Охота на охотника. Детективные повести - Геннадий Васильев

Когда он отъехал в направлении города, один из налетчиков – тот, с пистолетом – спросил напарника:

– Что делать будем? Свидетель…

Второй молча набрал номер на мобильном телефоне, сказал несколько слов, выслушал ответ и отключился.

– Теперь это не наша проблема.

Затем оба спустились к поверженному «мерседесу». Стекла у машины вылетели, снег вокруг таял и парил, из пробитого радиатора вытекали остатки жидкости. Со стороны водителя джип был изуродован основательно. От сильного удара дверка вмялась вовнутрь, водителю, судя по всему, переломало ребра, подушки безопасности в такой ситуации оказались бесполезны. Через выбитое стекло было видно, в какой неестественной позе находится водитель: похоже, сломана была и шея. То, что он мертв, сомнений не вызывало. Налетчиков, однако, интересовал не столько водитель, сколько пассажир. Тот ехал на заднем сиденье, как часто принято у начальников. Задняя левая дверь была помята несколько меньше. С большим трудом, но ее все же удалось открыть.

Пассажира накрепко зажало между искореженной спинкой переднего сиденья и правой задней дверью. Он лежал на боку, лицо заливала кровь. Но пассажир был жив. Кровь пузырилась на губах, из легких вырывались тяжелые хрипы. Глаза были закрыты.

Один из бандитов молча вынул из кармана пистолет. Второй – видимо, он был в операции старшим – остановил:

– Нельзя. Стрелять нельзя.

– Так он ведь живой!

– Отойди, – отстранив напарника, второй каким-то чудом умудрился наполовину влезть в салон автомобиля. Надев на руку перчатку, он крепко зажал раненному нос и рот. Через некоторое время тот конвульсивно дернулся – и вдруг открыл глаза, полные предсмертного ужаса. Убийца не отпускал. Тело дернулось еще несколько раз, затем глаза затуманились, а еще через некоторое время и вовсе остекленели. Дыхание прекратилось. Для верности подождав еще какое-то время, убийца снял перчатку, потрогал артерию.

– Готов.

– Гарантия?

– Как на кладбище. Уходим быстро. Скоро менты пожалуют.

Грузовик взревел мотором, развернулся и на большой скорости помчался в сторону, противоположную городу.

Глава 2

«Что это было?» – вертелась в голове мысль и, ее опережая: «Почему он не стрелял, если это был пистолет?» Погони, как он заметил, тоже не было. Спохватился – пост впереди, скорость надо бы сбросить. Сбросил – и почти сразу успокоился.

Если у мужика в руках был пистолет, а Володя – нежелательный свидетель, понятно, почему в него все же не выстрелили. Пост ГИБДД минутах в десяти езды от места происшествия, в утреннем воздухе, не заполненном рычанием автомобилей, выстрел было бы слышно далеко. Могли услышать и на посту.

В том, что его хотели и могли убить, он не сомневался. Как не сомневался в том, что двое на КрАЗе убили того, кто ехал в джипе. Специально убили. Грузовик стоял в засаде, поджидая, пока «мерс» покажется из-за поворота. Рассчитано все было четко. На джипах, тем более на «мерседесах», медленно не ездят, и даже если бы водитель хотел затормозить, чтобы избежать столкновения, ему бы это не удалось.

У грузовика впереди – мощный бампер, ему даже от сильного столкновения ничего не сделается. Удар о корпус джипа помог грузовику затормозить на самом краю дороги. Водителем надо быть классным, чтобы выполнить такой, с позволения сказать, маневр. Профессионалом.

Сколько человек было в джипе, Володя разглядеть не старался, да и не сумел бы: тонированное стекло, как чаще всего и бывает на таких машинах. Простые смертные на них не ездят – значит, там был, скорее всего, какой-то бизнесмен или бандит, что часто одно и то же. Не исключено, что вся история – не более чем бандитские разборки.

Задумавшись, Володя чуть было не прозевал пост. «Сообщить бы надо… Или не надо?» Его сомнения разрешились сами собой. На дорогу вышел милиционер и поднял жезл. Володя остановился, вышел из машины. На ходу доставая документы, направился к гаишнику (он их так называл, по-старому; «гибэдэдэшник» как-то не выговаривалось). Тот ждал его, отчаянно зевая, и не подходил. Володя только открыл рот – сказать: пока, мол, вы тут с зевотой боретесь, рядом такая вот штука произошла, – как вдруг увидел через стекло «аквариума» поста того самого человека, которого видел в придорожном кафе. Это он был вместе с теми, которые на КрАЗе, он говорил: «Пора, полчаса осталось…» Сейчас человек стоял у огромного окна «аквариума» и сквозь стекло пристально смотрел на Володю и гаишника. Взгляд у него был такой… запоминающий. Володя повел глазами по сторонам, как будто в поисках укрытия. Только теперь заметил рядом с милицейской машиной с полосой и надписью «ДПС» припаркованную иномарку, по виду европейку. Он слабо разбирался в моделях, был не автолюбителем, скорее наездником. Но левый руль от правого отличить мог. Эта машина, ему показалось, – та самая, что он видел у придорожного кафе. Хотя номер он не помнил. «Приехали». Ладони стали липкими.

