Я — твои неприятности + Бонус (СИ) - Савельева Алина

— Я пойду окунусь, — ни с того ни с сего заявила Таша и, подойдя, бесцеремонно дернула Ленку за рукав. — Пойдем? Слушай, а тебя как зовут? Хочешь ко мне администратором, а? Тебе же все равно работа нужна? Или он у тебя совсем папик?

Я на мгновение прикрыл лицо рукой, а потом решил, что не стоит Ленку оставлять Таше на растерзание. Но пусть сама решает, в конце концов. Да и море она теперь уже нескоро увидит. Таша уже стаскивала свой вырвиглазный наряд. Мать моя, лучше бы она под ним была голой — меня от блесток на ее купальнике чуть не скорчило. Она что, купила гимнастический купальник для спортивных выступлений?

— Пойдешь? — спросил я, смаргивая этот ужас перед глазами. — Или со мной посидишь? Она пусть одна там бороздит просторы Большого театра.

— Пойду, — Ленка равнодушно пожала плечами. Это еще что? Обиделась? На что, еб твою мать, что я опять такого нахуй сделал? Лена, ну я не могу просто так мочить людей только потому, что у них дохуя денег! Это беспредел вообще-то и так нельзя! — Не беспокойся, я хорошо плаваю, у меня даже есть юношеский разряд.

И чего я еще о тебе не знаю, Киса? Впрочем… Я то на Черепа поглядывал, то на удаляющуюся Ленкину спину. Что я могу? Честно, Витя: лучшее — отвезти ее обратно в их китайскую контору, купить в подарок какое-нибудь барахло, и желательно не в «Sela», а где поприличней, чтобы на Ленку уже смотрели какие-нибудь воротилы… Хрен, ладно, хотя бы менеджеры средней руки с маленьким хуем и крепкими перспективами. Любовь — это все замечательно, до поры, пока шалаш не подтопит.

Нахуй!

— Ну, что, переварил? — лениво спросил я сидящего на песке Черепа. — Еще вопросы будут?

— Не.

Пиздец, он, оказывается, еще одно слово знает. Череп сел на камень напротив меня, упер согнутые в локтях руки в колени, положил подбородок на сжатые кулаки. Я не вытерпел и заржал, Череп поднял голову, и я даже не сомневался, что он хочет спросить: «Чо?».

— Сиди, блядь, Спиноза, — отмахнулся я, но Череп так и смотрел куда-то мне за спину. Лицо его при этом ничего не выражало, и мне бы, конечно, оглянуться тоже, только вот хер его знает, может и кинуться во второй раз. Лучше обождать.

Череп неторопливо поднялся, я вскочил — чуть проворнее, чем было бы нужно, и обернулся. Ленка.

— Ты чего, Киса? — выдохнул я. Что у нее-то с лицом? — Киса?..

Ленка подошла и уткнулась мне в грудь.

— Вить… мне в аптеку надо, — пробормотала она потерянно.

— Что за… — охренел я. — Зачем?

— Зачем, зачем… А ты куда? — рявкнул я на Черепа. — Куда пошел, блядь, терпила?

Я думал, опять выдаст «Чо?», но нет. Поумнел, что ли? Или до него наконец доперло, что я полчаса назад велел ему проваливать нахер?

— Да это, поссать, — ответил он. — Ну, тут это, вон, она. Я щас.

Я забил на него болт — чай, хуй в штанах сам найдет, не мальчик, — и повернулся к Ленке. Почему-то меня напугало то, что она говорит.

— Лена, зачем в аптеку? У тебя что-то болит?

— Да ничего у меня не болит, что ты как маленький! — взвилась она. Ах вот оно что! Ой, блядь, это мне теперь не только Ташу, но и Ленку с заебами выносить? — Мне нужны женские изделия! Искупалась, блин, в море…

— Ой, Лена, не пыли, — вздохнул я. — В машине посмотри, в аптечке. Там есть твои затычки.

— А зачем тебе в машине затычки, Витя?

Вот бабы! Доебутся же до мышей! Нет бы сказать радостно «спасибо», а будут выяснять, что да зачем.

— Затем, — я улыбнулся, взял ее мордашку обеими руками — ой, такая она вся противоречивая сейчас и милая. — Любой братуха… — Так, не, вот так в лоб не надо. — В общем, это известное и хорошее средство, если вдруг ранят. Я не шучу, спасает жизнь. Ну не при такой ране, конечно, как ты мне нанесла, сердечно-сексуальной, а серьезной, когда кровопотеря может быть большая. В прямом смысле затыкаешь — и есть шанс на жизнь. Так что иди, возьми свои тампоны и не парься.

Ленка смотрела на меня глазами, полными слез.

— Тебя так тоже когда-то ранили?

