Обманщики - Драгунский Денис Викторович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Какая у вас тут необыкновенная жизнь.
– Отчего же? – весело возразила Лика. – Объясняй!
– Ну сама гляди! – Он повел рукой вокруг. – Какой дом. Какая еда. Какое кругом удобство. Какой простор. Какие у тебя платья, какие духи, – уткнулся носом в ее шею за ухом.
– Чего же тут необыкновенного? – спросила она даже с некоторым азартом.
– Ты что, – почти разозлился Стасик, – за забор не выходишь? Не знаешь, как люди живут? На самом деле? В Москве, и вообще в СССР?
– Что ты! – Она улыбнулась, и в полутьме ее белозубая улыбка показалась Стасику даже опасной. – Я знаю, как живут люди. Не с луны свалилась. Но я знаю и другое. Это они, все остальные, живут ненормально. Необычно тяжело и плохо. Вот тебе маленький секрет. После войны товарищ Сталин сказал – уж не помню кому, то ли Курчатову, то ли Берии: «Найдите хороших ученых, а мы обеспечим условия. Стране тяжело, но для пяти тысяч человек мы можем обеспечить нормальную жизнь. Не хуже, чем в Америке». Понял? У нас здесь нормальная обычная жизнь. Вот так и должны жить люди.
– А как же все остальные? – Он ее обнял и прижался к ней от страха и удивления.
Калерия Павловна чуть отстранилась от него и сказала:
– Эккерманчик мой хороший. Лев Толстой однажды написал: «Я богат и знатен. Я понимаю, что это великое счастье. Но из-за того, что это счастье принадлежит не всем, я не вижу причин отрекаться от него и не пользоваться им». Понял? И поцелуй меня. Ты ведь не откажешься от меня потому, что ни у кого нет такой женщины? Красивой, умной, стройной, модно одетой, которая чудесно все умеет, да еще жена великого ученого? Иди ко мне, ну же…
* * *На другой день после обеда Стасик гулял по дачному участку – на задах, там, где кусты старой смородины, где сыро и забор уже начал подгнивать, и зеленая краска слезала с него влажной чешуей.
Услышал, что с той стороны забора кто-то копошится и тихонько ругается.
Стал выдирать самую хлипкую доску. Гвозди были совсем гнилые. Сделалась широкая щель. Он высунул голову, огляделся: мальчик лет восьми пас козу. Тащил ее за веревку, чтобы привязать к колышку.
– Эй! – позвал Стасик.
– Чего? – шарахнулся мальчик.
– Не бойся. – Стасик вытащил из нагрудного кармана конфету «Мишка»: – Держи.
Мальчик развернул конфету, понюхал ее, откусил уголок и завернул снова.
– Ты что? Ешь, не стесняйся!
– Мамке снесу, – сказал мальчик.
– Ты вот что, – сказал Стасик. – Ты меня здесь обожди.
Сбегал в дом, схватил жменю конфет из вазочки. Хотел было подняться на второй этаж за блокнотом, но вспомнил, что интервью он уже продиктовал, а книжка – да черт с ней, с книжкой.
Прибежал к забору. Вылез наружу. Мальчик показал ему, как выйти на дорогу. Он дошел до станции и зайцем доехал на электричке до Ленинградского вокзала. А тут уже пешком недалеко.
* * *Калерию Павловну он иногда вспоминал по ночам. Иногда думал, что она или сам академик будут его искать. Но нет. Не искали.
А Дмитрий Леонидович Алданов в конце февраля 1961 года выходил из машины с левой стороны, и его сбил грузовик. Больше месяца он пробыл без сознания, кремлевские врачи боролись за его жизнь, но увы – он скончался 11 апреля 1961 года, не дожив до полета Гагарина буквально одного дня. Некрологов в центральных газетах не было, и похороны были скромные – чтобы не портить народу праздник.
A Bit of Warmth
Двадцать часов лёту
– Сашенька приехал, – сказала Анна Алексеевна, входя в кухню.
– Ага, – сказал Николай Сергеевич, глядя в сторону.
– Только что звонил. – Анна Алексеевна показала мужу мобильник, на котором еще не погас экран.
– Ага, – повторил тот.
– Он зайдет, – сказала Анна Алексеевна. – Вот прямо через полчасика, сказал, зайдет.
– Странное какое слово. «Зайдет». Заходят в гости! Нюша, вот ты представляешь себе, я звоню, например, с работы… – (Николай Сергеевич, несмотря на свои шестьдесят пять, на пенсию не собирался.) – Звоню я, значит, с работы и говорю: «Нюша, я через полчасика зайду». А?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})– Что ты цепляешься?
