Падает снег - Марьяна Куприянова

С чистого листа, подумала я и посмотрела перед собой.

«Жить», – дописала я, но, помедлив, добавила три вопросительных знака.

– Такая вьюга на улице, – заметила я, потягиваясь.

– Нужно будет обязательно пойти прогуляться! – довольным голосом сказала Таня.

Она очень любит снег. Вот, кого метель приводит в неописуемый детский восторг. Иногда я просто убеждена в том, что для счастья человеку надо просто быть недалеким. Знания приумножают несчастье, кто это сказал? А также концепция юродивых, или блаженных, в христианстве. Все сводится к одному. Счастлив тот, кого никогда не волнуют вопросы о смысле бытия, о происхождении человечества, о зарождении Вселенной, о конечности космоса, о жизни на других планетах… Это вспомнилось потому, что совсем недавно вместе с Андреевым мы читали цикл книг с подробными рассуждениями на эти темы, которые интересовали меня с того самого момента, как наступила сознательная жизнь. Однажды я узнала, что у Тани в голове никогда не появлялось подобных вопросов, и сильно разочаровалась. Хотя разочарование – слишком слабое слово для моей реакции.

– Да, – сказала я через время и вздохнула.

– Веруш, ну чего ты пригорюнилась? Ты все вину чувствуешь?

– Конечно, – ответила я. – Естественно.

– Я считаю, что ты правильно поступила. Сердцу ведь не прикажешь.

– Скажи это моей совести. Ей тоже не прикажешь.

– Слушай, тебе просто надо некоторое время побыть одной, чтобы всякие мужики не мешались и не парили тебе мозг. Как думаешь? Время, чтобы разобраться в себе и все наладить. Без чужого вмешательства.

– Конечно, – признала я, сплетя пальцы и водрузив на них подбородок, – ты права.

– А то, что он уволился, только на руку тебе – не будете лишний раз встречаться в институте и мозолить друг друга глаза. Он тоже поступил верно, молодец.

«Пожалуй», – решила я про себя, но промолчала. Максим Викторович действительно уволился без отработки на следующее же утро после моего ухода – прямо в канун Нового года. Естественно, сделал он это из-за того, что я его бросила. Других вариантов у меня не имеется. С тех пор прошла неделя, летели как ветер новогодние праздники, приближалась сессия, обещающая быть сложной.

За спиной раздался восторженно-удивленный возглас.

– Что? – спросила я, не оборачиваясь.

– Совсем тебе забыла рассказать! Пока ты была дома, тут знаешь, что было? Слушок один пополз, про нашего декана.

– Чего такое?

– Да так… – Таня попыталась придать своему тону безразличие, но я, даже не глядя на нее, ощущала, что ее почти разрывает от желания поскорее меня ошеломить. – Говорят, мол, прокуратура к нашему Степану Аркадьевичу наведывалась. И знаешь, когда? Утром первого января.

– Ого, – только и сказала я.

– Ого? Это все, что ты можешь сказать? Ты хоть понимаешь, что доворовался наш главный? Уж если первого января пришли, значит, дело было очень срочное! Смекаешь, чем вообще чревато для студентов подобное событие?

– Новым деканом?

– Ну-у, наверное. Но я вообще не об этом. Как бы сессию нам не перенесли.

– Ну так здорово же – больше отдохнем.

– Не-не, ты не поняла-а. А если – наоборот? Сделают так, чтобы раньше началась.

– А с чего бы это?

И Таня мне поведала свою версию «с чего бы это». Наш Степаша, как мы все знаем, сказала она, очень сильно хотел устроить в эту сессию свой личный порядок сдачи. Он на протяжении полугода разрабатывал и организовывал новую систему приема экзаменов, исключающую списывание и простое везение. Скорее всего, пока будет вестись следствие, его не сразу отстранят от должности. И поэтому он, пока имеет право, проведет эту сессию раньше. Так думает Таня. А я думаю, что эта история с визитом полиции на дом Степаши – чистейший треп и провокация, но промолчала по поводу правдоподобности этой истории.

– Вряд ли, – только и сказала я.

– Ну, время покажет.

И время действительно показало, что в делах руководства института действительно творится какая-то непонятная муть. Эту муть все тщательно скрывают, она стала запретной темой, никто об этом не говорит, кроме самих студентов, шепотом, втихаря. Но мне-то все равно – лишь бы сессию пережить и свои оценки получить. А они, сверху, пусть делают, что хотят, хоть на руках ходят, и разбираются, в чем хотят, хоть в квантовой физике.

С приходом сессии, которая, кстати говоря, пришла-таки именно в свои сроки, преподаватели стали чуть ли не ежедневно проводить какие-то советы, секретные совещания, планерки. Студенты волновались. Они полагали, что на этих мероприятиях обсуждается план нового приема экзаменов, и скоро всем настанет каюк, ибо если систему сдачи сделают еще более жесткой, половина студентов моментально отсеется в академы или на отчисление. Но мое сердце чуяло нечто иное. Вовсе не изменения в сессии они там обсуждают. Кое-что другое, более неприятное, причем неприятное и нежелательное как для них самих, так и для престижа всего института. Я бы даже сказала, кое-что опасное и чреватое последствиями.

Почему-то мне начинало казаться, что вся эта кутерьма каким-то образом, мне пока непостижимым, связана с увольнением Андреева. Если судить вот так: последние числа декабря – срочное увольнение одного из сотрудников, 1 января – визит правоохранительных органов к декану, теперь – весь этот непонятный и суперсекретный сыр-бор среди руководства и сплетни среди студентов, то наклевывается неплохая детективная история. И я осознаю себя звеном этой истории, не просто связующим звеном, а начальным, запустившим весь механизм. Еще пока ничего не выяснилось, а я уже начинаю ощущать свою вину и предчувствовать неприятности.

Как стало известно дальше, интуиция меня не подвела. Но начать следует, все-таки, не с Максима, а с кое-чего другого, не менее интересного и сыгравшего немаловажную роль в последующей истории.

Наушники в ушах, шарф по глаза, музыка стучит по мозгу молотком, отвлекая его от мыслей, так ненужных сейчас, когда я почти в бешенстве. Я – лечу на экзамен. Я – опаздываю. Я – как обычно.

Наручные часы показали, что если я за двадцать минут не преодолею расстояние до универа, которое составляет, между прочим, пять километров (смотрела по гугл-картам), учитывая то, что на дорогах из-за неубранного снега снова чудовищные пробки, заторы и аварии, а еще учитывая то, что я проспала, потому что накануне вечером поцапалась с Таней и забыла завести будильник, то, скорее всего, мне придется идти на пересдачу. Потому что преподаватель, который принимает сегодня, известен тем, что не пускает опоздавших. Даже на три минуты. Я уже представила, что он мне скажет, когда я заявлюсь туда, взмыленная и красная: «Девушка, студенты, которые заходят в аудиторию после преподавателя, отправляются на пересдачу автоматически». «Хорошо», – отвечу я с улыбкой, глядя в эти насмешливые глаза, выйду и начну бить