арка с Елисейскими полями, Большой дворец. Только через Сену переехали восемь раз. Каждый мост — произведение искусства.

Неужели это мы? Неужели мы в Париже?!

Погода удалась на славу! Ясно, около нуля. Для французов холодно, нам — в самый раз. Впечатления заплескивают. Хочется фотографировать все подряд. Хорошо, что придумали цифровые фотоаппараты.

Главное — не упустить, когда все отснятое снова надо переписать на диск.

Первая остановка, где мы вышли на повторном круге, была Эйфелева башня.

Чувство, что мы здесь уже когда-то были, не покидало ни на секунду. Этот Джефферсон трижды прав.

Оказывается, и среди американских президентов были толковые ребята.

Яна приехала в Париж вечером, в тот же день, поездом из Тулузы. Не терпелось увидеться. Полтора года ждала встречи. Да и в Париже-то толком сама не была ни разу, хоть три года во Франции. Получилось, что мы, россияне, встречали в Париже новоявленную француженку. Вот и пятое спальное место пригодилось.

Не получалась жизнь в Твери. Не складывалась. И на работе зависть, ревность и подлость. И замечания делают, почему это ты, мол, делаешь документы для этих бизнесменов за два дня, когда положено две недели. А не получается дольше! Просто не привыкла сидеть без дела. Увы, не любят у нас таких.

И в семейной жизни не сходилось. То алкаш, то зануда, то просто козел. Может, не случайно на тверском гербе по-хозяйски расположились эти невинные парнокопытные.

До такой степени все не складывалось, что решила Яна в свои сорок пять дать объявление во Францию.

А там — совсем обратная картина. Не только по статистике, но и в реальной жизни на девять девчонок приходится десять ребят. Не хватает женщин. Как и в разумной природе. Потому, французские мужички, присмотревшись и оценив международную обстановку, стали западать на славянок. Что тут скажешь — и красивы, и работящи.

Вот и получила наша Янечка на свое письмо с фотографией больше сотни писем из Франции. И мужики-то французские — как на подбор. Не старики какие-то девяностолетние, а совсем ровесники. Это все потому, что у них статистика такая, и потому, что французы совсем не дураки и долго просчитывают перед тем, как принять решение.

Но научена жизнью была и наша Яна Васильевна. И долго изучала и выбирала, боясь в очередной раз ошибиться. И, в конце концов, сделала свой выбор.