История военного искусства - Ганс Дельбрюк

 Когда вестгот Атаульф основал государство, то он сам женился на дочери римского императора Плацидии, но его преемник запретил своему народу вступать в брак с римлянами, и это запрещение имело силу в течение почти полутораста лет19. Практическое проведение этой меры, которая заключалась в отделении внутри одного и того же государства германцев от римлян, всюду облегчалось тем, что римляне и германцы, - даже после того как они были крещены, - образовывали различные церковные общины. Все германские племена, за исключением франков, стали арканами. Особенно остгот Теодорих, - по-видимому, вполне сознательно, - стремился к тому, чтобы сохранить свой народ в качестве военного сословия в среде римской культуры. Готы продолжали жить на чужой почве, подчиняясь собственным законам. Ни один гот не имел права занимать гражданской должности, как ни один римлянин не мог быть солдатом20. Когда дочь Теодориха Амаласунта захотела кое-чему обучить своего сына Атанариха, то готы вследствие этого сделали ей такого рода замечание: она неправильно воспитывает юного короля, так как читать и писать вовсе не есть храбрость, а нечто совсем иное; кто научился бояться палки учителя, тот никогда не станет воином. Теодорих никогда не позволял готским мальчикам ходить в школу и сам завоевал большое государство, совершенно не умея ни читать, ни писать21.

С максимальной строгостью сохранялось положение, гласившее, что германец является солдатом и профессиональным воином. В государстве Теодориха лишь гот был военнообязанный, и к тому же безусловно военнообязанным. В одном сохранившемся документе мы читаем, как заслуженный ветеран, который уже не был в состоянии носить оружие, должен был подать особое прошение об освобождении от воинской повинности, и лишь после долгого и подробного исследования этого вопроса королевским приказом было выражено согласие на его просьбу. Неспособные носить оружие лишались того ежегодного подарка, который король регулярно делал своим воинам из сумм налоговых поступлений22.

 Вестготы23, как мы уже видели выше, усовершенствовали свою военную организацию по римскому образцу; очевидно, это произошло в ту эпоху, когда они после своей победы при Адрианополе расположились и расквартировались во Фракии (следовательно, в период между 378 и 395 гг.). Несколько сотен соединялись в тысячу, которая находилась под начальством тысячника (милленария) или тиуфада (народного вождя), а сотни делились на десятки, во главе которых стояли деканы. Когда же они расселились к югу и к северу от Пиренеев, то все или некоторые тысячи были разделены и были образованы пятисотенные части. Но это арифметическое и военное расчленение было нарушено и постепенно вытеснено политико-географическим делением на провинции, во главе которых стояли дуки (duces - вожди, герцоги), и графства, во главе которых стояли комиты (comites - спутники, графы).

 Теперь уже не так легко было организовывать для несения военной службы народ, который не жил больше сконцентрировано в одном месте, но был широко рассеян по всей стране. Опаздывавшим на призыв грозили строгие наказания. Для продовольствия призывников организовывались зерновые склады. Кто не получал того, что ему причиталось, мог подать жалобу, и тогда виновные чиновники должны были в четыре раза возместить ему недоимку.

 В это же время наряду со всеобщей воинской повинностью появилась и другая организация военного дела, о которой мы узнаем из законодательства короля Эвриха (466 - 484 гг.), сына того короля Теодориха, который погиб в сражении на Каталаунских полях.

 Мы уже видели, как наемничество в Римской империи привело к системе кондотьерства, которая заключалась в том, что старшие командиры (генералы) являлись предводителями отрядов, находившихся на службе лично у них. Эти воины, которых также называли частными солдатами, носили название "буккелариев". Слово "буккеларий", очевидно, происходит от слова "buccella" (сухарь, кусок) и, очевидно, первоначально было насмешливым прозвищем, которое, как часто бывает, потеряв этот привкус, получило характер общепринятого выражения. Это слово и это понятие мы и встречаем в законе Эвриха. Буккелариев сопоставляли с германскими дружинниками и считали, что в них отразился процесс проникновения германской культуры в римскую. Греческие писатели иногда употребляют выражение "лаШ Ss^" (дети, ребята), в чем острый взор наблюдателя увидел перевод германского слова "Degen". Дело в том, что это слово не имеет никакого отношения к слову, обозначающему оружие (Degen - меч), но либо связано с корнем слова "gedeihen" (процветать, расти, развиваться), либо, согласно более новому толкованию, с корнем греческого слова "XSKVOV" (дитя) и, следовательно, во всяком случае означает "подросшие ребята". Это явление, несомненно, находится в некотором родстве с древним установлением дружины. Однако, это родство является лишь вторичным моментом. Германский дружинник в древнем, собственном смысле этого слова стоит лично к своему господину гораздо ближе: он ест с ним за одним столом и растет вместе с ним, а когда его господин возвышается до королевской власти, то дружинник становится знатным человеком. Военная дружина расширяется и распространяется книзу, и дружинник становится простым солдатом, поступающим на службу в качестве наемника, причем совершенно исчезает понятие собственно дружины в смысле личного, дружеского отношения к господину.

