Ф.М.Достоевский. Новые материалы и исследования - Г. Коган

1406

Андрей Иванович Штакеншнейдер (1802-1865) — известный архитектор.

1407

Ольга Андреевна Штакеншнейдер (Эйснер) — сестра Елены Андреевны.

1408

Н. К. Лебедев-Морской писал А. С. Суворину 23 января:

"Желаю напечатания прилагаемого фельетона не столько для себя, сколько ради справедливости. Тут идет речь о "Масонах" Писемского, известие о смерти которого застало меня только что окончивши статью. О романе никто до сих пор не сказал ни слова, даже вы в обзоре журналистики забыли упомянуть о нем, а между тем за прошлый год только замечательного и было, что "Масоны" да Карамазовы"…" (Авт. // ЦГАЛИ. — Ф. 459. — Оп. 1. — Ед. хр. 2263).

1409

Имение в Шацком уезде Достоевским приобретено не было.

1410

Суббота приходилась на 17 января.

1411

Эпизод, о котором здесь идет речь, подробно освещен в XXII главе "Воспоминаний" Н. Н. Страхова "Последние минуты", составленной, как говорится в подстрочном примечании, "общими силами очевидцев".

"Дней за десять до той кратковременной болезни, которая свела Федора Михайловича в могилу, зашел к нему О. Ф. Миллер напомнить ему о данном им обещании участвовать в пушкинском вечере 29 января (в день смерти поэта). Незваный гость, как это часто и случалось с Федором Михайловичем, оказался для него хуже татарина. О. Ф. Миллер не сообразил, что Федор Михайлович как раз дописывал тогда январский номер возобновляемого им "Дневника писателя". Он выбежал к посетителю в прихожую с пером в руке, страшно взволнованный — отчасти, как сам тут и высказал, опасением, пропустит ли ему цензура несколько таких строк, содержание которых должно развиваться в дальнейших номерах "Дневника", в течение всего года. "Не пропустят этого, — говорил он, — и все пропало" (известно, что, не имея средств для внесения залога, он должен был издавать свой "Дневник" под предварительною цензурою). Строки, так его беспокоившие, надо думать, те, которыми открывается 5-й отдел 1-й главы "Дневника" <…>: "На это есть одно магическое словцо, именно "Оказать доверие". Да, нашему народу можно оказать доверие, ибо он достоин его. Позовите серые зипуны и спросите их самих об их нуждах, о том, чего им надо, и они скажут вам правду, и мы все в первый раз, может быть, услышим настоящую правду"". (Биография… — С. 321).

1412

В этот же день начальник Главного управления по делам печати Николай Савич Абаза (1837-1901) писал Достоевскому (по поводу выпуска в свет очередного номера "Дневника писателя"):

"Прошу извинить, что задержал, никаких препятствий, конечно, нет" (Авт. // ЛБ. — Ф. 93.II.1.1. Написано на визитной карточке Абазы).

1413

См. предыдущее письмо.

1414

В "Биографии" сообщается по поводу этого эпизода:

"В воскресенье, 25 января, рассчитав, что "Дневник" уже должен быть дописан, О. Ф. Миллер отправился к Федору Михайловичу и застал у него А. Н. Майкова и Н. Н. Страхова <…> Федор Михайлович был в хорошем расположении духа. Но когда речь зашла о чтении, он вдруг настоятельно заявил, что желает прочесть на вечере некоторые любимые им небольшие стихотворения Пушкина. О. Ф. Миллер заметил ему, что он заранее указал на V отрывок из "Евгения Онегина", как уже и значится в афише вечера <…> Федор Михайлович несколько раздражился и сказал, что, кроме указываемых им теперь небольших стихотворений, он ничего другого читать не будет <…> Небольшая размолвка окончилась миролюбиво <…> Когда он уходил, хозяин, совершенно уже успокоенный, проводил до дверей О. Ф. Миллера, которому так и не пришлось уже более увидать живым Федора Михайловича" (С. 322-323).

1415

Дмитрий Иванович Кошлаков — профессор Медико-хирургической академии.

