Мы вышли покурить на 17 лет… - Михаил Елизаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Светленькая Настя забежала на кухню: — Папа! — вскричала с обидой. — Он — Рыжик! — Увидела Назарова, ойкнула: — Вас побили?
— Не, — сказал Назаров, — об дверь ударился…
Вадюха нахмурился: — Любопытной Варваре, на базаре… — Настя подхватила котенка и скрылась. Из коридора срифмовала: — Подарили «Ферари»!
Пришла старшая дочка — Аня, потом Светка. На все лады сопереживали. Может, лед приложить?
— Болит, — жаловался Назаров Вадюхе. — Баралгину выпить, что ли?
— Водки, — сказал Вадюха. — Таблетки — химия, а водка — натуральный анальгетик. Айда чекушечку возьмем.
Чекушки в магазине не было. И водки Назаров не хотел. В итоге взяли вискаря «вайт хорс» ноль семь. Вадюха убедил, что пол-литра брать нерентабельно.
Пошли за школу, в посадку. Из открытого окна первого этажа доносилась детская песня. Пискля Ежонок выводил: «Мимо белого яблока луны! Мимо красного яблока заката! Облака из неведомой страны!»
Как раз время «Спокойной ночи, малыши».
— Ты за кого голосовал? — спросил Назаров.
— За Юльку.
— Вадюха, братан! Не ожидал… Мы же русские!
— Она для бизнеса обещала… Да по хуй, — Вадюха отмахнулся от темы. — Все равно в тюрьме.
* * *— Назарыч, если тебе там херово, в Москве, то возвращайся. Кредит на двоих возьмем, купим станок…
— Рабицу? — улыбался Назаров.
— Ее. Жили-были дед да бабица, была у них сетка рабица… Я станок модернизирую, ангар есть.
— А может, на Гоа уебать? Вадюх? Плюнуть на все и уебать. У меня одна знакомая так сделала. Пишет в фейсбуке: вы долбоебы, загибаетесь в этой поганой Москве, а там люди счастливы…
Вадюха кривился: — Тилимилитрямдия, блядь… Улыбаются и говорят друг другу «Трям», что означает: «Пыхнуть», — Вадюха побулькал запрокинутой бутылкой. — А-а-аб-лака-а-а! — заорал вдруг надрывным хрипом солиста «Каннибал корпс». — Белогривые лоша-а-дки!..
«А мы ведь реально — медвежонок и ежик», — подумал Назаров. Мысль была смешная, но Назаров почему-то расчувствовался — так, что защипало в глазах. Еле слезы удержал…
— А-а-блака! Что вы мчитесь без оглядки-и!
— Тихо, тихо, — попросил Назаров. — Люди же спать ложатся.
Вадюха замолчал.
— Вискарь кончился… А уже, наверное, не продают крепкое. После двадцати двух…
— Почему? — Вадюха поднялся. — Продают. У нас свободная страна…
Магазин закрылся, пошли в ларек, виски не было, взяли обычной водки и апельсинового сока.
— А можно еще в Непал… — предлагал Назаров заплетающимся ртом. — Будем мантры читать…
Вадюхины глаза из зеленых, сделались дикими, желтыми.
— Непал… Не-пал… — Он всегда так ощупывал слово, прежде чем впасть в сочинительский транс.
Сделал несколько шагов и запел на мотив «Ванинского порта». Так один Вадюха умел — в пьяном угаре рифмовать с ходу целые баллады. Строчка, короткая пауза, новая строчка…
— Я помню поездку в Непал!.. И гул самолетной турбины!.. Я с трапа случайно упал!.. На потные липкие спины!.. Втроем поднимали мое!.. Внезапно ослабшее тело!.. И только стюард молодой!.. Шепнул мне: «С прилетом, брателло!..» Я раньше в Крыму отдыхал!.. И не был ни разу на Гоа!.. Весь год я, как сука, бухал!.. И мне захотелось другова!..
Назаров пытался подстроиться под песню. Не получалось, он лишь размахивал рукой — дирижировал Вадюхиным экспромтом. Прохожие шарахались от них.
— Приехали мы в Катманду!.. Увитые запахом гари!.. Костюм заменил я в пизду!.. На легкое белое сари!.. Будь проклята ты, Кали-мать!.. Что названа черной богиней!..
Вадюху вырвало. Он держался рукой за деревцо, клокотал. Худое туловище болезненно содрогалось в желудочных конвульсиях. Наружу плескало желчью.
Назаров испугался. «Напоил… А ему нельзя… Похудел, болеет…» Вспыхнула мысль: «А вдруг у него рак?!.»
Подумал: «А ведь я одинокий… Папа с мамой… И Вадюха… А больше никого!..»
Представил, что Вадюха скоро умрет. И родители однажды умрут. И мысль эта оказалась настолько невыносимой, страшной, что Назаров не выдержал и заплакал. Вначале неуверенно, а потом основательно, в голос.
Вадюха смотрел отрезвевшими глазами: — Братушка, что с тобой!
Женской отчаянной хваткой Назаров вцепился в Вадюху. — Хули ты так бухаешь?! Сдохнешь ведь! Дурак! С кем я останусь?! Один же как перст останусь!
