"Фантастика 2023-182". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Сударева Инна Мышь из Минска
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Верой.
Это называется – искренняя вера в Бога. То, что Мия утратила еще в день смерти отца. Сломалось что-то… и не починишь уже, не залатаешь. Но почему бы и не задержаться? Что она теряет?
Мия отошла в сторону, села на скамейку и ждала, пока падре не отпустит последнего прихожанина и не подойдет к ней.
– Дана, поговорим?
– Вы хотите услышать мою исповедь?
Священник покачал головой:
– Нет, дана. Вы не хотите исповедаться. В вашей душе нет для этого решимости и уверенности. Но мне кажется, вам очень надо с кем-то поговорить.
Мия только вздохнула:
– Надо. Падре…
– Ваккаро. Норберто Ваккаро.
– Мия Феретти, – представилась Мия. Пес с ней, с известностью. Лицо она сегодня нацепила мамино, но эмоции-то на нем принадлежали Мии!
– Что вас настолько гнетет, дана Феретти? Вы сама не своя, это видно.
– На днях уезжает мой брат. Отправляется в путешествие на корабле.
– И вас это тревожит?
Мия качнула головой:
– Я не могу защитить его. Я не смогу даже узнать, что случилось. Если случится, конечно.
Священник только головой покачал:
– Дана, дана… это мужчины должны вас защищать!
Мия фыркнула. Непочтительно, конечно, но ведь это – не исповедь! Чего стесняться?
– А мы их – не должны?
– Вы можете ждать, молиться, любить…
– Я так не умею.
Священник медленно кивнул.
Да, с таким он тоже сталкивался. Очень деятельная натура. Очень умная, очень сильная, очень своеобразная… Он с такими сталкивался. И иногда видел, как они превращаются в проклятие для своей семьи. Если не смогут смирить куриный инстинкт и отпустить птенцов в полет.
– Вы не хотите его отпускать, дана?
– Не хочу. Но отпущу.
Эта – не превратится. Уже хорошо.
– Что вас так гнетет? Что вы не сможете его защитить? И все?
Мия кивнула:
– Не смогу. Я даже молиться не смогу, падре. Я грешница, и Господь меня не услышит.
– Дана, он всех своих чад слышит. Не сомневайтесь…
Мия покачала головой. Ей было больно, больно…
– Падре, если бы я знала, что так сложится… я готова хоть на коленях вокруг столицы проползти, но лишь бы это помогло! Но ничего, понимаете, ничего не поможет!
– Вам – или ему?
– Мне? Почему мне?
– Вам ведь тоже будет плохо.
– Да, но это не так важно. Я не хочу, чтобы что-то случилось с моим братом, вот и все…
Падре вздохнул. И погладил Мию по голове, словно маленького ребенка.
– Скажи мне имя брата, чадо. Я помолюсь за него. Если ты уверена, что тебя не услышат, я помолюсь.
– Дан Лоренцо Феретти. Сколько я буду должна?
Падре Ваккаро погрозил Мие пальцем:
– Как ты себе это представляешь? Платить за молитву?
– Обыкновенно, – буркнула девушка. – Берут же…
– То другое. А я просто помолюсь за твоего брата. И все будет хорошо.
– Правда?
– Господь видит и тебя, и меня… и слышит наши слова, и наши сердца. Верю, все будет хорошо. А вот это – твоему брату.
Падре расстегнул цепочку и снял с шеи крестик.
Самый обычный, простой, медный, даже не особенно хорошо откованный, разве что на цепочке.
– Говорят, он хранит в бою. Я не воевал и воевать не буду, детей у меня нет… отдай его своему брату.
– Но падре…
– А решишь мне за него заплатить – уши надеру. Не посмотрю, что взрослая и дана. Я-то всяко старше.
Мия медленно кивнула:
– Благодарю вас, падре.
Крестик она зажала в кулаке так, что края впились в ладонь.
– Я знаю, чадо, это не принесет мира в твою душу. Не успокоит, не утешит. Но ты можешь сделать хоть что-то.
– Верно.
– А еще… приходи сюда, когда будет плохо. Я не смогу сделать многое, но молиться буду и за твоего брата, Лоренцо Феретти, и за тебя, Мия Феретти. От всей души.
– Благодарю вас, падре.
Руку священника Мия поцеловала по доброй воле. И из церкви выходила чуточку спокойнее. Ну хоть что-то она сделала? Ведь правда же?
