Коварная приманка - Марина Серова

Дверца люка откинулась, стала видна бритая голова охранника. Ну и звукоизоляция в бункере, если он не слышал даже выстрелов наверху! Увидев Ветрову, охранник спросил:

— Что, Галина Анатольевна?

— Пропусти нас! — приказала Ветрова.

Поскольку мы обе были в платьях, секьюрити вылез из люка, намереваясь уступить нам дорогу. «Воспитанный мальчик», — подумала я, без жалости отключая его. Охранник повалился рядом с люком.

— Там есть еще кто-то? — спросила я у Галины.

— Да, еще один внизу, — глухо ответила та.

После спуска с тридцати отвесных бетонных ступенек начался длинный коридор. Дверь справа, вернее, переборка, как на корабле, открыта. В комнате — лежащий на кровати второй дежурный. Увидев Ветрову, он удивленно поднялся.

— Сергей, открывай задержанных! — приказала она.

Слева переборка — фу, черт, да это же санузел. Вот наконец то, что нам нужно: дверь справа в углу, запертая на цифровой кодовый замок. Ну, это для нас не проблема, коль охрана с нами. Сергей открывает замок. Как только он с ним справился, я отключила и этого секьюрити ударом рукоятки пистолета по голове, оттащила его в сторону.

С трудом отодвигаю тяжелую дверь. На диване, обнявшись, сидят Полежаев с Оксаной. Первой его реакцией было движение, которым он прикрыл дочь своим телом, еще не зная, кто в следующий момент ворвется в «камеру».

— Михалыч! Оксана! — кричу я.

Отец и дочь медленно поднялись с нар и пошли навстречу нам. Оксана, прижавшись к отцу, плакала. Я обняла их обоих, стараясь успокоить.

— Михалыч, колючий какой! — говорила я Полежаеву, целуя его лицо…

И в эти несколько секунд расслабленности я упустила из виду Галину! Где она? От этой женщины можно было ожидать чего угодно. Раздавшийся в коридоре подземелья выстрел подтвердил мои самые худшие опасения. Выскакиваю в коридор и на полу с еще дымящимся пистолетом в руках, отобранным у охранника, вижу неподвижно лежащую Ветрову. Струйка крови сочилась из маленького отверстия в виске…

Выбравшись на поверхность, мы зашагали к ветровской даче. Оксана и Иннокентий Михайлович щурились от яркого солнца. У дома по-прежнему, где мы их и оставили, угрюмо сидели все участники истории с бесславным концом. Наталья содрогалась от рыданий. Ее можно было понять — не каждый же день на твоих глазах убивают людей. Доктор и поэт, случайно оказавшиеся в этой компании, пили кофе. Чашки в их руках заметно дрожали. Оксана, увидев мертвых тетку и отчима, все еще крепко прижималась к отцу.

— Ничего, ничего, родная, я с тобой, все будет хорошо! — шептал Михалыч, обнимая дочь.

Через полчаса, вызванные по мобильнику, приехали ребята из местного отделения ФСБ. Полежаев, предъявив свое удостоверение, объяснил все. Контрразведчики вызвали «Скорую помощь» для раненых. Следователь записал наши показания. Костина, Кавазашвили и Субботина арестовали для выяснения степени их участия в преступлении. Ночь и воскресенье мы все провели на ветровской даче, а рано утром в понедельник, девятнадцатого апреля, поехали в город, чтобы разузнать наконец, что скрывалось в тайниках квартиры Ирины и Оксаны Полежаевых.

Не забыла я поблагодарить и Антона за содействие в этой операции. Юноша, сердцем почувствовав опасность, грозящую Оксане, на свой страх и риск сам приехал на дачу Ветровой, которую прекрасно знал: почти каждый год отдыхал в лагере по соседству. Оружие добыл, отключив одного из ее охранников, вышедшего утром на обход территории. Пригодились уроки карате и занятия стрелковым спортом.

На зареченской квартире Полежаевых, в тайниках под полом, мы обнаружили валюту — доллары, «заначку» руководства «Спаниеля». Я их не пересчитала: в конце концов, они по праву принадлежали Оксане как единственной наследнице погибшей хозяйки. Гонорар я получила щедрый… Но оставим его размеры в тайне — мне ни к чему внимание налоговой инспекции…

Но, приобретя деньги, я потеряла любимого…

Эпилог

После жаркого апреля на европейской территории России наступил холодный месяц май. В начале его я побывала по делам в Москве, где ночью столбик термометра опускался порой до минус шести. Вернувшись в родной Тарасов, думала, отогреюсь. Как бы не так! Зимние вещи, конечно, не надевала, но на улицу выходить как-то не хотелось. Словно теплолюбивое растение, непогоду всегда стараюсь пережидать дома, рядом с обогревателем и с чашечкой кофе в руках. Тем более после недели в Москве накопились газеты и журналы, которые стоило почитать в тепле и домашнем уюте.

