Но сердце нашло дорогу и цель - Ю Рознатовская

Маршалл уподоблял сочинителя рассказов человеку, входящему в темную комнату с фонариком в руке. Рассказ - узкая полоска света во мраке, но все, что 6 нее попадает, проступает ярко и отчетливо. В своем последнем интервью писатель сетовал, что не смог выйти за пределы "узкой полоски", что ему не хватало широты видения, масштабности, отличающих мастеров "большого" жанра.

Творчество Алана Маршалла опровергает это суждение. Его яркая индивидуальность высветила еще не раскрытые возможности австралийского рассказа, окружающий пир засверкал в произведениях писателя новыми красками.

Маршалл никогда не мучился в поисках материала. "Я довольно рано заметил за собой способность воспринимать происходящее вокруг как некий рассказ. Я ничего не придумываю, я только отделываю то, что видел или о чем слышал". С юных лет, когда он только утверждался в своем решении стать писателем, истории и сюжеты виделись ему везде: в плывущих по глади озера утках, в неразговорчивом старателе, в толпе, собравшейся на улице, - во всем была своя тайна, поэзия, свой скрытый смысл:

Природа наделила его драгоценной способностью смотреть на мир изумленными глазами, и ему открывались истины, ускользающие от равнодушного взора.

В архиве писателя осталось множество записных книжек, куда он заносил увиденное, услышанное, свои мысли, впечатления. Это была литературная "руда", которую напряженный и вдохновенный труд художника, снедаемого, по собственному признанию, "проклятой жаждой совершенства", переплавлял в рассказ.

Многие рассказы Маршалла не что иное, как воссозданные художником сцены из жизни, происшествия, развернутые диалоги - суть в том, что писатель умеет выявить таящийся в частном случае общечеловеческий смысл, видит и показывает читателю, что скрывается за поверхностью факта. Вот рассказ "В полдень на улице". Обыкновенная уличная сценка: девушка, стоявшая на солнцепеке, упала в обморок, прохожие стараются привести ее в чувство. Писатель попытался представить, что думают и чувствуют те, кто суетится вокруг девушки. Мальчишка-рассыльный, которому наскучила его работа, доволен, что наконец-то случилось событие. Философски настроенного толстяка, напротив, ничем не удивишь. Толстуха, шагнувшая к девушке "с решительным видом воина, идущего в бой", готова применить богатый опыт поднаторевшего в таких делах человека. Для девушки они остались скоплением несимпатичных любопытствующих лиц. Она ведь не представляет, что спешивших по своим делам людей объединило вокруг нее не одно любопытство, но еще и человеческое участие, сострадание, хотя сами они удивились бы, узнав про это.

Встреча с неизвестным, будь то ребенок, взрослый, зверь, и раскрытие его "секрета" лежит в основе многих повествований Маршалла. Такой встречей-открытием стало в рассказе "Деревья умеют говорить" знакомство автора со старателем Джо, в молчаливой сосредоточенности работающим на заброшенной шахте. Герой рассказа произносит одну-единственную фразу - тем весомее она звучит, - он давно отвык от людей, но недолгое общение с Молчаливым Джо убеждает автора, что тот сохранил отзывчивое сердце и душевную чуткость, которую писатель особенно ценил в людях.

Маршалл владел искусством, схватив самое характерное в живом существе или явлении, передать его через выразительную деталь. Так рождается точный И емкий художественный образ: "Он был сродни деревьям, и они говорили его глазами". Но здесь не просто удачно найденный "ключ" к характеру - за ним авторское видение мира как взаимоотражения человека и природы.

Писатель тонко понимал и ощущал природу, умел передать задумчивость влажного от росы утра, красноречивое молчание деревьев, стихию разбушевавшегося пожара, когда "красногривые дикие кони" (так назван один из его рассказов) несутся по лесу, уничтожая в огненном вихре все живое.

