Родная старина - В. Сиповский

Земские соборы мало-помалу совсем выходят из обычая. При Михаиле Феодоровиче их насчитывают двенадцать, при Алексее Михайловиче всего четыре; а при его преемнике уже соборов вовсе не было. Более удобными оказались не общие, а частные соборы: нужно, например, решить вопрос о преобразованиях войска, – поручается это выборным из служилых людей; надо обсудить вопрос о налогах и недоимках, – созывались представители только тягловых посадских людей и т. д.

Все правительственные и судебные дела сосредоточивались в так называемых приказах. Происхождение и устройство их было довольно просто. Надлежало заправлять каким-либо делом в государстве, – вот государь и приказывал кому-либо из приближенных к нему людей, боярину или окольничему, ведать это дело, назначал помощников – дьяков; для письма набирались подьячие – и таким образом возникал приказ. На содержание его отдавались в его ведение города и разные сборы с них или какие-либо иные доходы. Главнейшими из приказов были следующие: Посольский приказ – ведал все иностранные дела, переговоры, прием и отпуск послов и пр.; Разрядный – заведовал воинскими делами, распределением служебных обязанностей, жалованья и проч.; Поместный – распределял поместья; приказ Большого дворца ведал различные доходы, которые шли на всякие дворцовые нужды; Стрелецкий – заправлял стрелецкими делами, вооружением, жалованьем и проч.; приказ Большой казны ведал гостей, гостиную и суконную сотни [т. е. купцов], серебряного дела мастеров и денежный двор, изготовлявший деньги; приказ Большой приход ведал государственные доходы, различные пошлины, таможенные сборы и проч. По счету Котошихина, всех приказов было в его время [начало 1660-х гг.] сорок два.

Приказы возникали один за другим без всякого определенного плана, по мере надобности; поэтому иногда одна отрасль управления дробилась между несколькими приказами. Например, военное дело ведалось, кроме упомянутого Стрелецкого приказа, еще в приказах: Пушкарском, Оружейном, Рейтарском и Иноземном, ведавшем служилых иноземцев. С усложнением правительственного дела возникали и новые приказы: присоединена была Малороссия, – является приказ Малой России; понадобилось проверять приходы и расходы всего государства, – учреждается Счетный приказ; нашел государь необходимым тайный надзор за всеми учреждениями и сановниками, – заводится приказ Тайных дел, который прямо непосредственно сносится с самим государем. Наряду с приказами, которые ведали ту или другую часть управления, были приказы, которые заправляли отдельными областями – сбором с них доходов и пр. Таковы были приказы: Новгородская четверть, Устюжская четверть, Костромская четверть, Галицкая четверть. Такие приказы ведали все доходы и все правительственные и судебные дела в их областях, а между тем были еще отдельные приказы: Судный и Разбойный, разбиравшие разные судебные дела по воровству, разбоям и пр., кроме того, был Челобитенный приказ, куда подавались жалобы и просьбы всякого рода на имя царя.

Одни приказы отличались весьма большим кругом деятельности, а другие очень ограниченным. Например, Аптекарский приказ ведал только аптеку и лекарей-иноземцев, а было их всего до 30 человек да 20 русских, людей, отданных им в науку; Панихидный приказ заведовал поминанием по умершим великим князьям, царям, царицам, царевичам и царевнам; из этого приказа рассылались указы, в какой день по ком «творить память» в Москве и других городах по церквам и монастырям. Бывало, что иные дела совершенно случайно предоставлялось ведать тому или другому приказу. Под ведение, например, приказа Тайных дел была дана «царская летняя потеха», кречеты, соколы, ястребы и проч.

Начальствовали в приказах бояре, окольничие, а иногда дьяки; впрочем, и в тех приказах, где были бояре, главными дельцами были все-таки дьяки. Это были люди сравнительно более образованные или, вернее, более сведущие в делах, способные разобраться в них, изложить сущность их, тогда как бояре нередко бывали еще малограмотные. Дьяки были обыкновенно из духовного звания или из торговых людей: знатные лица только военную службу считали подходящею для себя. Служить государю не мечом, а пером они считали для себя делом унизительным, несмотря на то что сан думного дьяка (государственного секретаря), до которого мог дослужиться дьяк, считался очень высоким. Под ведением дьяков в приказах были подьячие, которые занимались письмом; они могли дослужиться до звания дьяков.

Неопределенность и неправильность в распределении дел по приказам порождали большую путаницу. Даже человеку, сведущему в приказных делах, нелегко было иногда сообразить, с каким делом в какой приказ надо обратиться. Дела иногда страшно затягивались, переходили из одного приказа в другой, «волочились», как говорили тогда, отсюда и выражение – «приказная или московская волокита». Всякому лицу, имевшему какое-либо судное или тяжебное дело в приказах, приходилось обыкновенно для письма и ведения дела обращаться к ходокам-грамотеям, более опытным по этой части, приходилось давать взятки подьячим и дьякам. Все это заставляло нередко, если дело было не особенно крупное, отказываться от ведения его, так как протори [судебные издержки] и убытки при этом иногда превышали самый иск. Жалобы на притеснения и неправды приказов побуждали правительство принимать суровые меры: дьяки за промедление или волокиту в делах подвергались, кроме взыскания в пользу челобитчика, битью батогами. Подьячие наказывались за неправильную запись отсечением руки… Но и эти ужасные меры не могли искоренить зла: оно было прямым следствием невежества, низкого уровня нравственности и скудного содержания служащих.

