Геннадий Селезнёв: о нем и о его времени - Татьяна Александровна Корсакова

Талантливых людей немало в России. Но не все попадают в нужное место и в нужное время. И не всегда около них оказываются люди, которые видят человека и помогают ему. Геннадий Николаевич, которого активно поддерживали умные люди и у которого всё прекрасно получилось, потом сам этот принцип исповедовал. Он очень многим людям помогал.

Помогал, действительно помогал. Знаю многих, кому помог. Вот еще один из тех, кого поддержал Г. Н. Селезнёв, — Игорь Васильевич Пестун, журналист, книжный редактор и киносценарист. Он рассказывает:

— Геннадия Николаевича я увидел впервые в 1974 году, когда еще был на договоре в газете «Смена» после армии. Сидел как-то в приемной. Туда захаживали разные люди, потому что уходил зам. главного редактора, и все спрашивали: «А кто вместо него?» «Какой-то Селезнёв», — лаконично отвечала наша секретарь, наша «сестра-хозяйка» Вера Александровна.

И вот наконец входит он сам — Геннадий Николаевич Селезнёв. На нем длинный черный модный кожаный плащ…

…В 1975 году я уехал на Север, «за романтикой». Работал в «Тюменском комсомольце». В 1978-м вернулся, опять стал внештатником-договорником. Но и это было везение — в городе с четырехмиллионным населением, с факультетом журналистики Ленинградского университета, который, кстати, я окончил, было всего четыре газеты.

Попал в отдел рабочей молодежи «Смены» — стройки, заводы, фабрики. Мне поручили освещение строительства Саяно-Шушенской ГЭС.

— Подожди, Игорь, ведь «Смена» была областной газетой, бюджет совсем небольшой. А Саяно-Шушенская ГЭС — это Сибирь. Где деньги брали на командировки?

— Мы не знали, что такое «нет денег». Деньги были всегда и на всё. И потом — содружество Ленинграда и Красноярска («Нева — Енисей») было целой линией, политикой, программой! Все ленинградские газеты давали материалы про Саяно-Шушенскую ГЭС.

— Ну хорошо, тебя Селезнёв поддержал, ты был на виду. А бывал ли Геннадий Николаевич у вас чем-то недоволен? Как он наказывал людей?

— Я не помню никаких таких приказов. А недоволен он был слабыми материалами. Их просто снимали с полосы. Вторая и четвертая полосы обсуждались на утренней планерке, первая и третья отводились для оперативных материалов. Была введена классификация A, B, C. «А» — это повышенный гонорар. Этой букве, начертанной карандашом Г. Н., искренне радовались журналисты, особо новички.

Он мог быть недоволен какой-то неорганизованностью, беспорядком. Однажды резко поставил вопрос: «Почему у нас отдел писем письма читателей только регистрирует?» И появился его приказ о том, чтобы делать подборки и оперативно выдавать на полосу письма по интересующей газету и читателей теме, подготовленные любым отделом.

В декабре 1978 года Геннадий Николаевич пригласил меня к себе и говорит: «В штат тебя берем. Но таких материалов больше не пиши». И кивнул на заметку в «Смене», которая лежала у него на столе. Это была «дежурная», довольно слащавая заметка о бетонщике с Саяно-Шушенской ГЭС. Так я попал в штат — на 120 рублей.

— Как появление Селезнёва в качестве заместителя главного редактора, а потом и главного редактора восприняли штатные журналисты «Смены»? — спросила я Т. Н. Фёдорову.

— Они — журналистская элита! Люди с именами! И тут приходит из обкома комсомола молодой человек без опыта газетной работы… Некоторые были недовольны. Но в газетах в основном работают женщины. И в «Смене» половина состава была — женщины. Молодой, симпатичный новый главный понравился. Милый. Кокетничали с ним. А он женился, будучи еще в обкоме комсомола, потом Танечка родилась. Геннадий Николаевич — верный муж, отец. Никогда не посмотрел на сторону! Он тихо, не обращая внимания на шушуканья и болтание по коридорам «Смены», просто стал работать. Он разобрался с финансами. Люди стали получать больше денег. Это уже располагает. Он снял все претензии со стороны обкома партии, обкома комсомола. Он ездил регулярно в обком партии, выслушивал рекомендации. Приезжал в обком комсомола или мне звонил: что надо делать? Мы определяли новые установки. Перестало комом катиться недовольство.

Глава 3

Дом на Фонтанке

Творческие люди не очень любят порядок — явно. А внутренне всё-таки уважают тех начальников, которые этот порядок наводят. Некоторым творцам безумно трудно самим поддерживать в себе необходимый уровень ответственности.

Слово — Сергею Грачёву, заслуженному работнику культуры РСФСР, руководителю проекта «Пять углов» (Санкт-Петербург). Он написал очерк о своем бывшем главном для большой книги «Геннадий Селезнёв. Прямая речь», собранной и изданной в 2016 году, меньше чем через год после кончины Г. Н. Селезнёва, редактором-составителем А. Д. Усовым:

«Гена появился в „Смене“ как-то незаметно, чуть полноватый, с пухлыми детскими губами и неизменной сигаретой…К моменту появления в молодежном издании за плечами у Селезнёва был какой-то жизненный опыт, но по части практической журналистики ему пришлось начинать с азов, потому что, кроме докладов, справок и резолюций, в обкоме другие жанры востребованы не были. Вот почему первое время он читал материалы и делал замечания, подмечал ляпы и нестыковки логические, небрежности стиля. Он был начитан, имел врожденное чувство слова, но что касается подачи, компоновки или оформления материалов — всё это ему еще только предстояло освоить. Но тут ему надо отдать должное — Гена не стеснялся учиться.

…Надо сказать, что Селезнёва признали в редакции быстро. Он хорошо схватывал суть и верно расставлял акценты, обладал прямо-таки железной логикой, так что к его советам стали прислушиваться, а скоро Гена стал писать сам, что, кстати, для редактора было вовсе не обязательно. Мне кажется, писать он начал потому, что считал — так лучше будет понимать газету и людей вокруг него.

…Вот так он постигал практическую журналистику. Однако Селезнёву куда важнее, чем личное творчество, было организовывать в целом работу редакции. Например — наладить производственную дисциплину. Дело в том, что дефицит материалов „Смена“ испытывала не только летом. Когда Гена встал у руля „Смены“, полки запаса в секретариате были полупустыми, потому что именно творческая сторона дела и личный успех волновали большую часть сотрудников. Они заботились о качестве материала, но не всей газеты, и потому планы выполнялись в лучшем случае наполовину. И первое, чем пришлось заниматься Селезнёву, это прозой жизни — налаживать в маленьком производственном коллективе строгую производственную дисциплину. Так тогда и возникла у нас идея сетевого планирования. Суть его заключалась в том, что все тематические направления газеты продумывались куда глубже и тщательнее, а основные рубрики получали подробные планы развития на два или три месяца вперед. В них прописывались ответственные отделы и отделы-соисполнители, авторы и жанры, сроки и объемы. Всё это заносилось на один большой лист ватмана, расчерченный на