Шаг за грань - Алексей Ефимов

– Да мы… – начал было Витька возмущенно, но тут же смолк. Никаких особых подвигов на память ему не приходило, а хвастаться удачным бегством от врага в качестве груза в кунге «Буйвола» было… м-м-м… неразумно.

– Дурак, – хмыкнул Олег. – Все, кстати, думали, что вы погибли. Так что – марш к своим родителям, оба. Нашел я их, тут они… Доложитесь по всей форме, что живы, здоровы и прочее.

– А потом что? – не менее хмуро спросил Борька. Очередное сидение в бункере ему ну никак не улыбалось.

– Потом… – Олег поправил ремень автомата. – А «потом», ребята, может и не быть – Чужие идут на столицу со всех сторон, их то ли триста, то ли четыреста тысяч – с техникой, с воздушным прикрытием. Шансов отбиться у нас, честно скажу, мало. Так что если хотите в строй – добро пожаловать. – Он слабо улыбнулся. – Гнать вас никто не будет. Не то место и не то время…

Странно, но Борька почти не испугался. Ну, враги. Ну, наступают. Ну, много. И что? В первый раз, что ли? Сколько было этих врагов – начиная от хана Батыя? Где все они – и где Русь? Ну вот, то-то же. Даже смешно, что Олег, дворянин, этого не понимает.

– Да, четыреста тысяч Чужих – это проблема, – задумчиво протянул Витька. – Где мы их всех похороним?

Олег неопределенно хмыкнул.

– Так. С тобой все ясно. Майора Иванищева видишь? Марш туда, он как раз твоих собирает, из поселка.

– А я? – ревниво спросил Борька.

– Ты… – Олег задумчиво посмотрел на него. – В стационарных огневых точках типа «Горчак-6М» разбираешься?

– На НВП проходили. Но мало, – самокритично признался мальчишка. – А что?

– Меня к одной такой приписали. Наводчиком. А техника защиты нету. Пойдешь?

– Конечно! – Правду говоря, Борька плохо представлял, что от него там потребуется, но раз Олег его приглашает, ничего особенно сложного.

– А я? – сразу влез Витька. Бросать закадычного друга ему ну никак не хотелось.

– Точка двухместная, – отрезал Олег. – И потом, ты слишком хорошо стреляешь из обычных стволов, чтобы сидеть под землей.

Теперь вскинулся уже Борька:

– Ты что, Олег? Хочешь сказать, что я плохо стреляю, так?

– По сравнению с Витькой – да, – спокойно ответил тот. – Зато в технике разбираешься куда как получше. Так что пойдете туда, где от вас будет польза, или подеретесь, горячие финские парни?

Мальчишки прикусили языки. Глупое это дело – спорить с дворянином, подумал Борька. И не потому, что фиг переспоришь его, а потому, что глупо это. Сам себя дураком чувствуешь. Они ведь здесь не для того, чтобы бессмертную славу снискивать. Они здесь свои семьи защищают. И спорить с тем, что на своем месте они полезнее, – глупо.

Витька ушел не оглядываясь, с деревянной спиной – понимание пониманием, а сердцу-то не прикажешь, оно все по-своему чувствует. Да и Борьке было невесело – с другом расставаться-то…

– И что дальше? – хмуро спросил он.

– Дальше… – Олег задумчиво покачал автомат за ремень, словно игрушку. – Вон, наблюдательную башню видишь? Как со своими разберешься, иди туда, я по-любому там буду. Время у нас есть еще…

– А вот и они, – Олег оторвался от телескопа и посмотрел на Борьку.

Тот проснулся и встал, ошалело осматриваясь – как часто бывает после глубокого сна, он не понимал, где проснулся, – и все вокруг казалось ему незнакомым.

Мальчишки находились в просторной, низкой круглой комнате – рубке наблюдательной башни, куда их распределили после пары слов насчет добровольцев, сказанных гражданским офицером. Ее центр занимал глянцево-белый цилиндр лифта, верхнюю половину внешней стены составляла сплошная полоса наклоненных наружу толстых стекол. Под ними стояли уютные кресла и низкие полированные столики, разделенные экранами, сейчас темными, и подставками двойных телескопов, похожих на огромные бинокли. Олег стоял возле одного из них.

Беззвучно ступая босиком по застилавшему пол мягкому ковру, Борька подошел к нему и склонился над обращенным кверху окуляром.

Он увидел смутную в ночном сумраке и струении защитного поля полосу шоссе на столицу – она упиралась в какую-то темную массу, на первый взгляд неподвижную, лишь ее очертания иногда неравномерно менялись, и Борька не сразу понял, что это колонна Чужих – колонна, которая идет прямо к нему. На самом деле, она была гораздо шире, чем дорога, – многие шли по обочинам.

И это были уже не только джаго, атаку которых отбили ополченцы в Надежде.

Нет.

