Родная старина - В. Сиповский

Реки Московии удивляли иноземцев обилием рыбы. Можно предположить, что русские повсюду занимались рыболовством, но оно особенно процветало на севере и по Волге. Более всего ценилась рыба, пойманная в реке Оке близ Мурома, а также в Шексне; чем дольше в этих реках оставалась рыба, зашедшая из Волги, тем вкуснее становилась она. Рыбным промыслом особенно славились города: Ярославль, Нижний [Новгород], Астрахань, Казань, Белоозеро. Близ Астрахани рыболовство велось в больших размерах; ловилось здесь огромное количество карпов, белуг, осетров и стерлядей. Ловлю, или, вернее, бой белуг, по описанию одного путешественника-иностранца, производили таким способом: в дно реки вбивались колья рядами, образующими треугольники с узкими входами; белуга, попав в них, не могла выйти, и тогда рыбаки били ее дротиками. Из убитой рыбы – белуги и осетра – вынимали икру, клали ее в огромные мешки с солью и держали ее таким образом несколько времени, затем сжимали ее и набивали в бочонки. Астраханская икра славилась уже в те времена в Европе и вывозилась в большом количестве, особенно в Италию; рыбу солили и отправляли в Москву и другие города.

Занимались русские и добыванием соли, или солеварением. Этот промысел в больших размерах производился на севере, в Новгородской области, Двинской и др., – лучшая соль добывалась в Старой Русе. Делалось это следующим образом: промышленники-солевары запруживали соляную речку и проводили из нее воду каналами в свои солеварни и здесь занимались вываркою соли. Ниже Казани по Волге была Соляная гора, из которой промышленники, жившие у подошвы ее, добывали соль. К западу от Астрахани в степях было много соляных озер, дававших превосходную соль даже без особенного труда; здесь она выплывает на поверхность воды слоями в палец толщиной, подобно льдинам, и от солнечных лучей становится чистою и прозрачною. Всякий, кто хотел, мог здесь собирать ее; за это надо было платить в казну пошлину по пол копейки с пуда.

В Ярославле, Устюге и Угличе добывали селитру, на Волге в небольшом количестве – серу. Железо особенно разрабатывалось в Карелии, Каргополе и Устюге, а потом неподалеку от Тулы. Слюда добывалась на Северной Двине, у Архангельска, а также в Карельской области. В XVII в. рудокопное дело усилилось в нашем отечестве; нередко делались попытки найти серебро и золото; но обыкновенно попытки эти кончались неудачно; только во второй половине XVII в. удалось иноземцам открыть прииски золотой и серебряной руды в городах за Казанью по направлению к Сибири.

Все указанные промыслы, если не попадали в руки иноземцев, производились, как сказано, по большей части самыми первобытными способами и далеко не стояли на надлежащей высоте. При лучших условиях они могли бы обогатить жителей и доставить государству огромные доходы. Много добра всякого было под руками у русского человека, да руки были еще неумелые, – немногое могли взять…

Еще слабее были промыслы обрабатывающие. В стране, где мало больших городов и где слабо еще разделение труда, а каждый сам старается удовлетворить своим небольшим нуждам, не могут особенно процветать ремесла и разные мастерства. Только в Москве можно было найти опытных ремесленников, да и то по большей части из немцев, в других же городах редко встречались какие-либо мастера, кроме портных и сапожников. Конечно, искусных работников было довольно по столярному делу и плотничьему, потому что на них был уже очень большой спрос. Славились псковские каменщики, новгородские резчики и пр., но все же людей ремесленных, которые были бы очень искусны в своем деле, между русскими встречалось очень мало.

Если ремесленное дело было слабо и спрос на него был невелик, то не могла, понятно, процветать заводская и фабричная промышленность. Хотя на Руси были уже железоплавильные заводы, но их устраивали иностранцы; работали эти заводы на казну – она требовала в большом количестве разные изделия: пушки, ядра и пр. Упоминаются в XVII в. суконные и полотняные фабрики, но и они работали главным образом для царского двора.

Где слабо производство, нет излишка в изделиях и мал спрос на разные вещи, там трудно и большой торговле развиться. Русская земля богаче была предметами добывающей промышленности, чем обрабатывающей, и потому, понятно, она в торговле с иноземцами должна была ставить на рынок так называемые сырые (т. е. необработанные) произведения, а требовать изделий мануфактурных. Самой важной статьей отпуска за границу были меха, затем мед, воск, пенька, сало, лен, а также и хлеб. Все это закупали сами иностранцы на русских рынках и везли за границу. Попробовал было один ярославский купец сам отвезти в Амстердам пушной товар, но голландские купцы, чтобы не повадить русских к этому и чтобы они не отбили тех выгод, какие доставались за перевоз товара, сговорились между собой и ничего не покупали у русского купца. Когда же он вернулся в Архангельск со всем товаром своим, здесь его раскупили они по хорошей цене. Да и правительство московское смотрело очень неблагосклонно на поездки русских за границу. Из Западной Европы в Россию привозились преимущественно фабричные изделия: оружие, металлические вещи, тонкие сукна, полотна, бумага, сахар; сверх того, разные пряности, вино, золото, серебро в деле (т. е. в разных вещах), в слитках, в монете и пр.

