Российское общество: потребление, коммуникация и принятие решений. 1967-2004 годы - Александр Жаворонков

Два слова о константности (хотя об этом говорится и в соответствующих главах книги). Среднее число принятых сообщений в газетной аудитории константно на протяжении 36 лет и составляет около 23 сообщений в день на человека, взявшего в руки газету. Распределение относительно средней близко к нормальному. Абсолютная величина времени, потребного для приема информации «Аргументов и Фактов» и «Правды» (читатели сразу двух изданий, как я говорил, – сердце аудитории 1990 – 91 гг.), равна затратам на чтение 300 миллионов человеко-сообщений вдень, а для «Таганрогской правды» 1968 г. – 2-х или 3-х миллионов в день. Величины несопоставимые. Но средняя одна и та же. Она говорит, что относительная величина времени, общественно необходимого для принятия информации прессы в целях социальной ориентации населения, константна (по крайней мере в определенном историческом цикле). За этой средней стоит системное время. В исследованиях 1967 – 2004 гг. кривые относительно средних величин активности близки к нормальной, какую бы подсистему человеческой деятельности мы ни брали. Именно стабильность распределений активности в овладении людьми формами существования подсистем социального целого позволила предположить, что относительная величина времени, общественно необходимого для коллективного воспроизводства жизни в социальной системе в одном цикле воспроизводства его качественной определенности, константна для любого исторического периода.

Дальнейший поиск привел к рассмотрению системных распределений на шкале времени и выявлению в первом приближении формы пространственно-временной конфигурации социальной системы (и, возможно, собственно ноосферы). При этом конфигурации полей людских представлений оказались повторяющими фигуру поля человеческой активности в предметном мире. Стало возможно, исходя из общей модели, построить карты слепков социальной активности, фиксирующей объективные мыслительные формы, – суть аппликации социальной семантики скрытой обыденными формами, сопоставить их с картинами социальной реальности, отраженной в сознании и фиксируемой в информации, вводимой в социальную практику. Это позволило выявить и характер процесса формирования мыслительных форм как на элементарном уровне, так и на уровне макросистемы, где неизбежно проступают превращенные формы сознания, с железной необходимостью функционирующие в обществе.

Социальные механизмы возникновения и воспроизводства мыслительных форм деятельности могут быть скорее всего выделены в наиболее развитой их форме. Она фиксируется массовостью существования в предметно закрепленном виде продукта информационных средств и каналов выражения мнений. В границах информационной деятельности существуют наиболее массовидные, а значит, и развитые в статистическом плане формы духовного производства. Продуктом этих форм является текст сообщений, писем, бесед и т. п. Широкое, статистически значимое присвоение этого продукта различными слоями в процессе социального взаимодействия позволяет воспроизвести и затем проверить общую модель механизма производства сознания[14]. Смысл этой модели состоит (в общем и целом) в следующем.

Процесс социального взаимодействия может быть представлен в вероятностно-статистической модели как суммарная масса актов обмена деятельностью, общественно необходимой для воспроизводства жизни. Данный личности в границах полей той или иной общности процесс взаимодействия (обмена свойствами и способностями индивидов), имея предметный характер, отображаясь в индивидуальном мышлении, накапливает у личности частоту соответствия результатов деятельности (ее целей, характера, способов достижения результатов и т. п.) исходным посылкам этой деятельности. Это накопление в свою очередь соотносится со всеми представлениями, отражающими реальность и уже данными предыдущим ограниченным опытом (с накопленными ранее и сгущенными в голове человека на тот или иной общественный лад моделями действий). В социально ограниченный опыт входят здесь и обстоятельства формирования личности, и ограниченные тем или иным социальным горизонтом и размерами определенных общностей типы информационного воздействия, нормы поведения и т. д., и т. п. Частота соответствия результатов деятельности ее исходным посылкам накладывается на эти представления и изменяет их (укрепляет, разрушает, уничтожает, порождает новые и т. д., и т. п.). Таким образом, деятельность дана как взаимодействие, развертывающееся перед личностью и с ее участием, в различных общностях (задающих масштабы, характерные типы и нормы обмена), а сознание – двояко: как, скажем, «базовое», основное, накопленное в предыдущем опыте отражения реальности и сложившееся в мировоззрение, убеждение, знание, на которые ложится второе – своего рода «оперативное», функционально-целевое содержание взаимодействия. Прошлая социально организованная деятельность дана здесь, следовательно, в накопленных представлениях, а будущая выступает как функционально-целевое моделирование результата на основании оперативно наблюдаемых соотнесений начальных и исходных пунктов действия (потребностей, мотивов, интересов и результатов). И фундаментом этого моделирования являются накопленные в прошлом, предыдущем опыте представления о причинно-следственных связях обмена деятельностью в общественной системе. Вторые (оперативные представления) никогда не вплетаются в реальность иначе, как будучи пропущенными через первые (накопленные). Здесь выделяется значение превращенных форм сознания, общественного мнения и подобных феноменов, функционирующих «извечно» или в данный момент развития.