Назаров рыдал, некрасиво выпятив нижнюю губу. Поразительно — ребенком точно так же рыдал. С обезьяньей губой оттопыренной. И некстати вспомнился фильм «Бойцовский клуб», сцена, где ревут мужики с ампутированными яйцами, жалуются друг дружке…
Было стыдно, но слезы не заканчивались.
— Жизнь проебана вся… — всхлипывал. — Ни семьи, ни детей! На хуй никому не нужен! На! Хуй! Ни! Кому! — озаренно восклицал Назаров. — Эврика, блять! — И снова зарывался в Вадюхино плечо.
— Отцу с матерью нужен… Мне, Вике… Назарыч, перестань…
Вадюха смущенно оглядывался по сторонам: — Ну, что мы с тобой, как два педика, стоим тут, обнявшись… Чего уставилась?! — спрашивал у проходившей мимо бабы. — Не видела, как человек плачет?!
— Алкашня чертова! — та ругалась.
— Хуй тебе на глупое лицо! — огрызался Вадюха. — Успокойся, братушка… Тихо, тихо… Вот как буду с тобой дружить, если ты такой рева?..
Назаров выплакался и протрезвел.
Пошел провожать Вадюху до подъезда.
— Вика говорила, что у тебя баба в Белгороде… — Голос после слез был капризный, гундосый.
— Назарыч, не пугай меня… — смеялся Вадюха. — Ты ревнивый? Ну, была… Такое шапито! Светка паспорт от меня прятала, чтоб я уехать не мог!
— Ты уверен, что не болеешь? Ты легкое проверял? — спрашивал Назаров.
— Все нормально… Не сдохну… Как же я тебя одного по этой жизни оставлю?
Назаров спьяну не мог вспомнить код домофона.
— Тридцать девять, ключ, — подсказывал Вадюха. — А дальше — семьдесят один, пятьдесят шесть. Семь мужиков выебали одну телку пять-шесть раз. Понял, как запомнить? Ой, братушка! А знал бы ты, какой у меня ганг-банг на карточке в ощадбанке!.. Точно не зайдешь?
— Не, домой поеду…
Пошел ловить машину. Водитель подозрительно оглядел Назарова: — Деньги покажи…
Назаров протянул пятьдесят гривен. Водитель смягчился: — Только это, будь другом, в салоне не нарыгай, ладно? Очень тебя прошу…
* * *Полночи крутились пьяные калейдоскопы и цифры. «Допустим, продам дробилки, — высчитал Назаров. — Максимум за десятку… И что?.. Кредит возьмем… Аренда ангара… Это сколько?» — с ума сходил от тошноты и навязчивой калькуляции.
Хмель вышел, заболела бровь. Проснулся утром — сушняк зверский. Попил кипяченой воды из чайника. Снова лег. Фактически на пол — подкачивать матрас сил не было. Спасался цитрамоном и маалоксом. Сделал из полотенца компресс.
В двенадцать разбудила Вика: — Как ты, котеночек?
Назаров что-то простонал.
— Хочешь, я приеду?
— Ой, не стоит, наверное… Я вчера с Вадюхой перебухал… И ебло вдобавок разбил.
— О, господи, котик… Где разбил? Сильно?
— Ну, случайно ударился… Не сильно… В общем, только проснулся, лежу опухший, страшный и с чудовищным перегаром. Ты меня такого увидишь и сразу разлюбишь.
Вика помолчала, потом сказала: — Так смешно… Еще в школе девчонки советовали, чтобы разлюбить парня, нужно представить его на унитазе — ну, как он тужится, пукает… А мне тогда одноклассник очень нравился… Ну, я представляла его на унитазе, представляла и в итоге еще больше полюбила…
— Викусь, солнце, давай я чуть позже перезвоню, — предложил Назаров. — Чуть отлежусь, в порядок себя приведу…
Снова разбудил мобильный. Назаров измученно по-кошачьи алекнул, потом включил представительский баритон: — Добрый… Да сдаю… Двушка, тихий центр, первый этаж. Две комнаты — раздельные — общий метраж пятьдесят два метра. От метро — два шага…
Все-таки отец в Полтаве время не терял и подогнал клиентуру — турфирма интересовалась.
— Вы знаете, — рассудительно гудел Назаров, — я бы хотел шестьсот долларов… Ага… Ну, давайте — ни вашим, ни нашим — пятьсот пятьдесят… Меня на следующей неделе может не быть, я вам оставлю телефон человека… Вадим Вячеславович. Вы с ним договоритесь… Хорошо… Вот и замечательно… До свидания.
— Замкнутый круг… — сказал вслух Назаров. — Жили-были дед да бабица…
Сетка рабица снова откладывалась на неопределенный срок.
С улицы посигналил Вадюха. Назаров выглянул в окно, увидел «девятку». Холодильник торчал из открытого багажника, похожий на сыр из басни про ворону, что во рту держала…
Вадюха занес небольшой телевизор, улыбнулся помятому Назарову: — Здорово, братушка, я скороговорку придумал. Скажи быстро: подобосравшийся подобострастник!
* * *На следующий день Назаров поехал в Москву. Плацкарта не было — даже бокового, брал купе.