1416

На пушкинском вечере 29 января выступил Миллер, сказавший:

"Сегодня у нас поминальный день. Мы думали поминать Пушкина вместе с Достоевским, то есть думали, что Достоевский будет сегодня с нами читать вам стихи Пушкина, читать "Пророка". Нам приходится теперь поминать вместе с Пушкиным самого Достоевского, поминать умершего Достоевского… Еще в воскресенье он говорил со мною о том, что именно выбрать ему для чтения. Сперва (за неделю) он совсем отказывался читать. Его впечатлительная душа находилась под влиянием свежих еще попреков что он любит овации… Потом он согласился во имя Пушкина, но долго отказывался именно от "Пророка"… Наконец, он взялся и за эти стихи, но с тем, чтобы прочесть вместе с ними "Из Корана", "Из Данта", "Странники"… Он собирался при том говорить о всеобъемлемости Пушкина — на тему "всечеловека". Мы надеялись, что, как всегда в начальной части вечера, он выступит перед нами своими тихими, неслышными шагами — и сразу опять раздастся тот гром приветствий нетерпеливо ожидающих слушателей, тот гром приветствий, который раздавался только для него…"

1417

Софья Петровна Хитрово — хозяйка петербургского литературного салона. В ней, по характеристике К. Н. Леонтьева, были "соединены изумительно лейб-гусарский юнкер и английская леди, мать и супруга, японское полудетское личико и царственная поступь, злость и самая милая грация, восхитительное косноязычие и ясный, твердый ум" (Лит. наследство. — Т. 22-24. — С. 435; ср. с. 476). Среди бумаг Достоевского сохранилось несколько писем к нему Хитрово с приглашением читать в ее салоне, прийти в гости и пр.

1418

Графиня — Софья Андреевна Толстая, вдова поэта А. К. Толстого. См. п. 248.

1419

Графиня Елизавета Николаевна Гейден (ур. гр. Зубова, 1833-1894) — петербургская знакомая Достоевского, великосветская дама-филантропка. По словам А. Г. Достоевской, писатель "любил беседовать" с Гейден (Воспоминания. — С. 258). Напыщенные, холодно-экстатические письма Гейден к Достоевскому дают некоторое представление о характере их взаимоотношений. Написаны они неправильным, не по-русски звучащим языком; эгоцентрические нотки то и дело прорываются сквозь густые волны фимиама, на который не скупится корреспондентка. Можно усомниться, что Достоевскому всегда приятны были встречи и беседы с Гейден.

Вот недатированная записка Гейден, свидетельствующая о том, что она не без назойливости напрашивалась на встречи с писателем, которых он пытался избежать:

"Добрейший Федор Михайлович, я положительно скучаю от запрещения вашего приехать к вам до будущей недели. Что мне устройство квартиры? Мне хочется вас видеть и послушать. Если позволите, то приеду сегодня в 3 часа, а если нельзя, то скажите, как лучше, в понедельник или во вторник" (ЦГАЛИ. — Ф. 212. — Он. 1. — Ед. хр. 66).

Обширное письмо Гейден, датированное 2 июля 1880 г., обращено к "сердечно-уважаемому учителю", у которого, по ее выражению, "мы обретаем течение живого слова и которого поэтому предполагаем у самого источника". "Вся Россия внимала вам на пушкинском празднике, — пишет Гейден, — и, принимая непосредственно из ваших уст ваше исповедание русских идеалов, она шла за вами, как один человек, в разоблаченную действительность, которую вы исходили трудами и слезами, и потому Россия признала за вами право оглашать ее и звать за собой в тихое пристанище любви, откуда вы взираете на нас с властью. В эту минуту вас все понимали, и глубоко заронилось ваше слово в юных сердцах, ищущих с чистым восторгом задач своей жизни. — Благословенны вы за это руководительство.

Я была в Петербурге и слышала обо всем торжестве, радовалась сердечной радостью, а здесь, в деревне, встретившись месяцем спустя с сыном-студентом, который был на этом празднике, он мне с умилением сказал: "Всю жизнь не забуду слова Достоевского".

— Если я сама была под сильным влиянием сочувствия и восторга — зачем же я раньше не писала вам? — спросите, может быть. Оттого, что вы принадлежали в это время истории, окружающим, корифеям слова. Я одного для себя жаждала, прочесть ваше слово в полном его подлиннике, что и теперь не получила, так как оно еще не явилось во всем своем объеме в печати. Но я предчувствую его во всей его силе…" (Авт. // ЛБ. — Ф. 93.II.2.73).

Письмо, датированное 18 августа того же года и посвященное разбору "Дневника писателя" и речи о Пушкине, написано в столь же восторженном тоне. См. "Вопросы литературы". — 1971. — № 11. — С. 218.

1420

На первой странице "Нового времени", № 1767, 28 января 1881 г., напечатана следующая заметка, озаглавленная "Пушкинский вечер":

"В сообщаемой сегодня программе пушкинского вечера читатели не найдут возвещенного прежде имени Ф. М. Достоевского. Он сильно занемог вечером 26 января и лежит в постели. Люди, еще так недавно попрекавшие его тем, что он слишком часто принимает овации на публичных чтениях, могут теперь успокоиться: публика услышит его не скоро. Лишь бы сохранилась для русского народа дорогая жизнь глубочайшего из его современных писателей, прямого преемника наших литературных гениев!"