Новое назначение - Андрей Александрович Васильев

— Слышал я, что на местах встречается беспредел лютый, но чтобы настолько власть ни в грош не ставить? — покачал головой Францев. — Не скрываясь, ничего не боясь…

— А у нас лучше? — бросила на него взгляд уборщица. — Себе не ври, Аркаша. Нет, братва попритихла за последний год, это да. Хотя, если в спальные районы сунуться, там и похлеще вещи встречаются. Вон в Булатниковском двух ребят в том году застрелили — и чего? По три пули в каждого, головы в кашу, а кроме громких слов про «наказать убийц — это наш священный долг» ничего. На Гончарном троих положили… Хотя да, там ответку вкрутили как надо. Но брали всех подряд, не разбираясь.

Про Гончарный Олег нынче уже слышал. Как видно, сильно резонансное дело, если оно у всех на слуху.

— Ну а наша публика… — Павла Никитична встала, подошла к карте и припечатала к ней ладонь. — Вот она. Пропавшие дети, досуха выпитые юные девки, вырванные сердца, которые твари мохнатые еще теплыми жрут… Не боясь ничего. Днем. Днем, Аркаша! Когда такое было? После войны и то в них страха было больше.

— Теть Паш, ты чего меня за советскую власть агитируешь? — отодвинул от себя подстаканник подполковник. — Или я тут штаны просиживаю, от работы прячась? Мне тоже это все вот тут уже сидит. По самый кадык! Только мы в тот хреновый расклад попали, когда наше частное от общего страны зависит. И пока наверху гайки накрепко не завинтят, у нас работы меньше не станет. Да и вообще — чего ты завелась? Вон парня совсем запугала.

Последнее было неправдой. Олег совершенно не встревожился, поскольку не очень понимал, о каких детях и сердцах идет речь. Он просто сидел и ждал, пока эти двое перестанут гавкаться и про него вспомнят.

— Значит, ты к нам где-то на полгода? — уточнил Францев. — Я верно понял? А потом обратно домой?

— Предполагается, что так, — вот тут уже немного уклончиво ответил Ровнин. — Как Равиля завалят, так, наверное, вернуться можно будет. А когда это случится — поди знай? Но потом, конечно… Дом есть дом.

— Так и вернешься, — еле заметно, уголками губ, улыбнулся Францев. — Если захочешь. А если остаться задумаешь — тоже можно. Разумеется, при условии, что ты нам подойдешь.

— Испытательный срок? — понимающе покивал Олег.

— Что-то вроде, — подтвердил новый начальник. — Но на самом деле все видно почти сразу. Неделя-другая, и появится ясность — с нами ты дальше работаешь или отправишься пересиживать свою напасть в другой ОВД, где все для тебя понятно и привычно.

— Про это мне в кадрах не сказали, — насторожился Ровнин.

— Бывает. Но вот, я сам тебя проинформировал, считай, что ты в курсе.

Пока Олег переваривал услышанное, Аркадий Николаевич продолжил:

— Ну и откровенность за откровенность. Давай-ка я тебе расскажу, чем мы тут занимаемся. Ну, все детали коротенько не изложишь, но в общих чертах, контурно — попробую.

Если бы не домовой и не привидение чиновника, то Ровнин, скорее всего, ни одному слову не поверил бы. Более того, стал бы прикидывать, как так половчее сюда скорую вызвать и свое новое руководство на принудительное лечение определить.

Но поскольку он сначала небывальщину увидел, а уж потом услышал, то повода сомневаться в правдивости услышанного не приходилось. Нет, формально можно было не принять на веру слова Францева, но что-то внутри Олега подтверждало, что все сказанное — правда.

Так что есть на свете и вампиры, которых новый начальник называл вурдалаками, и оборотни, и ходячие мертвецы, которые не очень-то опасны и уж точно, укусив кого-то, его в себе подобного не превратят, и еще куча разной нечисти. Про иных, вроде гулей или арысей, Олег даже не слыхал никогда. И все они жили вот здесь, в Москве, бок о бок с людьми. Да и не только в Москве, в других городах, деревнях и селах тоже.

А за этим всем и наблюдал отдел 15-К. Вернее — не наблюдал. Он пресекал возможные преступления и карал тех, кто все же что-то противозаконное совершил. Ничего сказочного в этих фольклорных элементах не было, более того, в ряде моментов они от людей не сильно отличались, иные даже бизнес свой имели, как те же вурдалаки или ведьмы.

Но не все хотели сосуществовать с людьми мирно. Безвластие последних лет и то, насколько обесценилась человеческая жизнь, позволило многим из поднадзорных отдела решить, что наконец-то настало их время и расплаты за любые грехи теперь можно не ждать. Именно про это и говорила тетя Паша в своей речи. Слишком много крови лили те, кого вроде бы и нет. И слишком легко они это делали. А самое главное — охотно.

— Рвемся из жил, — невесело подытожил Францев, доставая из пачки очередную сигарету. — Но пока счет не в нашу пользу.

До сидящих в кабинете донесся пусть и приглушенный, но все же различимый смех.

— Живая иллюстрация к твоим словам, — язвительно заметила тетя Паша, вставая с кресла. — Перетрудились, бедолаги.

— И правда, — поморщился Францев, кладя неприкуренную сигарету в вымытую пепельницу, которая невесть когда снова оказалась на столе. — Пойдем-ка, Олег, со мной, убьем сразу двух зайцев. Я тебя и коллегам представлю, и глянешь заодно, что я с этими бездельниками сейчас сделаю. Считай, что твоя учеба началась.

Глава 7

В довольно просторный кабинет, из которого раздавался веселый гвалт, начальник отдела, разумеется, зашел без всякого стука, после сделал несколько шагов вперед, давая возможность Олегу проследовать за ним, заложил руки за спину, глянул на происходящее и ласково поинтересовался:

— Весело вам?

— Так обеденный перерыв, — чуть виновато сказал русоволосый мужчина лет тридцати. — Ну и вообще… Мозги кипят, а это какая-никакая, но разрядка.

— Да ладно! — куда более задорно сказал второй провинившийся, который был лет на пять помоложе приятеля. — Мы ж не реликты, мы стараемся быть созвучными эпохе. А она говорит что? Играют все! Ленуська, подтверди.

— Не-не-не, ты меня к вашему идиотизму не привешивай, — моментально среагировала черноволосая девушка с длинной косой, перекинутой на высокую грудь. Она, в отличие от коллег, сидящих верхом на стульях, комфортно расположилась на стоявшем в