В атаку шли сторки. Сами. Не скиутты, не джанеты – их обычные наемники.

Сами сторки.

А над темным муравьиным ковром закованных в черную пластинчатую броню сторкадских пехотинцев виднелись огромные, с пятиэтажный дом, фигуры, похожие на чудовищных треногих пауков – нэйкельские боевые шагатели. Мальчишку и врагов разделяли еще километры, но, тем не менее, Борьку пробрал неожиданный озноб – хотя до начала боя оставалось еще, по крайней мере, десяток минут, противник оказался куда более опасным и многочисленным, чем они полагали.

Глядя на него, мальчишка чувствовал, как башня слабо, едва заметно покачивается под ним, хотя ветер вроде бы совсем не был сильным. Он стал торопливо обуваться, поглядывая на окна, как будто в них вот-вот должны были появиться Чужие. В принципе, защитной системой они могли управлять и отсюда, но командный пункт, расположенный на высоте девяноста метров, казался слишком уязвимым – хотя, если защитное поле выдержит, это не будет иметь никакого значения. Тем не менее, Олег тоже не хотел здесь оставаться.

– Пошли, – тихо сказал он, нажав на кнопку лифта.

Выгнутые панели тут же с шипением раздвинулись, открыв тускло освещенную кабину. Едва они вошли в нее, Олег вновь нажал на кнопку, и пол уплыл у Борьки из-под ног.

Спуск был резким. У мальчишки перехватило дыхание, потом заложило уши – и тут же пол резко нажал на его подошвы. Двери кабины разошлись. Они вышли в маленькое помещение, похожее на кузов фургона, и через узкую дверь – прямо на улицу.

Фундамент башни окружала высокая ограда из белой металлической сетки. Задрав голову, Борька посмотрел на поднимавшуюся в зенит сложную ферму из труб различной толщины: самой толстой из них была труба лифта, и у мальчишки возникло вдруг глупое желание спрятаться там. Прогоняя его, он помотал головой и осмотрелся.

Они стояли посреди неровного пустыря, поросшего бурьяном и засыпанного строительным мусором. Простершийся над ними мутно-черный купол защитного поля то и дело вспыхивал яркими серебристыми сполохами – обстрел столицы с орбиты еще продолжался, несмотря на отсутствие каких-то результатов. Эта спасительная тьма была повсюду, и только юг полыхал страшным, коричневато-мутным заревом. На пустыре было довольно светло – по крайней мере, все предметы выступали так же четко, как днем.

Справа от них, всего метрах в ста, тянулось широкое, совершенно пустое шоссе. За ним, далеко справа, виднелась группа восьмиэтажных зданий из серого кирпича, а на юге простирался луг, покато спускавшийся к низким крышам какого-то завода. За ними полыхало зарево.

Борька обернулся. За ажурным силуэтом наблюдательной башни, розовато-четким на фоне темного северного неба, виднелись низкие деревья одного из городских парков. Пустырь от луга отделял только что законченный четырехметровый забор из нескольких рядов вертикально залитых в бетон рельсов. Перед ним стояли низкие квадратные бункеры, увенчанные плоскими орудийными башнями спаренных пятидесятисемимиллиметровок. Башен было много: не сходя с места, Борька увидел еще четыре или пять. Но к ним приближалась почти сплошная стена Чужих, и на их фоне эта защита смотрелась довольно-таки хило.

Сейчас вокруг них царила поразительная тишина. Иногда слабыми порывами налетал теплый ветерок, но нигде, насколько хватал глаз, не было никакого движения – казалось, кроме них в городе не осталось больше ни одного человека. Оборона его была глупой и бессмысленной затеей, но Борька не собирался отказываться от нее.

Он посмотрел на Олега – тот стоял в пяти шагах, спокойно и чуть насмешливо глядя на него. Его светлая кожа слабо отблескивала в зареве. Он был одет в черную пластинчатую броню, как и Борька. Броня была тяжелая, неудобная, непривычная, и все вокруг казалось Борьке происходящим во сне. Он явно не вполне проснулся: окружающему его миру не хватало глубины или объема, да и себя он сознавал не вполне четко. Полезное в таких случаях яростное мотание головой не помогло. Напротив, эта самая голова закружилась, и все вокруг начало расплываться еще больше. Впрочем, поверить в то, что он, Борис Рокотов, вот-вот падет при геройской обороне столицы от орды Чужих, мальчишка при всем желании не мог – да и не особо старался, надо сказать.

Одно это могло здорово его напугать – не очень-то приятно понимать, что твоя жизнь кончится, так толком и не начавшись, – но Борька не чувствовал страха, отчасти потому, что в его мире было мало отвлеченных опасностей. Он привык воспринимать угрозу как нечто реальное и конкретное, и в то же время не имеющее к нему отношения, как некую игру – может быть, просто-напросто потому, что еще не вполне вырос или не осознал себя взрослым.