У Маршалла особое отношение к животным. Он не просто знал их повадки; он улавливал и передавал различные оттенки их внутреннего состояния, их настроение: ревность щенка к девушке, в которую влюблен его хозяин ("Глупый щенок"), ужас кенгуру, преследуемой собакой ("Серая кенгуру"), обиду и гнев циркового осла, бесконечно уставшего от равнодушного людского внимания ("Осел"), Мир животных, каким он виделся писателю и каким предстает в его повествованиях, живет своей насыщенной жизнью; здесь кипят страсти, сталкиваются характеры. Здесь есть свое мужество, свое благородство, свои драмы. Так, автор в рассказе "К черту Карсона" наблюдает жестокую схватку быков - ветерана стада, старого, но еще полного жизни и не желающего без боя уступать место вожака, и молодого чемпиона, по-юношески тщеславного и дерзкого. В поразившей рассказчика победе старика ему видится торжество несокрушимой жизненной силы и высшая справедливость. Все свое мастерство художника Маршалл вложил в картину боя, живую, почти зримую, верную до последней детали. Душевное состояние автора передано предельно сдержанно лаконичной концовкой: "Повернув лошадь, я поехал к хижине, и на душе у меня чуть полегчало". Герой рассказа "Джентльмен" - дикий норовистый конь, которого силой и хитростью загоняют в неволю, а рассказчик, сам участвовавший в охоте, тайно выпускает на свободу. Автор не объясняет своего поступка, но и без слов ясно, что он отдал дань восхищения свободолюбивому животному, мужественно боровшемуся до конца. Не только о животном поведал Маршалл - он раскрыл человека.

Алан Маршалл всегда превосходно чувствовал себя в обществе детей и охотно принимал участие в их приключениях. Естественно, что и дети чувствовали в нем родственную душу - ведь он тоже видел вокруг много и никогда не смеялся над их заботами.

Юным читателям адресованы две книжки писателя: повесть "Борьба за жизнь" и написанная по совету С. Я. Маршака сказка "Шепот на ветру". Маршалл не разделял мнения, что писать для детей может любой, кто ас преуспел во "взрослой" литературе. Может быть, сознание ответственности, повышенная требовательность к себе и удерживали его от создания новых детских книг.

Зато дети стали героями многих рассказов Маршалла. С интересом и вниманием наблюдает писатель ребячью жизнь, видя в ней скрытый от взрослого глаза смысл и содержание. Ну что особенного в уличной сценке: две девчушки и щенок переходят через дорогу? Да ведь для них-то это целое приключение в большом и страшноватом мире, где несутся грузовики, грохочут трамваи так что маленькие путешественники чувствуют себя героями благополучно перебравшись на другую сторону ("Переходя улицу") А кому интересны шрамы, полученные четырехлетним Джимми за его недолгую жизнь? Однако как упоительно звучит для него рассказ старшего брата, повествующего заинтересовавшемуся прохожему о "боевом" прошлом малыша ("Расскажи про индюка, Джо"), Прелесть рассказа, в котором почти нет авторской речи, - в точно переданной ребячьей интонации, в забавных и трогательных реакциях Джимми, потрясенного собственным мужеством.

В то же время в детском мире Маршалл подмечает ростки уже недетских проблем, в детских отношениях усматривает возможность "взрослых" конфликтов. Примечателен рассказ "Это следы курицы", воссоздающий эпизод жизни Маршалла среди аборигенов. Путешествие по окрестностям, предпринятое автором в компании двух белых ребятишек и их товарища по играм аборигена Джона, обнажает еще не осознанное детьми, но уже существующее неравенство. Внешне отношения ребят вполне дружественны, и только чуткое сердце автора улавливает признаки подчиненности в, поведении темнокожего малыша. Рассказчику приходится примет нить немалую педагогическую изобретательность, чтобы заставить мальчика почувствовать себя равным в обществе белых приятелей. Зло, уродующее человеческие отношения, под пером Маршалла приобретает отчетливую социальную, окраску.

Мир детский существует у Алана Маршалла в орбите "взрослого" мира, высвечивает его драмы. В рассказе "Солнцу навстречу" одно и то же явление, как это бывает у Маршалла, передано через восприятие разных людей, в данном случае взрослого и ребенка. Мальчик и вернувшийся с фронта солдат наблюдают за уткой, мирно плавающей в зарослях. Охотничий азарт ребенка, которому не, терпится подстрелить утку, резко контрастирует с бурей чувств, поднявшихся в душе солдата, - для него птица становится олицетворением счастья, света, покоя, отнятых войной. Автору не надо объяснять, почему солдат спугнул птицу. В конце рассказа мужчина и мальчик эхом повторяют фразу: "Теперь нам ее ни за что не подстрелить". Только каждый вкладывает в нее свой смысл. Такие многозначительные реплики, нередко завершающие повествование, ставят заключительный смысловой акцент, заменяют авторский комментарий.

Тема "ребенок во взрослом мире" нашла воплощение в цикле автобиографических рассказов "Молотом по наковальне" (1975)., Знакомя читателей с обитателями поселка Туралла, писатель возвращается в собственное детство, приглашает вместе с ним заглянуть в "школу", где маленький Алан и его друг Джо Кармайкл постигали азы человековедения.