А падре смотрел ей вслед и качал головой.
Бедная девочка.
Кажется, она моложе, чем выглядит. И за брата переживает искренне. И чем ей тут помочь?
Только молиться. И он будет молиться за этих людей, от всей души… пусть Господь сохранит Лоренцо Феретти и Мию Феретти, пусть приведет их корабли в тихую гавань.
Пусть…
Небеса привычно молчали, но падре это не смущало. Он точно знал, что к молитве от сердца всегда прислушаются. А остальное…
Вы просто не верите в Бога. Вот и все. Иначе никогда бы не сомневались ни в молитве, ни в его промысле. Падре и не сомневался.
И привычно опустился на колени перед алтарем.
Крестик?
Потом новый себе купит… неважно. Господь и без креста услышит, и даже без рясы… да и без одежды тоже. Тем паче что первых людей сотворили нагими.
– Господи Милостивый, Богородица Милосердная…[29]
* * *– Мия, это так интересно! Ты знаешь, что вон та мачта – грот? А та – бизань.
– А та веревка?
– На корабле веревок нет. Только концы.
Мия пожала плечами.
Ладно, если Энцо это нравится, пусть. Пусть едет, пусть… он на корабле не юнга и не матрос. Но обещал выполнять все приказы капитана. И по поручениям будет бегать, и вообще…
Просто пока не ясно, есть у него морская болезнь или нет. У Фредо она, кстати, была. Да такая, что бедолага даже вдоль побережья на шлюпке не ходил. Его от одного вида моря мутило. А вот Паскуале хоть бы что!
Хоть какие шторма подавай! Все в удовольствие! И кушает, и по палубе бегает…
Мия придержала братца едва ли не за уши:
– Стоять!
– Да…
– Это – тебе.
Крестик падре Ваккаро Мия надела на шею Энцо в одно движение. Парень даже смутился чуточку:
– Но… у меня есть, вот образ Божьей Матери…
– Вот и еще будет, – отмахнулась Мия. – Лишним не будет. Его мне хороший человек отдал, говорят, в бою он помогает. Не снимай, пожалуйста.
Энцо кивнул:
– Обещаю, Миечка. Не переживай так, я вернусь!
Ладно, если сестре так проще.
Мия всхлипнула, перекрестила его, но не заплакала. Справилась с собой.
– Храни тебя Господь, Энцо. Я буду за тебя молиться.
– Хорошо, сестренка…
Энцо даже почувствовал облегчение, когда дядя Джакомо увел Мию на берег. Паскуале кивнул капитану, тот дал команду отплывать…
Вот и берег растаял, и фигурка сестры, которая до последнего махала ему платком с причала.
И город… осталось только ОНО!
Море!
Чудесное синее море!
Разве это не повод для восторга? И ветер, и волны, и… ой?
Энцо ощутил подозрительное шевеление в желудке. Одно, второе… потом желудок как-то дернулся и пополз к горлу…
Хорошо, что Паскуале был опытным моряком и ловко забросил дана Феретти к подветренному борту. Заставил вцепиться в снасти, наклонил над морем…
В каюту Энцо уползал, будучи приятного зеленоватого цвета. Паскуале только головой ему вслед покачал. Ладно, сейчас почти штиль. Дней пять посмотрим, а там…
Кто-то может ходить на корабле, кто-то не может. Конечно, корабль ради Энцо никто возвращать не станет, но если что – это будет его первая и последняя поездка. Вытерпит как-нибудь…
Пойти спросить у капитана какого снадобья от морской болезни, да и принести мальчишке. Пусть хоть что выпьет – если в желудке задержится.
Жалко.
Адриенна– Дан Каттанео, вы желанный гость в моем доме. Но я полагаю, что имею право получить объяснения?
Антонио смотрел на Адриенну и дана Вентурини. Те смотрели на него – и без всякой улыбки.
М-да.
Нарвался.
И прекрасно знает, отчего и почему. Но ведь он и ответить может! Он не просто так!
– Дан, дана, я могу все объяснить.
– Будьте так любезны, – кивнул дан Рокко.
Адриенна тут была для поддержки. А что вы хотите?
Приехал гость на три дня, а задержался уже, считай, на месяц. Даже больше уже, февраль идет! И не из-за коня. И не из-за снегопада – нет того снегопада!