Областное управление во второй половине XVII в. было в руках воевод, заменивших прежних наместников и волостелей. Воеводы, как видно из названия, имели военное значение, и раньше они встречались преимущественно в пограничных городах, где нужна была ратная служба, но мало-помалу воеводы стали назначаться и во внутренние города, – быть может, потому, что при частых войнах больше всего приходилось заботиться об устройстве и сборе ратных сил.

При Грозном земля Московского государства делилась на большие части – четверти (откуда и название иных приказов – Новгородская четверть, Костромская и пр.); затем является деление на уезды, с подразделением на волости, погосты, губы. В XVII в. видим деление на города с их округами; в округ значительного города входили не только многие села и деревни, но и второстепенные приписные города. Воеводы этих последних городов подчинялись воеводам главных.

На обязанности воеводы прежде всего лежали ратные и денежные дела. Он должен был заботиться о верном счете ратных сил в своем округе, об исправности их, а также и самого города, т. е. укрепления, о снабжении его всем нужным на случай осады – военными и продовольственными запасами. Что касается денежной части, то воевода обязан был смотреть, чтобы всякие платежи и пошлины в царскую казну шли исправно, и радеть об усилении доходов.

Дела, подведомственные воеводе, велись в приказной или съезжей избе, которою заправлял дьяк, а в менее значительных городах – подьячий.

Кроме воевод, делу управления помогали некоторые выборные должностные лица, которых посадские и крестьяне выбирали из местных жителей. Губные старосты и целовальники (присяжные) обязаны были преследовать лихих людей, творить над ними суд (сыск), заведовать тюрьмами и проч., а земские старосты и земские целовальники должны были производить раскладку податей и повинностей, производить сборы их и представлять их воеводам.

Главным местом, где велось делопроизводство по этим делам, была земская изба, которою заведовал земский дьяк, избранный местными жителями.

Выборы в эти должности производились ежегодно; но людей, охочих занять их, было очень мало. Силу и значение, какую хотело правительство при Грозном придать этим должностным лицам, они утратили с усилением воеводского управления; они стали как бы слугами воеводы, причем за убытки и недоимки в казенных доходах должны были отвечать своим собственным имуществом.

При избах были еще низшие должностные лица: пристава, недельщики и проч.

Звание воеводы не считалось особенно почетным, и для знатных лиц удаление из Москвы на воеводство в какой-нибудь отдаленный город было как бы почетной ссылкой; зато для захудалых бояр или небогатых дворян воеводские места были находкой. Охотнее всего правительство давало их служилым людям, потерпевшим на войне увечья и мало уже способным к боевой службе. Жалованья воевода за свою службу не получал, а кормился на счет жителей вверенного ему края. Как известно, они обязаны были приносить ему в праздники всякие приносы, нередко настолько обильные, что их не только хватало воеводе с домочадцами на прожиток, но он мог, продавая лишнее, поправить свое состояние, если оно порасстроилось во время ратной службы. Известен, например, такой случай: у царя Алексея один дворянин просился на воеводство, чтобы «покормиться». Царь назначил его в Кострому, где по справке в разрядном приказе, под ведением которого были воеводские места, можно было нажить до 600 рублей, и велел ему на эти деньги купить себе деревню. Воевода, прослужив свой срок (он не продолжался более трех лет), довел до сведения царя, что приобрел всего 400 рублей. Государь велел навести справки, как воевода служил: оказалось, что он поступал вполне добросовестно, лихвы не брал, а получал только то, что ему приносили. Государь приказал добросовестному воеводе дать в управление другой, более выгодный город. Но таких воевод встречалось мало. Большинство их было падко на легкую и скорую наживу; недаром сложилась пословица у народа: «Воеводой быть – без меду не жить». Да и то надо сказать: «кормление» на счет подчиненных, приносы начальству, хотя бы и законные, все были неблаговидны и могли казаться взятками. Другой источник законного воеводского дохода – пошлины с разных дел, был не лучше. Нечестный воевода легко мог под видом законного сбора брать лишнее, да если и получал только законное со всякого челобитчика, со всякой тяжбы, то и тогда могло казаться, что чужое несчастье ему на радость: «на мир беда – а воеводе нажиток», «в суд ногой, а в карман рукой» – говаривал народ, враждебно настроенный и к воеводе, и к суду. Кроме воеводы, в съезжей избе есть и другие – дьяк и подьячие. Этим тоже дай: «подьячий любит принос горячий». Таким образом, неблагоразумный способ вознаграждения за службу воевод и их помощников – дьяков и подьячих – порождал для них сильный соблазн к лихоимству, а в народе недовольство и враждебное отношение к ним.