Посмотрим, что там пишет наша пресса… Так, вот это уже интересно: «ЩИТ РОДИНЫ. ИНОСТРАНЦАМ ПОКАЗАЛИ МИРНУЮ РАКЕТУ. НО СЕКРЕТЫ ЗЕНИТНОГО КОМПЛЕКСА „С-400“ НАШИ ВОЕННЫЕ ОСТАВИЛИ ПРИ СЕБЕ». Почитаем… «Скрытый в степях от посторонних глаз Капустин Яр на этой неделе приковал к себе внимание не только российской, но и зарубежной общественности. Около сорока специалистов из Германии и Италии, в том числе журналисты, были допущены на военный полигон. Вместе с нашими представителями из Омска, Астрахани, Волгограда западные гости ночью 29 апреля наблюдали запуск ракеты-носителя омского ПО „Полет“ с двумя коммерческими спутниками на борту — итальянским „Мегсат“ и немецким „Абриксас“. На околоземную орбиту комплекс запущен в сугубо мирных целях — для астрофизических исследований.

Кстати, российская баллистическая ракета модернизирована омским КБ на основе той, что 30 лет тому назад была создана для ядерного устрашения противника.

Любопытно, что, пока в Капустином Яре иностранные журналисты удивлялись мирным достижениям, на полигоне одновременно проходили испытания новой зенитно-ракетной системы „С-400“. Как утверждают специалисты, этот комплекс еще более совершенен, нежели его предшественник — „русский гладиатор“ „С-300“. Если „трехсотка“, предел мечтаний югославов, снайперски попадает в одну цель, то ракета „С-400“, разделившись в воздухе на части, способна поразить сразу десять, а то и более объектов. И, ходят слухи, по этому виду оружия мы обогнали американцев лет на пятьдесят. Все-таки нам есть чем гордиться!»

Спасибо, корреспонденты моей любимой «Молодежной газеты»! Теперь я окончательно поняла, чем занимается профессор Полежаев вместе с коллегами и отчего так охотились за ним его бывшие родственники, вставшие на путь предательства Родины. Приятно сознавать, что в сохранении секретов «гладиатора» и его потомков есть маленькая толика и моего труда…

Настроение у меня сразу улучшилось, затянутое мрачными тучами небо уже не казалось таким враждебным — у природы, как известно, нет плохой погоды. Захотелось одеться и пойти побродить по родному городу. Черные джинсы, водолазку потеплей, кожанку, зонт на всякий случай, кошелек в сумочку, так… Губы не забыть подкрасить… Что еще? Верный «макаров» на привычное место. И вперед, на улицу!

Город вовсю старается перебороть так некстати наступивший холод. Кругом, как грибы после дождя, выросли летние кафе; на свободной площадке у Крытого рынка собрали детский аттракцион — по крутым горкам на виражах лихо носится детский поезд. Сегодня, правда, там детишек маловато, дождик моросит с самого утра.

Я смотрю на этот аттракцион и понимаю, что человеческая жизнь так похожа на эти виражи: то взлет, то падение.

Иду по Немецкой. Устала. Надо отдохнуть, выпить чашечку кофе, съесть мой любимый «Наполеон». Сворачиваю к ближайшему, огороженному цепью летне-ресторанному заведению и… Хорошо, что вовремя остановилась. В уютном углу за отдельным столиком ела пирожные компания из четырех человек. Женщина сидела спиной ко мне и не могла меня видеть. Справа от нее мальчик лет десяти о чем-то оживленно говорил, жестикулируя руками наподобие Валдиса Пельша в передаче «Угадай мелодию». Заливисто смеялась юная девушка, сидевшая слева от женщины. Она была удивительно похожа на мальчишку — такой же профиль, нос, черты лица, цвет волос. Один к одному! Ну конечно же, Оксана и Вадим!

Сам Полежаев сидел лицом ко мне. И хотя я остановилась и не вошла под тент в кафе и стояла как вкопанная на пороге, Иннокентий Михайлович увидел меня. Но странно: он смотрел на меня в упор и будто не замечал! Никак не реагировал! Нет, я прекрасно понимаю, что все произошедшее с нами в ту недавнюю апрельскую неделю — это просто весеннее наваждение, которое, безусловно, должно быть забыто. Я смотрела на счастливые лица детей, наконец-то встретившихся в этой жизни, на глаза Оксаны, в которых льдинки печали потихоньку начали таять, уступая место какой-то умиротворенности и спокойствию, и рассуждала: да, это дело твоих рук, детектив Иванова, это ты соединила дочь и отца, спасла обоих, а сегодня как раз Международный день семьи, и ты обязана затушить в себе пожар не вовремя загоревшихся чувств к этому уже совсем седому мужчине.

Я и так их уже почти затушила. Почти. Но не поздороваться со своим спасителем, человеком, который отвел от тебя смерть?! Неужели он подумал, что в присутствии его жены я выдам ненароком свои чувства? И совсем выбросил меня из головы, как избавляются от ненужной вещи… Господи, и это мужчина, который когда-то в порыве страсти говорил высокие слова о неспособности сделать мне подлость?!