 Все же мы, конечно, можем сказать, что там, где мы находим буккелариев на службе у знатных германских людей, там на них еще держится и сохраняется отблеск столь высоко стоявшей идеи личного долга, верности дружинника по отношению к своему господину. Закон Эвриха устанавливает, что буккеларий в качестве свободного человека имеет право выбрать себе другого господина, но в таком случае должен отдать все то, что он получил от своего прежнего господина. Тэйдес, долго правивший в качестве штатгальтера (наместника) государством вестготов, а позднее - в 531 г. - сам себя сделавший королем, имел в своей свите, как сообщает Прокопий24, не менее 2 000 человек. Эти 2 000 человек были, разумеется, в большинстве своем готы. А общее число германцев в вестготском государстве, как мы это можем предположить, было, конечно, не более 20 000 воинов. Следовательно, если один из них имел у себя на службе 2 000 воинов, то становится понятным, какое значение приобрела эта форма военной службы.

 В более позднем сборнике законов готов уже больше не употребляется слово "буккеларий", причем это понятие заменяется оборотом "поставленный под покровительство25". Отсутствие особого технического термина для такого точно описанного явления указывает на то, что вместе с тем подтверждается и фактами, а именно - на то, что этот процесс не получил среди вестготов существенного развития в указанном направлении.

 Строгое отделение германцев от римлян привело у всех арианских племен к простой и уверенно действовавшей военной организации. У остготов и вестготов, у вандалов и бургундов, мы думаем, дело происходило приблизительно таким же образом. Но среди франков мы с самого начала находим иные отношения. Здесь никогда не производилось раздела земель и никогда не делалось попыток сохранить военную силу при помощи длительного отделения друг от друга этих двух народных элементов. Франки не стали арианами, но тотчас же вступили в католическую церковь. Вопрос, следовательно, заключается в том, не поставили ли франкские короли на более широкую основу организацию военного дела и воинской повинности; объединив с самого начала в единую группу своих германских и римских подданных.

 В наших источниках мы находим такие места, которые указывают, что король франков имел право требовать несения военной службы от всех своих подданных. Это было истолковано таким образом, что в государстве франков, в отличие от других государств, фактически существовала всеобщая военная служба всех свободных и полусвободных людей, - доказательство того, как часто книжная ученость может ввести в заблуждение даже действительно крупных ученых. Отдельные горожане и крестьяне, которые должны были уходить далеко и на долгие месяцы на войну, снаряжаясь на собственный счет; армии, состоящие из многих сотен тысяч даже в том случае, когда призывался только один человек с 1 км2, и то лишь в некоторых частях государства; эти массы, отвыкшие, наконец, в течение столетий от войны и ставшие во всех отношениях непригодными к ней, - все это нам напоминает о миллионном войске Дария Кодомана или Ксеркса, которое до сих пор еще не могут вырвать из своего сердца столь многие филологи. Можно в некоторой степени смягчить это представление о массовом призыве к несению всеобщей воинской повинности, предположив, что военнообязанными были одни лишь землевладельцы. Если к тому же исключить колонов, то в романских областях останутся лишь немногие, а если их включить, - иначе это и быть не могло вследствие разделения повинностей между романскими и германскими областями, - то можно будет произвести следующий расчет. Предположим, что для перехода через Пиренеи призвано население областей, лежащих к югу от Сены, по одному воину с трех дворов. Все эти области охватывают приблизительно 7 000 кв. миль. Мы считаем, что на каждой квадратной миле, при наличии больших лесов и гор, было лишь от трех до шести деревень с общим количеством в 90 дворов. Каждая квадратная миля выставляла 30 воинов, следовательно, призывной контингент насчитывал 210 000 человек. Если же мы с каждого квадратного километра будем считать по одному человеку, то это уже даст 400 000. Столько народа при частичном призыве! Но так как "в совершенно особых случаях" для участия в одном походе призывалось полностью все население страны26 и вместе с ними на войну должны были идти и литы, а также другие зависимые люди в качестве легковооруженных27, то мы при наших расчетах уже не могли бы давать цифру ниже миллиона.