– Заходят в гости! – разозлился Николай Сергеевич. – А это его дом!
– Ну что ты в самом деле! – На глазах у Анны Алексеевны показались слезы. – И так тошно, а ты еще цепляешься. Он же у нас полтора года не был. Вот, заехать хочет, а ты не рад?
– А вообще-то мы с тобой как раз через полчаса собирались выйти погулять, так ведь?
– Не хочешь, чтоб он приходил, так и скажи! Я ему сейчас перезвоню и скажу: «Не приходи!» Так хочешь?
– Да делайте что хотите.
– Только ты не цепляйся, ладно? – сказала Анна Алексеевна. – Чтоб мы просто спокойно посидели, поговорили…
– О чем?! – Николай Сергеевич выпрямился, даже привстал со стула, но потом вдруг ссутулился, сел и стал допивать чай.
– Обещаешь не цепляться? Давай вообще об этом не говорить. Обещаешь?
– Ладно, ладно. Обещаю.
* * *Пришел Сашенька, красивый, тридцатипятилетний, высокий. Обнялись.
– Привет, как дела? – спросил он, целуя маму и папу.
– Спасибо, хорошо, – сказали оба, сначала папа, потом мама.
– Есть будешь?
– А что у вас есть? – Сашенька залез в холодильник, долго шарил по полкам. – Слушайте, а что-нибудь овощное у вас есть?
– Фасоль мороженая, – сказала Анна Алексеевна. – Брокколи тоже мороженые. Огурцы доели. А хочешь, я спущусь куплю чего хочешь, магазин же в доме! Ты же знаешь! Что купить?
– Не-не-не, я сам сбегаю, что ты, мам! – и с какой-то даже радостью бросился в прихожую.
Через полчаса вернулся с небольшим пакетом. Ловко нарубил салат из помидоров, огурцов, редиса и обильной зелени: укроп, кинза, петрушка, зеленый лук. Получилась целая миска. Поставил на круглый стол в кухне, сказал:
– Будете?
– Нет, нет, кушай, – сказала Анна Алексеевна. – Сметаны дать?
– Спасибо, не надо. А ты, пап? – пододвинул миску к отцу.
– Нет, спасибо, – сказал Николай Сергеевич.
Сашенька молча медленно жевал, глядя в окно, и вспоминал вчерашний разговор с психологом, который и посоветовал ему непременно навестить маму с папой.
Эти визиты были тяжелы и ему, и родителям. Родители не могли понять, зачем он уехал так далеко и практически навсегда. Всякий раз, когда он вдруг оказывался в Москве, они укоряли его – вернее, задавали обидные вопросы. Обидные потому, что он сам на них не мог ответить.
Поэтому он и пошел к психологу: надо быть современным человеком, надо по трудным поводам обращаться к специалистам. Он так и родителям говорил, в ответ на их нытье «мы старые, а ты нас бросил». Во-первых, не бросил, а просто уехал в другую страну. Сейчас не тогда! А во-вторых, если вдруг возникает какая-то необходимость или трудность, то в наше время уже не надо сына звать на помощь, как полвека назад. Есть специалисты от и до: покупка, доставка, уборка, врачи и все такое прочее. Он может все это для папы с мамой заказать и оплатить по интернету. Но он сам чувствовал, что здесь есть что-то не до конца ясное.
* * *– А в самом деле? – спросил психолог. – Конечно, вы имеете право, глобализация и все такое, но почему именно в Австралию?
– А почему нет?
– А почему да? – настаивал тот. – У вас там какие-то особо хорошие условия? В смысле заработка?
– Нет. Как везде.
– А почему тогда не Берлин, к примеру? Не Рим, не Лондон?
– Вот и они так говорят! – вздохнул Саша. – «Из Берлина до нас три часа! Мы бы знали, что ты рядом!»
– А ведь и в самом деле, – сказал психолог. – Сколько прекрасных европейских стран! Зачем в такую даль? Может быть, они правы?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})– Знаете анекдот? – возмутился Саша. – «Ты за меня или за медведя?»
– Знаю, – кивнул психолог. – Конечно, я за вас. Но если бы я вам говорил «ай-ай-ай, мой бедный Александр, ах, как вас достали эти ужасные родители!», то ко мне не стоило бы приходить. Так вот. Они, разумеется, правы. Со своей, разумеется, стороны. А в чем правы вы? Зачем Австралия? Вы от них хотите скрыться? Убежать? Заслониться двадцатичасовым перелетом? И разницей во времени в двенадцать часов, когда у вас день, у них ночь, ах, как удобно, чтобы не звонить? Так?