Главным местом отпускной торговли был город Архангельск: сюда русские купцы привозили свои товары и тут покупали иностранные; но иноземцы часто заезжали внутрь России, чтобы на главных рынках закупать нужные им товары, как говорится, из первых рук. Другим важным местом заграничной торговли была Астрахань. Русские купцы отправляли сюда хлеб, шерстяные и полотняные одежды, ножи, топоры, стрелы (оружие и железо вывозилось или с особого разрешения начальства, или тайком). Любопытно, что в Азию шли и русские изделия. Взамен этого с Востока получались шелковые и хлопчатобумажные материи, ковры, парча, шелк-сырец, драгоценные камни в большом количестве. Астрахань, благодаря своей торговле, была одним из богатейших городов в Русском государстве; она своим видом и обилием каменных построек мало походила на другие русские города.

Средоточием внутренней торговли была Москва: рынки, гостиные дворы, лавки и, сверх того, оживленная ручная торговля – все это встречалось на каждом шагу и показывало, что Москва – торговый город. Она являлась сердцем внутренней торговли: сюда съезжались торговцы с разных концов государства; тут встречалось множество иноземцев-купцов – и западноевропейских, и восточных разных племен; отсюда же торговля шла в разные концы государства. Главные пути были к Белому морю чрез Ярославль и Вологду на Устюг по реке Сухоне, а затем по Северной Двине к Архангельску. По Оке и Волге шел путь на Астрахань; на Волге были два важные торговые города – Нижний и Казань. От Волги по Каме шел торговый путь в Сибирь; на Сибирском пути более важными местами считались Верхотурье и Тобольск. Движение промышленников-завоевателей в Сибири раздвинуло пределы русских владений до нижнего течения Амура и до Восточного [Тихого] океана; с тех пор начинаются торговые сношения с Китаем, и Нерчинск становится здесь важным городом. На северо-запад из Москвы шла торговая дорога ко Пскову и Новгороду. Хотя оба эти города были по своему торговому значению далеко не то, что прежде, но все-таки они были еще довольно богатыми и промышленными городами; от них шли пути к Нарве и Риге. В Литву и Польшу дорога шла на Смоленск.

Сильной помехой для торговли был недостаток удобных путей сообщения. Летом торговое движение можно было совершать только по рекам; важнейшими речными путями были Волга, а затем Северная Двина. Тут товары возились на стругах, дощаниках и насадах (род нынешних барок). Шли эти незатейливые суда или на парусах, когда был попутный ветер, или тянулись бечевой, или посредством якоря, т. е. завозился вперед якорь и кидался в реку; затем с насада люди тянулись за веревку к нему; затем якорь опять завозился и т. д. Таким образом двигались вперед против течения, хотя и медленно. Так как речной путь не всегда был «чист», «пошаливали» лихие люди, особенно на Волге, то обыкновенно плыло по нескольку насадов вместе под охраною вооруженных людей. В Москву товары свозились по большей части зимними путями. Иностранцы пишут, что им приходилось насчитывать в обозах, шедших в Москву с хлебом и соленой рыбой, по 700 и 800 возов. В течение всей зимы в столицу привозили из окрестных мест дрова, сено, хлеб и прочее, а перед Рождеством – говядину, свинину, рыбу в замороженном виде. Цены этих товаров поражали иноземцев своей дешевизной: говядину, по словам их, продавали не на вес, а по глазомеру, за бесценок; за червонец, равнявшийся тогдашнему рублю, можно было купить 70 кур и т. д.

Пути сообщения так были еще плохи, что не только трудно было провозить из города в город товары, но даже и налегке проехать летом было очень затруднительно. До Новгорода из Москвы летом надо было ехать целую неделю, а зимою – четыре дня. Здесь путь вследствие частых сношений был, конечно, лучше, чем в других более глухих местах. Часто приходилось ехать по дурной лесной дороге, по недавно срубленным пням; но больше всего мешали многочисленные болота и топи, на которых не всегда встречались даже и плохие гати да мосты; путешественникам приходилось иногда самим рубить лес и кое-как настилать плотины и устраивать переправы. Постоялые дворы встречались очень редко; в деревнях случалось, что трудно было и хлеба достать даже за деньги. Один иностранец советовал всякому, кому предстояла поездка по России, непременно иметь при себе топор, огниво с трутом, съестные припасы на всю дорогу и котел, – всем этим раздобыться на пути было иногда невозможно. Притом путешественнику грозили на пути хищные звери и лихие люди, промышлявшие разбоем по большим дорогам да по темным лесам. По дорогам нередко встречались кресты на могилах путников, убитых разбойниками. Понятно, как все это отбивало охоту к поездкам по стране, как мешало торговле.