Конец Европы. Вместе с Россией на пути к многополярности - Валерий Михайлович Коровин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эта антропологическая концепция, основанная на абсолютизации индивидуализма, рано или поздно даёт фундаментальный сбой, порождающий огромное количество проблем, которые мы обозначили выше. Вы скажете: но это всё и есть развитие, ведущее к прогрессу! Что ж, прекрасно, значит, Европа не разлагается и не загнивает, а прогрессирует, и как передовой островок реализации всех возможных благ Модерна, прогресса и развития, пребывает в состоянии мира, достатка и благоденствия. На этом книгу можно закрывать и наслаждаться окружающей действительностью самого развитого и прогрессивного из человеческих обществ. Если же вам кажется, что с Европой всё же что-то не так, тогда продолжим…
Разум, породивший чудовищ
Согласно изложенной модели европейской политической антропологии, любой человек — любого цвета кожи, любой культуры, любого языка, — попадая в западное общество, автоматически становится его типовым элементом. Теоретически он становится точно таким же, как и все остальные — этого требует от него концепция гражданского общества и атомизированного гражданина как субъекта государства-нации. Вся законодательная база европейских стран настроена таким образом, что оперирует именно этими категориями. Гражданин здесь — атомарный субъект гражданского общества, механически сложенного из множества индивидуумов. Любые претензии предъявляются к индивидууму как к гражданину, как к некоей атомарной личности в отрыве от того, что это за гражданин, какую религию он исповедует, к какому этносу принадлежит. Ибо наличие иных, коллективных идентичностей, свойств, представлений — законом, правовой системой, самой сутью Модерна — не предусмотрено. А они есть.
Если в рамках данной европейской теории, основанной на политической антропологии Модерна, рассмотреть нынешний иммиграционный кризис в Европе, то он разрешается в два счёта. Собственно, никакой проблемы вообще нет. Теоретически должно быть так: когда представители арабского мира, Магриба, центра африканского континента, Китая или, например, Турции попадают в европейские страны, они, автоматически, как бы волшебным образом, очищаются от всех своих предыдущих свойств. То есть, как будто обнуляются и заново перезагружаются. С точки зрения чистого европейского рассудка, пришедшего на смену Богу, от которого ради новой веры — Модерна — пришлось отказаться, новые жители Европы, очистившись от всего «старого», превращаются в пустой кластер. Этот обнулённый индивид, как считает европейский разум, после «перезагрузки» готов с чистого листа впитывать в себя европейские ценности. Сами же эти ценности — плод философских изысков Модерна, — доведены до совершенства за три-четыре столетия европейской истории разумом, сменившим Бога. Все они зафиксированы в европейском правовом пространстве, в социальном и культурном поле в виде чётких и однозначно понимаемых кодов рационального рассудка. Единственная проблема заключается в том, что такое «обнуление» и «перезагрузка» новых европейцев происходит только в головах европейских бюрократов, механически фиксирующих прибывших на пограничных пунктах и собирающих статистику в миграционных центрах.
По представлению евробюрократов, встав на все виды учёта и довольствия, изучив тот или иной европейский язык (плюс обязательно английский) и устроившись на работу, вновь прибывшие иммигранты превращаются в типовых граждан европейских государств и добросовестных налогоплательщиков-потребителей. Получив соответствующие паспорта, они становятся «французами», «немцами», «итальянцами», «норвежцами», и с юридической точки зрения, это уже абсолютно такие же, как и все остальные (при наличии всех правильно оформленных документов и соблюдении всех формальностей) европейцы. Если у человека есть паспорт и шенгенская виза — он (формально) европеец, которого никак нельзя отличить от другого европейца, предки которого испокон веков жили в Европе — во Франции, Германии или Швейцарии. Между ними нет юридического различия — так видит это европейская правовая машина. Ну и в чём здесь проблема? Где, спрашивается, кризис?
То, что не видно европейским чиновникам, работающим с бумагами, хорошо заметно на европейских улицах. Именно там бросается в глаза, что вновь прибывшие в Европу жители других континентов, представители иных рас и цивилизаций, даже с новенькими европейскими паспортами в кармане, конечно же, никакими «французами» или «немцами» в культурном, историческом, психологическом, ментальном смысле не становятся. Они остаются мусульманами, африканцами, арабами и представителями своих племён — то есть носителями именно тех коллективных идентичностей, которых в европейском понятийном пространстве давно уже не существует. А раз не существует, то вести они должны себя как европейцы, загружая соответствующие ценности в свою очищенную (так это видится европейским чиновникам) память. Но вот незадача, эта память новоприбывших жителей Европы, почему-то оказывается не очищенной. Поэтому и ведут они себя как мусульмане, африканцы или турки. И живут они исходя из своей культурной идентичности, а не по требованиям европейского гражданского общества. Не становятся на учёт, игнорируют законы и ограничения. Получив пособия — не учат язык, а изучив — не идут устраиваться на работу. Работая — не платят налоги. Всё потому, что культурная и религиозная идентичность намного серьёзней, фундаментальней и глубже, чем нормативы и коды гражданского общества, принятые европейцами на веру в качестве общественного договора.
Столкнувшись с таким злостным игнорированием базовых парадигм европейского общества, основанного на незыблемости закона и абсолютности рассудочных установок объективной позитивистской действительности со стороны приезжих, само европейское право, исходящее в свою очередь из игнорирования любой коллективной идентичности, оказывается в состоянии ступора. А вслед за ним — одна за другой — выходят из строя политические системы европейских государств, построенные на незыблемости постулатов Модерна — атомарности гражданского общества государства-нации, политическом договоре и соблюдении прав человека как атомизированного гражданина без коллективных свойств. В результате рушится всё то, что до этого момента утверждалось как идеальная и универсальная — и не только для Европы, но и для человечества в целом — форма государственно-правового устройства. Сама идея Европы подвергается эрозии в своей основе. Ниспровергаются основы бытия современного (Модерн) мира. И всё из-за каких-то арабов, не желающих отказываться от своей идентичности, срывать с себя платки, сбривать бороды, не прекращающих забивать себе голову «писаниной» из Корана, и не стремящихся, как «все нормальные люди», лучшими из которых и являются европейцы, участвовать в гей-парадах после окончания работы и уплаты всех налогов.
Затем приезжие, которые никак не интегрируются в европейское общество, начинают представлять собой критическую массу, измеряемую теперь уже в категориях статистики. Мало того, обнаруживается, что те, кто, как казалось, давно интегрировался и проживает в Европе во втором, и даже третьем поколении, интегрировались весьма условно. Изучив требуемый язык, они продолжают сохранять свою культурную идентичность, оказываясь неуправляемой социальной группой, прекрасно ориентирующейся в системе европейского права и ценностей, ловко пользующейся всеми европейскими благами, при этом, ни
