Алиса в Стране чудес. Алиса в Зазеркалье. Охота на Крысь. Перевод Юрия Лифшица - Льюис Кэрролл

С этими словами она непроизвольно натянула на руку перчатку Кролика. Удивительное дело, – перчатка наделась! «Этого не может быть! – подумала Алиса. – Кажется, я снова стала маленькой». Чтобы проверить свою догадку, она бросилась столику. Нет, она не просто уменьшилась (в ней теперь было не более двух футов росту!), но продолжала прямо на глазах сокращаться в размерах!

«Это из-за веера!» – догадалась Алиса и отбросила его в сторону. И вовремя! Еще чуть-чуть – и она уменьшилась бы до предела!

– Вот здорово! – сказала Алиса, чувствуя одновременно и страх от пережитой опасности и радость избавления от нее. – Теперь – в сад!

Увы! дверца по-прежнему была заперта, а ключик по-прежнему лежал на стеклянном столике.

– Что же это такое! – огорчилась бедняжка. – Почему никогда не бывает по-моему? И никогда в жизни я не была еще такой маленькой, никогда!

Вдруг она поскользнулась и мгновение спустя – бултых! – по самое горло погрузилась в соленую воду. «Это, наверное, море, – неизвестно почему решила Алиса. – Значит, я поеду домой на поезде».

(Она только однажды была на море и не представляла его без кабинок для переодевания, без детишек, играющих на песке с совочками и ведерками, без отелей для отдыхающих и без железнодорожного вокзала, расположенного поблизости.)

Она ошиблась: это было не море, а озеро; она сама и наплакала его, когда была очень большой девочкой.

– Нечего было столько реветь! – сердилась Алиса, плавая взад-вперед в собственных слезах в поисках берега. – Надо же! Выплакать все слезы, да еще, чего доброго, утонуть в них! Хотя я первая удивилась бы, если бы это произошло! Впрочем, сегодня приходится удивляться буквально всему!

Неподалеку раздался сильный плеск. Алиса решила посмотреть, кто бы это мог быть. На первый взгляд, неведомое водоплавающее походило не то на морского котика, не то на бегемотика. Алиса пригляделась, сравнила размеры зверя со своими прежними размерами и поняла: ее товарищем по несчастью оказалась обыкновенная мышь.

«Может ли воспитанная девочка, – засомневалась Алиса, – начинать беседу первой? Боюсь, Мышь не захочет мне отвечать. И немудрено: сегодня было и не такое. Ладно, попробую – не укусит же она меня».

И Алиса рискнула.

– О Мауси! Не подскажете ли, как выбраться из этой противной лужи? О Мауси, если бы вы знали, до чего мне надоело плавать!

(Алиса никогда прежде не общалась с мышами, но к этой Мыши – неизвестно почему – обратилась по всем правилам латинской грамматики. Как-то раз Алиса сунула нос в учебник латыни, которую изучала сестра, и наткнулась там на страницу со сплошными мышами: мауси, опять мауси, снова мауси, и наконец – о мауси!)

Мышь без особого интереса окинула ее взглядом, прищурилась и с достоинством (как показалось Алисе) промолчала.

«Она что, ничего не поняла? – подумала Алиса. – Может быть, она иностранка? Если да, то, скорее всего, француженка и попала сюда вместе с войсками Наполеона Бурбонапарта».

(Алиса гордилась своим знанием Всемирной Истории, хотя особых оснований у нее для этого не было. Надеюсь, вы догадались почему.)

Она решила снова заговорить с Мышью, на этот раз при помощи самой первой фразы из учебника французского языка – других фраз, к сожалению, припомнить не удалось.

– Ou est ma chatte? – Где моя кошка?

Мышь чуть было не выскочила из воды, от испуга и возмущения ее так и трясло.

– Простите, пожалуйста, – спохватилась Алиса, досадуя на себя за то, что невольно задела бедную зверушку за живое. – Я совсем забыла, вы же не перевариваете кошек.

– Я не перевариваю кошек?! – с негодованием воскликнула Мышь. – Да, не перевариваю. Интересно, переваривала бы их ты, если бы оказалась в моей шкуре?

– Нет, я бы не смогла, – примирительно залепетала Алиса. – Не сердитесь на меня. Если бы вы пообщались с моею Диной, вы бы не так заговорили. Она у меня умница, – продолжала Алиса, лениво загребая руками воду. – Сидит, знаете ли, у камина, вылизывает шерстку, она так умывается. А какая она пушистая! Одно удовольствие – брать ее на руки. А как ловко моя Дина ловит мышей, мышеловки не надо… Ой, простите меня, – прикусила язычок Алиса, заметив, как оскалилась смертельно обиженная Мышь. – Давайте прекратим разговор о Дине, раз это вам не по нутру.

