Николай Гумилев: жизнь расстрелянного поэта - Владимир Полушин

Но поцелуя не будет, и он это знает прекрасно:

…И нет дриады, сна земли,Пред ярким часом пробужденья.

Совсем неслучайно помещает Гумилёв в последнем разделе книги стихи «Пророки» и «Русалка». К пророкам он относит поэтов, а русалка — известна. Он признается в стихотворении «Осень» (1905):

Я знаю измену,Сегодня я Пана ликующий брат,А завтра оденуИз снежных цветов прихотливый наряд…

Николай решил узнать мнение о своей книге у мэтров русского символизма, отослав книгу в журнал «Весы».

Сборник был ученическим, но он не остался незамеченным. В одиннадцатом номере «Весов» за 1905 год на «Путь конквистадоров» появилась рецензия Валерия Брюсова. Она была довольно суровой. Мэтр писал, что в книге повторены все обычные «заповеди декадентства, поражавшие своей смелостью и новизной на западе лет двадцать, а у нас лет десять назад». Сказав о вторичности многих стихотворений, тем не менее Валерий Брюсов высказал и лестное для дебютанта мнение: «…в книге есть и несколько прекрасных стихов, действительно удачных образов. Предположим, что она только „путь“ нового конквистадора и что его победы и завоевания — впереди».

Вскоре, 21 января 1906 года, в ежедневной петербургской газете «Слово» появилась еще одна рецензия, написанная С. В. фон Штейном, где тот давал советы: «Г<осподин> Гумилёв, как поэт, еще очень молод: в нем не перебродило и многого он не успел творчески переработать. Несомненно, однако, что у него есть задатки серьезного поэтического дарования, над развитием которого стоит прилежно поработать. <…> В стихотворениях г. Гумилёва есть грациозные и легкие образы, но они нередко искажаются избитостью некоторых излюбленных автором эпитетов. Весьма удаются г. Гумилёву стихотворения со сказочным, мистическим оттенком: среди них мы укажем: „Русалку“, „Грезу ночную и темную“, „На мотив Грига“ и особенно „По стенам опустелого дома“, в котором замечается наиболее гармоничное сочетание содержания и формы. Советуем г. Гумилёву на будущее время стремиться к большей простоте и непосредственности, исправляя допущенные дефекты в технике стиха: напрасно он злоупотребляет неправильными ударениями и рифмует не всегда удачно и гладко».

В начале 1906 года стихи Гумилёва «Смерти» и «Огонь» появились в царскосельском литературно-художественном сборнике, вышедшем в Санкт-Петербурге.

Письмо Брюсову имело свои последствия. Валерий Яковлевич, заметив способного юношу, посчитал себя обязанным помочь ему, он даже смягчил многие оценки, данные им в рецензии. Молодой автор 11 февраля 1906 года послал еще одно письмо Брюсову: «Многоуважаемый Валерий Яковлевич! Я Вам искренне благодарен за Ваше письмо и за то внимание, которым Вы меня дарите. Вы воскресили мою уверенность в себе, упавшую было после Вашей рецензии. Очень благодарю Вас за любезное приглашение участвовать в „Весах“. Но я боюсь, что присылаемые с этим письмом стихи покажутся Вам неудовлетворительными. Дело в том, что зимой я пишу меньше и слабее, чем обыкновенно, а мои осенние стихи частью вошли в „Путь конквистадоров“, частью печатаются в сборнике „Северная речь“, который выйдет в конце февраля. Поэтому, если присланные стихи будут забракованы, я пришлю другую партию, быть может, лучшую…»

С этих пор переписка Брюсова и Гумилёва будет продолжаться много лет, несмотря на периодически возникающие между ними разногласия. По-иному повел себя другой мэтр. Когда Гумилёв попытался встретиться с бывшим в зените славы Константином Бальмонтом, тот не удостоил начинающего стихотворца не только своим вниманием, но и даже письменным ответом, чем нанес тяжелый удар легко ранимому сердцу гордого романтика.

Говорят, что А. Н. Толстой бегал по книжным лавкам и скупал свой первый поэтический сборник, чтобы его сжечь, так как осознал всю наивность и слабость написанного. Гумилёв не уничтожил сборник, но никогда «Путь конквистадоров» не переиздавал.

Весной 1906 года стихи Гумилёва опубликовала ежедневная газета «Слово» в приложении «Понедельник». Николай в это время готовился к выпускным экзаменам. При отличном поведении и исправном посещении и приготовлении уроков (как сказано в документе об образовании) педагогический совет поставил Гумилёву всего одну пятерку по логике, пять четверок (Закон Божий, русский язык, история, география, французский язык), пять троек (латинский и греческий языки, физика, математика и математическая география). На выпускных экзаменах гимназист Гумилёв удивил только экзаменаторов по словесности своим предельно кратким ответом. На вопрос преподавателя Аркадия Андреевича Мухина: чем замечательна поэзия Пушкина? — он ответил: «Кристальностью». Экзаменаторы поставили ему пятерку. Закон Божий сдал на четверку. По латинскому языку, математике, истории, французскому языку Гумилёв подтвердил выставленные ему оценки. Экзамены шли больше месяца. После одного из экзаменов 15 мая Гумилёв написал Брюсову письмо, где, отвечая на его вопросы, рассказал свою биографию, указав, что пишет стихи с двенадцати лет, но имеет очень мало литературных знакомств. Он признался также, что читает по-французски с трудом, из поэтов больше всего любит Эдгара По. Сообщил также, что собирается уехать за границу на пять лет учиться.

Наконец настал долгожданный день: 30 мая 1906 года. Николай Гумилёв получил аттестат зрелости Николаевской Императорской Царскосельской гимназии за № 544. Теперь разговор с отцом больше откладывать было нельзя, и он попросил мать помочь убедить отца в том, что университет в Сорбонне даст более глубокие знания, чем Санкт-Петербургский. Шурочка в этом споре участия не принимала. Гумилёв-старший вначале не хотел менять решения, но Анна Ивановна напомнила ему, что однажды он уже заставил Дмитрия пойти в морской корпус против желания. В результате, побывав в плавании, старший сын понял, что попал не туда, ушел из корпуса, а через несколько месяцев был переведен на службу в Николаевское кавалерийское училище юнкером. Степан Яковлевич сдался. Было решено после летнего отдыха отправить Колю в Париж и высылать ему по сто рублей каждый месяц.

В июне Николай уехал в Березки, чтобы насладиться природой перед отъездом. Оттуда он намеревался к 20 июня прибыть в Москву к Брюсову. Но этим планам не суждено было сбыться, так как Валерий Яковлевич Брюсов отдыхал в Швейцарии до конца сентября. Когда он вернулся, Гумилёва в России уже не было.

В это же время случилось радостное для Гумилёва событие: в Царское Село из Евпатории приехал его друг Андрей Горенко, и, оставив Березки, Николай помчался в Царское. По рассказам Андрея, жили они в Евпатории очень бедно. Инна Эразмовна, расставшись с мужем, затаила на него глубокую обиду. Тот не только не был ей благодарен за воспитание детей, но и умудрился растратить капитал, полученный ею в наследство от отца. Репетитор готовил Аню для продолжения образования. В августе вместе с матерью она должна была отправиться в Киев, чтобы подать прошение на имя начальницы Фундуклеевской гимназии о допуске к приемным экзаменам в первый (старший) класс. Остановиться Горенко решили у сестры Инны Эразмовны — Анны Эразмовны Вакар, которая жила на Университетской улице, 3.