Ответы на вопрос, каким конкретно образом все это происходит (скажем, как соотносятся истинные, т. е. данные в скрытой социальной механике обмена, мотивы с их декларируемыми идеологическими «именами»), можно получить, рассматривая наиболее массовидные формы протекания информационных процессов. Повторю: 60 – 70 – 80-е годы дали неповторимый шанс отечественной социальной науке увидеть этот процесс в стабильном обществе и при достаточно сносном финансировании научной работы.

В отобранных исследованиях указанные массовые формы представлены многочисленными параметрами жизнедеятельности нашего общества, изучавшимися многие десятилетия в частных исследованиях. Отбор исследований, аппарата измерения явлений и категорий анализа определены теми целями, которые кратко рассмотрены выше.

В книге три части. В первой части – поля активности – рассматриваются устойчивость форм деятельности в разные периоды жизни нашего общества (в ней 4 главы: глава 1 – методическая, в главе 2 описана общая конфигурация обмена, в главе 3 рассмотрена динамика общественной активности, в главе 4 показаны связи активности, информированности, отношений). Во второй части – поле информированности и поле оценок – рассматриваются информационный ряд масс-медиа и ряды массового сознания своего рода «поля смыслов», функционировавших тогда же (здесь 4 главы: в главе 5 рассмотрено соответствие взглядов населения на внешний мир и элементов содержания на международные темы информационного ряда СМИ, в главе 6 – соотношения профессиональных структур в текстах и в реальности, в главе 7 – механика производства текста, в главе 8 – соответствие отражения социально-политических отношений в тексте масс-медиа и в массовом сознании). В третьей части – поле решений – рассматривается процесс присвоения элементов информации в различных социальных ареалах (здесь одна глава – 9 – поле решений, где рассмотрены корреляция всех потоков информации между населением и органами власти, стабильность проблем, волнующих население Таганрога 1969 г. и Петербурга 1999 г., эффективность решений собраний и критической информации СМИ). Раздел «Единицы измерения и показатели» главы 1 автор постарался сделать менее скучным, разворачивая в виде истории получения слепков человеческой активности, выявленных еще в 1978 г.

Описание информации, послужившей основой для книги, вы найдете в Приложении 1, где дается перечень «цитируемых» исследований из баз данных «INSYS» и «UNIVERSUM». Огромный объем интегрированной информации позволил представить в книге только некоторые интегральные таблицы, графики, модели и социальные карты и диаграммы. Обычно используемые в социологии двухмерные или трехмерные распределения ответов на вопросы почти не приводятся, однако если вывод по ним формулируется в тексте книги, то он может быть проверен на данных тех исследований, список которых следует в приложении. Методы получения результатов описываются при подаче статистических данных, и, таким образом, вывод эксперимента (натурного или ex-post-facto) можно в случае необходимости проверить, во-первых, в рамках этих же баз данных, во-вторых, на информации иных исследований при сходных параметрах, в-третьих, при проведении новых исследований. Это одни из важнейших принципов анализа в данной книге.