Люди и учреждения Петровской эпохи. Сборник статей, приуроченный к 350-летнему юбилею со дня рождения Петра I - Дмитрий Олегович Серов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Появившийся еще во времена Ивана Калиты чин дьяка получил распространение после завершения централизации русских земель. И чем разветвленнее по структуре и многолюднее по кадровому наполнению становился отечественный государственный аппарат, тем более возрастало в нем значение дьяков. Будучи обыкновенно знатоками как законодательства, так и техники делопроизводства, обладая изрядным профессиональным и житейским опытом, уверенно ориентировавшиеся в хитросплетениях ведомственных интересов и дебрях судопроизводства, ревностные хранители приказных традиций, дьяки цепко держали в руках нити канцелярского правления, обеспечивая бесперебойную работу год от года усложнявшегося государственного механизма России.
Эволюция дьяческого корпуса (к этой теме впервые обратился в середине 1880‐х гг. Н. П. Лихачев) изучена неравномерно: если дьячество XV–XVI вв. оказалось исследовано едва ли не всесторонне[276], то дьяки XVII в. удостоились меньшего внимания ученых[277], и, наконец, вовсе никаких специальных изысканий не было предпринято о дьяках начала XVIII в. Что же до ликвидации чина дьяка, то по этому поводу в литературе уже не раз высказывалось общее суждение о замене чина дьяка чином секретаря[278]. Однако никаких подробностей о процессе таковой замены доныне не приводилось, если не считать подборки примеров, приведенных в монографии Е. В. Анисимова 1997 г.[279]
XVIII век Россия встретила с внушительным дьяческим корпусом. Из упомянутой публикации А. И. Успенского явствует, что по состоянию на январь 1699 г. в стране насчитывалось 143 дьяка. Сообразно существовавшему в то время построению государственного аппарата, основная часть дьяков трудилась в центральных ведомствах в Москве. Лишь 29 дьяков (20,2 % списочного состава) находились в «городах з бояры и воеводы»[280].
Список дьяков 1699 г. отразил несомненно высшую точку в развитии дьяческого корпуса России. В отличие от XVII в., когда численность дьяков непрерывно возрастала, в 1700–1712 гг. их количество стало мало-помалу, но неуклонно снижаться. В боярском списке 1706 г. были упомянуты уже 134 дьяка (включая семь умерших и одного, находившегося в плену)[281].
В боярском списке 1708 г. дьяков было упомянуто 133 (из них восемь умерших), а в боярском списке 1709 г. — 127 (из них пять умерших)[282]. В опубликованной в 1883 г. копии боярского списка 1712 г. оказался зафиксирован уже 121 дьяк (включая 16 умерших и двоих постригшихся в монахи)[283]. Нельзя не отметить, что к началу 1710‐х гг. персональный состав дьяческого корпуса существенно обновился: из 143 дьяков, вошедших в список 1699 г., в списке 1712 г. фигурировало лишь 25 (23,8 %; без учета лиц, отмеченных в 1712 г. как умершие).
Применительно к началу 1710‐х гг. в отношении дьяческого корпуса следует отметить две тенденции кадровой политики. Первая из них заключалась в нараставшем перераспределении дьяческих кадров между центральными и местными органами власти (что явилось последствием I губернской реформы). Достаточно сказать, что если в 1706 г. на службе в центральных ведомствах числилось 108 дьяков, то в 1715 г. — лишь 51 (без сведений по Посольскому приказу, Посольской и Артиллерийской канцеляриям)[284]. При этом в 1715 г. в Московской губернской канцелярии состояло 18 дьяков, а в Санкт-Петербургской — четыре. Вторая тенденция состояла в некотором размывании дьяческого корпуса: в отмеченный период дьяков начали время от времени назначать на новые должности по гражданскому управлению, что меняло их прежний чиновный статус. Так, в сенатских документах 1712 и 1715 гг. оказались упомянуты четыре дьяка, ставшие губернскими комиссарами при Сенате, и два дьяка, ставшие ландрихтерами[285]. Для сравнения уместно вспомнить, что в боярском списке 1706 г. фигурировал единственный дьяк, назначенный на новую гражданскую должность (обер-инспектора), — А. А. Курбатов[286].
Далее необходимо коснуться вопроса о порядке дьяческого чинопроизводства в 1710‐х — начале 1720‐х гг. Для начала следует отметить, что, несмотря на то что de jure полномочия Правительствующего сената по производству в старшие канцелярские чины были закреплены лишь в законе «Должность Сената» в редакции от 27 апреля 1722 г.[287], определение в дьяки осуществлялось сенатскими указами начиная уже с марта 1711 г. За 1713–1722 гг. довелось выявить всего три случая, когда производство в дьяки последовало путем издания именных указов (Б. П. Степанова 30 мая 1715 г. в Аптекарскую канцелярию, С. Г. Большова 26 ноября 1718 г. в следственную канцелярию И. Н. Плещеева, К. Ф. Евреинова 17 апреля 1719 г. в Канцелярию ладожского канального строения)[288].
Ординарный (хотя и не всегда соблюдавшийся) процесс производства в дьяки не отличался сложностью. Для начала коллегия, приказ или канцелярия направляла в Сенат доношение, в котором мотивировалась необходимость произвести того или иного подьячего в дьяки (кончина, отставка или откомандирование прежнего дьяка, расширение штатов). На основании этого издавался соответствующий сенатский указ. Далее новоявленный дьяк приводился к присяге (в Москве в Успенском соборе, в Санкт-Петербурге — в Петропавловском), и с него, по силе именного указа от 23 мая 1715 г., взыскивалось 100 рублей на «пропитание болных и раненых»[289]. Завершалось все оформлением в канцелярии Сената особого документа, каковым орган власти, испытывавший нужду в новом дьяке, уведомлялся о состоявшемся производстве.
Теперь следует перейти к обозрению сведений о динамике производств в «чин диачества» за последние 10 лет его существования. На протяжении 1713 г. в дьяки было произведено 11 приказных служителей[290]: восемь лиц стали дьяками в местных органах власти (72,7 % производств); центральные ведомства пополнились в 1713 г. соответственно тремя дьяками (27,2 %).
В 1714 г. «чин диачества» получили семь человек[291]. Правда, с местами дьяческих назначений ситуация сложилась обратная той, какая была в предшествующий год: шесть человек стали дьяками в центральных и высших органах и учреждениях (85,7 % производств), и лишь единственное производство состоялось в местный орган власти (14,3 %).
В 1715 г. количество дьяческих производств возросло более чем в два раза: на протяжении этого года их состоялось 16[292]. Шесть подьячих стали дьяками в центральных органах власти (37,5 % производств), 10 — в местных органах (62,5 %). