Пароль скрещенных антенн - Иосиф Халифман

Больше она здесь не появлялась.

Для того чтобы понятнее стало, к чему все это может привести, расскажем здесь весьма поучительный случай из практики.

В одном совхозе на припасечном участке посеяли медоносную культуру фацелию. Растения начали цвести в такую пору, когда другого взятка нигде в этой местности не было, и пчелы всей пасеки с утра до вечера массами летали на фацелию, собирая с нее, впрочем, совсем немного меда.

Но тут в роще, невдалеке от пасеки, начали зацветать первые деревья липы. С каждым днем число цветущих деревьев увеличивалось. Сильный запах цветков, полных сладкого нектара, ощущался, казалось, уже и на пасеке. Все ожидали, что пчелы забросят скупую фацелию и полетят на щедрую липу, но они упорно продолжали посещать только фацелию. Тогда, чтобы не потерять богатый взяток с липы, пасечники вышли ночью на припасечный участок и скосили фацелию, рассчитывая таким образом вынудить всех — и старых и молодых — пчел начать сбор с липы. Не тут-то было!

Уже с утра тысячи сборщиц со злым жужжанием стали носиться над оголенным участком, садились на привянувшую за ночь скошенную фацелию и, поднимаясь не солоно хлебавши— впрочем, здесь вернее сказать «не солодко хлебавши», — набрасывались на старого и малого не только вблизи участка, но и на пасеке.

Несколько дней прошло, пока последние сборщицы перестали летать на жнивье фацелии и все пчелы переключились на липу.

Теперь нетрудно заключить, что, когда пчела, впервые вылетевшая для сбора нектара, добралась до цветков (или все равно — до кормушки) и впервые наполнила зобик сладким грузом, сам участок, как и цвет, запах, размер и форма цветущих здесь медоносов, приобретает для нее особую притягательную силу.

Только этот участок и влечет и манит к себе сборщицу, только к нему она стремится, вылетая из гнезда. Только эти цветки, их окраска, их запах привлекают пчелу.

Возвращаясь в гнездо с добычей, пчела может совершать на сотах простые круги или выписывать другие, более сложные фигуры вербовочного танца, приглашая на свой участок новых сборщиц, но на танцы других сама она уже не обращает никакого внимания.

Сборщица теперь, ориентируясь по одним только наземным приметам, как заведенная, без устали снует, словно челнок, взад и вперед между гнездом и местом взятка, перекачивая нектар из цветков в ячейки сотов.

Выходит, что благодаря танцу пчелиная семья получает от каждой сборщицы только первые капельки меда, принесенные из начальных полетов, а благодаря привязанности к месту взятка собирает ложку меда.

Выходит, что танцы только побуждают сборщиц к вылету и, как мы уже знаем, лишь с грехом пополам приводят их к месту взятка. В повторных полетах к тому же месту действуют уже другие инстинкты.

Эти инстинкты и делают каждую сборщицу подобной волоску корня, которым растение, говоря словами К. А. Тимирязева, «обегает возможно большее число частиц почвы», прикрепляется к почве, сливается с питающей его почвой.

ВОЗВРАЩЕНИЕ В ГНЕЗДО

НАМ ОСТАЛОСЬ еще разобраться в том, как совершается обратный путь к улью, после того как пчела нагрузилась нектаром и набила корзинки обножкой.

Способность возвращаться в гнездо пчелы приобретают постепенно, еще в учебных проиграх и полетах. Если выловить несколько молодых пчел, получающих воздушное крещение, и отнести их всего за полтораста — двести шагов от улья и здесь выпустить, они заблудятся, не найдут обратной дороги. А что получится, если взять из улья старых, давно летающих пчел и унести их хотя бы за 5 километров от улья?

Выпустив их в таком месте, где они и прежде летали, мы увидим, что пчелы довольно скоро доберутся домой, на пасеку, и благополучно совершат посадку на прилетной доске своего улья.

Несколько иначе все это получится, если перенести на новое место пчел, взятых не из улья, а с цветков или с кормушек, к которым они добрались сами.

В 200 метрах к северу от улья были установлены два столика с кормушками, в которые был налит сахарный сироп. Пчелам, прилетавшим на эти кормушки, приходилось возвращаться к улью, летя прямо на юг. Но вот кормушки с сидящими на них пчелами были отнесены одна метров на 100 вправо, другая — метров на 100 влево. Пчелы полетели с новых мест по-прежнему прямо на юг, что теперь уже, разумеется, было «неправильно», так как одним следовало лететь на юго-запад, а другим — на юго-восток.

Эта ошибка стала еще более очевидной, когда кормушку с пчелами сняли со столика в 200 метрах к северу от улья и перенесли на 200 метров южнее. Кормушка оказалась, таким образом, на… крышке того самого улья, из которого только что вылетели пчелы. И все же они, поднимаясь в воздух, улетали к югу, отдаляясь от своего жилья.

Стоит сказать, что когда на острове Цейлон (Южное полушарие) пчел приучили летать к северу от улья, а после этого перевезли на самолете в Северное полушарие, в Германию, то полеты сборщиц резко смешались: пчелы долго еще продолжали путать север с югом. (Заметим, что с некоторыми ночными насекомыми сходные опыты были проведены без таких далеких перевозок — испытания проводились в одном и том же планетарии, менялось только расположение звезд на куполе, и этого оказалось достаточно, чтобы изменять направление полета насекомых.)

Из этих опытов и из опыта с вехами, которые были переставлены на новые места, постепенно проясняется, как пчела добирается до точка, где стоит ее улей.

Надо, однако, еще разобраться в том, как опознается пчелами самый улей, стоящий иногда среди многих десятков других, похожих на него.

Впрочем, и здесь не осталось ничего особенно загадочного, после того как проведено было множество опытов с белыми и цветными ульями; с ульями, передняя стенка которых прикрыта щитом, окрашенным с двух сторон разными красками; с такими же двухцветными прилетными досками: с одной стороны, например, синими, с другой — желтыми. — Перевернув щит и доску, можно сохранить знакомый пчелам запах и в то же время, не сдвигая улей с места, совершенно изменить его привычный вид. Поведение пчел изучалось, кроме того, в других условиях: при перемене цвета соседних ульев, при перемене ульев местами, при установке всех ульев на новом месте в старом порядке, при переносе их на новое место с разными перестановками…

Каждый из таких опытов обогащал исследователей новыми знаниями. В конце концов и в этом вопросе удалось разобраться. Вот что стало известно.

Как и в полете к незнакомому месту взятка, пчела, впервые возвращаясь домой, пользуется тем же солнечным компасом, который указывал ей путь к корму. При повторных возвращениях в улей, как и в повторных полетах за взятком, пчеле помогают добраться к цели наземные дорожные вехи.