– Прекратим?! Как вам это нравится? – заверещала Мышь; ее всю трясло: от носа до хвоста. – Прекратим! Лично я о кошках даже не заикнулась! Нас, мышей, с детства учат не иметь никаких дел с этими зверями – гнусными, подлыми и пошлыми! Чтобы я больше не слышала от тебя этого слова!

– Как вам будет угодно, – поспешила замять неприятный разговор Алиса. – А как вы относитесь к… собакам?

Мышь не ответила. Алиса, ободренная ее молчанием, затараторила:

– У наших знакомых есть премиленький песик, настоящий терьер. С ним вам бы стоило познакомиться. Шерстка у него коричневая, длинная, волнистая, глазки так и сверкают! Представляете? Забросишь куда-нибудь палку – он ее сразу найдет, принесет, сядет на задние лапки и ждет угощения. Он столько всего умеет – не перечесть! Хозяин в нем души не чает. Не отдам его, говорит, ни за какие деньги. Он у меня всех крыс, говорит, перебил и до мышей добира… ет… ся… Ох! – осеклась Алиса. – Опять я вас обидела!

Бедная Мышь резко развернулась и, яростно работая лапками, поплыла прочь. По воде пошли волны.

– Милая Мауси, – ласково позвала ее Алиса, – вернитесь, прошу вас. Честное слово, больше о кошках и собаках я вам напоминать не буду – раз вы их не перевариваете.

Мышь секунду помедлила, потом степенно поплыла назад. Она была очень бледна. («От гнева!» – догадалась Алиса.) Мышь подплыла к Алисе и тихим срывающимся голосом заговорила:

– Давай выберемся на сушу. Там я поведаю тебе мою историю. Ты должна наконец понять, почему я даже слышать не могу об этих… как ты их там называешь…

Да, выбираться было самое время. Лужа буквально кишела всевозможными птицами и зверьками, невесть как угодившими в нее. Тут были и Индюк, и птица Дронт, и Попугай Чик, и Орленок, и многие другие. Алиса направилась к берегу, и все потянулись вслед за ней.

Глава III. Круготня и хвостория

Выбравшаяся на берег компания производила жуткое впечатление: на птиц со встрепанными перьями и зверей со слипшимся мехом нельзя было смотреть без трепета. Все промокли до костей, дрожали от холода и чувствовали себя неважно. Первым делом устроили совещание. На повестке дня стоял только один вопрос: о необходимости скорейшего высыхания. Алиса тоже приняла живейшее участие в дискуссии и через несколько минут чувствовала себя в этом разношерстном обществе, как в кругу самых близких друзей. Она даже вступила в прения с Попугаем Чиком, который все ее доводы парировал одной фразой: «Я старше тебя, и вообще». Когда задетая за живое Алиса попыталась выяснить, сколько ему, собственно говоря, лет, Попугай Чик отказался продолжать беседу и почему-то нахохлился.

Наконец Мышь, которая тут, судя по всему, имела вес, громко крикнула:

– Внимание! Начинаем сушиться! Садитесь по местам и слушайте!

Все тут же расселись вокруг нее. «Если я прямо сейчас не высохну, – думала Алиса, с тревогой посматривая на Мышь, – насморка мне не миновать».

– Ну-с, – важно произнесла Мышь, – можно начинать? Я вам сейчас такое расскажу – жарко станет! Только не перебивать! Итак, приступим. «Доблестный принц по имени Джон, завладев престолом Англии при явном попустительстве определенной части дворянства, судил и правил со своего дубового трона, не ведая правил, коими должен руководствоваться благочестивый монарх, не зная закона, соблюдением духа и буквы которого только и можно заслужить славу добродетельного судьи. Первой жертвой монаршего произвола стал близкий сосед принца архиепископ Кентерберийский…».

– М-да-а! – протянул Попугай Чик и передернулся.

– Прошу прощения, – нарочито вежливо промолвила Мышь, – вы хотите что-нибудь добавить или мне послышалось?

– Вам послышалось! – встрепенулся Попугай Чик.

– Я так и подумала, – снисходительно кивнула Мышь. – С вашего разрешения я продолжу. «Первой жертвой монаршего произвола стал близкий сосед принца архиепископ Кентерберийский, который благодаря своей неслыханной щедрости прослыл в народе первым богачом. Вследствие чего завистливый и корыстолюбивый принц велел архиепископу явиться в Лондон на суд и расправу. Призывая достопочтенного отца, принц Джон преследовал двоякую цель…».

– Что он преследовал? – перебил Индюк.

– Цель, – раздраженно ответила Мышь. – Если же вам не известно, что такое «цель»…

– Конечно, известно, – парировал Индюк. – Если хотите знать, целью моих преследований, как правило, бывают черви. Но какую цель, да еще двоякую, преследовал принц – вот в чем вопрос.