– Ты заснул, что ли, или больной? Эй, парень! – гаишник, потеряв терпение, шагал ему навстречу. – Документы, пожалуйста, на машину и водительское.

Володя машинально протянул документы. Тот внимательно посмотрел все, сверил номер машины с номером на прикрепленном к ветровому стеклу техталоне.

– Пройдем внутрь, – предложил.

– Зачем?

Гаишник посмотрел на него как на полоумного.

– Тебя первый раз, что ли, останавливают на посту? Точно, больной, – стал объяснять нетерпеливо. – Машина нездешняя, не из города, надо пробить через компьютер – вдруг в угоне? Законная процедура, что неясно?

Вошли. Сержант, который его остановил, пошел к компьютеру. Человек у окна – он единственный был в штатском, остальные при мундирах – обернулся:

– Мы ведь виделись уже вроде. Нет?

– Виделись. В кафе, минут сорок назад. С вами еще двое были. – Володю вдруг разобрало зло. Чего, в самом деле – «виделись вроде». Интересно, что бы ответил тот, если бы Володя сказал – да что вы, впервые вас вижу? Даже пожалел, что не сказал. Главное, понял он: здесь они ничего ему не сделают. Слишком много народу – пять человек на посту, включая этого, в штатском. Ну не могут же они все быть бандитами! Штатскому хотелось нахамить, только он не знал, как.

– Угу. Были со мной еще двое, точно, – штатский отвернулся снова смотреть в окно. «Интересный разговор. Содержательный, главное».

– Проверил, товарищ майор, все в порядке, – оторвался от компьютера сержант. («Майор, значит». ) – Машина чистая, принадлежит ему, – кивнул на Володяа. Поймав его недружелюбный взгляд, решил смягчить: – Гражданину Свистунову.

– Ну и хорошо, что чистая, – обрадовался штатский-майор. – А сам-то гражданин Свистунов чистый?

Сержант посмотрел на него удивленно. А тот продолжал:

– Нечего ему сообщить карательным органам? Ну раз нечего, отдайте ему документы и – счастливого пути. Даст Бог, свидимся.

«Не хотелось бы», – подумал Володя. Документы взял молча и так же молча вышел. Штатский-майор некоторое время смотрел ему вслед сквозь стекло.

Глава 3

Володя Свистунов – журналист. Относительно молодой: двадцати пяти лет. Работал он до недавнего времени в маленькой провинциальной сельской газетке, жил в Городке. Писал про удои, посевную-уборочную, лепил портреты передовиков. Иногда разражался гневными филиппиками в адрес тех, кто губит или загубил, точнее, бывшую советскую деревню, по-аптечному дозируя то лукавство, которое филиппики содержали. Ну, не сегодня же сгубили деревню-то, а лет эдак семьдесят назад с гаком. Властям и читателям, однако, это неинтересно. Власти интересно, когда ее щекочут, задирают, а правда о делах предшественников, тем более на сто рядов перепетая еще в перестроечные времена, ее никак не касается. Читателям тоже интересно про сегодня, про то, где именно находится тот крайний, что каждодневно портит им жизнь. Что крайний далеко – так это даже хорошо: смысл поиска виноватого не в том, чтобы его наказать, главное – найти его и указать: «Он!» И как-то уже легче на душе.

Но чаще Володя писал все же про удои-надои, про гнилые корма, низкое поголовье и плохие урожаи. Район для этого был самый что ни на есть подходящий: упадочный. Занимался он, словом, той безмерно скучной и лишенной всякой перспективы работой, которая делает жизнь провинциального, тем паче – сельского газетчика безнадежной. Если он не спивается к сорока – это, кстати, не показатель, ибо журналистская братия по части спиртного вообще могуча, – то квалификацию теряет гарантированно. Если она была.

У Володи квалификация была. Он как-то скоро понял, что потерять ее, похоронить в этой газетке – значит не просто лишиться профессии, а закрыть для себя всякую жизненную перспективу. Это да еще семейные сложности заставили искать связи в областном центре Краснохолмске. Стал описывать провинциальные скандалы, выискивать чернуху для одной бульварной газетки. То еще творчество, ничуть не лучше, чем про удои писать. Но другого способа пробиться не было.