— Бог миловал, — искренне ответил я. — Давай, иди, а то сама сейчас тут истечешь кровью.

А интересный набор выживания, когда ты бандит, думал я, снова садясь на валун и подставляя лицо вечернему солнцу. Ленке, наверное, и в голову не приходило никогда, через что я прошел, да, может, и к лучшему. Я в который раз напомнил себе: мы разные. Ничего, вообще ничего между нами общего, и хватит об этом.

— Ну что, собираемся? — крикнул я, завидев Черепа, уныло ползущего обратно к нам. — Ленка, давай, садись в машину. Таша! Та-а-ша-а! — Я сложил руки рупором, от души поорал. Повод есть, давно хотелось. — Та-а-ша-а!..

Ленка выскочила, довольная, мордашка светится. Ну дела, да, такие перепады настроения — и все мне достанутся, с глазами, полными ужаса, наблюдал я за Кисулей. Ни на одной стрелке с конкурирующими отморозками у меня так глаз не дергался. «Ты сильный, ты справишься, Витя», — попытался я поддержать себя мысленно, но бывалый негодяй во мне тут же съязвил: «А был бы умный — не взялся бы».

— Таша!.. — крикнула Елена Батьковна так, что скалы вздрогнули.

— Блядь, — в сердцах сказал я. Не то чтобы я думал, что она опять куда-то съебалась, не то чтобы я даже куда-то спешил. — Ленка, иди позови ее, она, может, далеко заплыла и не слышит. А ты, чудило, куда опять пошел?

Череп обернулся, постоял. Задумался, блядь. Я как будто у него расстояние от Земли до Марса спросил.

— Ну, эта, — выдавил он. — Вы ж уезжаете. Разбегаемся, значит…

— Э, нет, — остановил его я. Что-то мне это уже не особо нравилось. Дерганый он какой-то, руки трясутся. — Ты свою бабу посадишь в тачку и расцелуешь, чтобы она опять не свалила, ага? Еще десять минут — и пиздуй на все четыре стороны. Усек? Давай, барахло возьми, вон, кинь в багажник.

Я сел в машину, потряс головой. Закончить дела — и на отдых. Господи, буду спать, жрать и никаких баб, ну их нахуй! Так девке в турагентстве и скажу — дай мне гостишку для европейских пенсионеров. Чтобы ни дискотек, ни анимации, ничего, тишина, шведский стол «ол инклюзив» и старые пердуны. Они, по крайней мере, не действуют мне на нервы.

Как вон Ленка. Опять на лице трагедия вселенского масштаба. За что мне это все, а, ну вот за что?

— Витя? — Ленка, подбежав, вцепилась в дверь машины, и я напрягся. Нет, я охуел: она явно пришла с херовыми новостями. — Витя, ее нигде нет.

— Твою мать! — подорвался я с сидения и хорошо приложился о крышу башкой. — Блядь! Череп, сука, а ну иди сюда!

Он как раз перся к машине с Ташиным барахлом, так что я выскочил и хватанул его за грудки.

— Куда она могла здесь пойти? А? Да что ты вылупился? Она опять сбежала, баба твоя! Куда она могла сбежать? Ну, рожай!

— Чо?

— Куда, говорю, Таша могла пойти? Урою нахрен! — Еще и голая, в смысле — без платья и босоножек. Это что за хуйня вообще, а?

Наверное, вид у меня был настолько страшный, что даже Черепа проняло. Это были уже не шуточки, когда я его грозил утюгом прижечь, я сейчас был готов ему реально паяльник сунуть в жопу. Ленка подбежала, открыла рот, глазками захлопала так беспомощно, что только это меня и остановило. Ну, откровенно говоря, у меня генератора тоже в машине нет, но делать ее свидетельницей даже мордобоя не стоит.

— Ладно, — выдохнул я сквозь зубы. Нет, это пиздец. Бабам, понятно, все эти качели как мед с орешками. Мне зачем? То все хорошо, то все хуево. Я потянул шею туда-сюда, а то затекла от нервов, Череп, похоже, с этого обоссался. — Не бзди. Только думай, твою мать, быстрее. Или хотя бы просто ради разнообразия. Куда. Она. Могла. Пойти?

— А вон она идет, — вдруг сказала Ленка, и я выпустил Черепа. Опять с голосом у нее что-то не то. Гормоны так шалят или?..

Таша действительно шла к нам, мокрая, в купальнике, за который ее лет на пять посадить стоит, чтобы у людей не вызывала приступы эпилепсии. И у нее тоже было очень странное лицо и свежий кровоподтек на скуле.

— Она что, упала?.. — пискнула Ленка. Череп дернулся. Я живо подсек его ногой, а когда он попытался подняться, приложил кулаком по бритому затылку.