В ответе за всех - Андрей Анатольевич Посняков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Экипаж «Огненного коня» составлял человек сорок – и все размещались свободно. Судно имело небольшую осадку, что позволяло без особых проблем ходить по рекам, к тому же корабль был вполне приспособлен и к морскому ходу – мачта, такелаж, парус, надежное рулевое весло.
Ладья вполне могла принять на борт еще дюжину человек – Михайлу с дружиной. Нынче же воины младшей стражи лениво расположились у бортов, наслаждаясь теплым летним деньком, кто-то вместе с Гориславой и сотником внимал хвастливым речам Рогволда, кто-то дремал или думал о чем-то своем… а вот ушлая Варвара присоседилась к бугаинушке десятнику Премыслу. Гладила его по руке, заглядывала в очи… Входила в роль! Ну да, она же – холопка, раба, а Премысл, стало быть, ее хозяин.
Ох, Премысл, Премысл – не заигрался бы! Варвара – девка еще та!
Когда красавица-ладья подошла к причалу, сбежалось все Ратное – посмотреть. Еще бы, не каждый раз такие корабли в село заходят, далеко не каждый. Нет, конечно, проходящих-то было много, молодежь частенько собиралась «на мостках» – «смотреть на ладьи», величаво проплывавшие мимо. Вот и сейчас собрались – уж тем более! Девы да молодки строили «корабельщикам» глазки, мужики деловито переговаривались – сколько ладейка на борт берет, да пройдет ли по морю?
Все это неожиданно напомнило Михаилу Андреевичу старый советский фильм «Безымянная звезда» по пьесе румынского автора. С Игорем Костолевским. Там тоже все «общество» собиралось по вечерам на вокзале – встречать и провожать никогда не останавливающийся поезд из Бухареста. Так сказать, некий символ.
То, что на этой ладье возвращаются из Турова свои, и в Ратном, и в Михайловом городке уже знали – Миша самолично помахал рукой стражникам на первом посту, на излучине. Встретили хорошо, радостно, отвязали волочившуюся позади ладьи, на привязи, лодку. Ту самую, на которой Михайла с людьми и отправился в Туров несколько дней назад.
Даже Корней Агеич и староста не побрезговали выйти на берег, встретить. Ну и конечно же Анна Павловна, матушка Миши, сестры… наставник Тимофей. Лучшие люди!
– Ну, как оно, Миша? – сразу же поинтересовался дед.
– Мед с толком продали, да, – обняв мать, обернулся сотник. – А так – кой об чем поговорить бы.
– Заходи вечерком в баньку. Поговорим.
Отдав необходимые распоряжения в Михайловом городке, Михайла вернулся в Ратное, по пути заглянув в Юльке. Привез столичный гостинец – расписной платок из невесомой ромейской ткани. Подарок понравился. Чмокнув парня в щеку, девчонка прильнула к груди и вздохнула:
– Ох, Миша, Миша… В Царьград ведь теперь?
– Туда…
– Долго… – лекарка неожиданно улыбнулась. – Однако все подобру сладится. Я чувствую. Знаю.
– Это тебе Мокошь – сыра земля сказала?
– А вот ты не смейся, ага!
Сотник и не думал смеяться. Так, пошутил просто. Может, просто шутка неудачной вышла.
– А Горислава-то, Горька, от матушки Брячиславы ушла, – прощаясь, сообщила Юлька. – Повздорили они сильно, а ты сам знаешь – у тетки Брячиславы рука тяжелая… Вот и ушла Горька-то. Куда-то, говорят, в лес. В Васильково, верно.
Хорошо, не на ладью!
Сотник про себя хмыкнул, вспомнив, какими глазами Горислава смотрела на Рогволда. Вот уж да-а… Какая уж тут тетка?
В жарко натопленной баньке парились до одурения. Миша, Корней Агеич, староста Аристарх Семеныч, Мишин родной дядька, кузнец Лавр Корнеевич, да Кондратий Епифанович, по прозвищу Сучок-зодчий… Потом выскакивали, сигали в реку. Все кроме Агеича – тому-то с одной ногой несподручно. Да и сильно париться опасался дед – все больше давали о себе знать старые раны. Потом и Тимофей Кузнечик подошел – тот не парился, не любил. Так заглянул, «на беседу».
Там же, на скамье у баньки, попивали терпкий квасок… Говорили…
И староста, и дед, и даже Сучок со всем соглашались… Да и хитрый Мишаня повернул дело так, будто бы это они все и предлагали. И Кузнечик ему в том помогал, поддакивал.
– Не выручим девок – слух нехороший про нас с вами пойдет. Так, деда?
– Так! Девок надо выручить… И – обязательно отомстить, это главное! Чтобы знали – все враги наказаны. Чтоб никому впредь неповадно было беспредел творить! Ну и заодно – работорговцев ромейских пограбить – не грех!
– Правильно, Корней Агеич правильно! – наперебой поддакивали все. – Верно говоришь! А ты, Мишаня, слушай, да на ус мотай.
Довольный Корней Агеич продолжал и дальше. Тем более, в общих-то чертах все и раньше было уж обговорено. Ну да, повторение – мать учения!
– Для такого дела, Миша, верные люди нужны. Немного – с десяток. Но таких, чтоб земля тряслась! И чтоб никто на них всерьез не подумал, что воины – хоть куда. Там, в Царьграде… Да и у нас не со всеми соседями мирно. Ляхи еще… Младшая дружина в самый раз. До них-то кому что? Отроки. Вот если бы взрослые мужики ушли, так соседушки бы оживились – ага, защиты-то в Ратном почти что и нету! А так… Мальцы… Никто и не заметит. А что сам сотник в Царьград – так это и к лучшему! Пусть знают… как князья когда-то ходили, бояре! Вернешься со славою, Миша, от того тебе будет вящий почет!
С Царьградом вроде сложилось все. Иное дело – с трехпольем. Корней Агеич и Сучок как-то не очень в это все верили, не очень агрономическую науку понимали.
– Да ну, зачем нам это чертов навоз?!
Хорошо, Тимофей вмешался.
– А и попробуем, чего ж? Я слыхал, так не только предки делали… Так и у франков, и в иных немецких странах…
– Да я и сам вложиться готов! – поддержал Аристарх, уже давно «распропагандированный» все тем же Кузнечиком. – Коли Миша мне из Царьграда… ну, не мне – супружнице… ну это… шелков там каких… Там, говорят, дешево.
– Сделаем, Аристарх Семеныч, дорогой! Сладим.
Тут снова Тимка на помощь пришел:
– Озимые – дело хорошее. Коли и впрямь, летом с урожаем будем…
– А вдруг не будем? Лишнего-то зерна нет!
– Так будет! Уж сколько-то надо посадить.
– А по весне что сеять будем?
Так вот, в спорах, истина и родилась. Недостающий посевной материал решили купить осенью, сразу после жатвы, «когда цены спадут».
Вообще-то, к слову сказать, к старосте Аристарху Семенычу Мишаня
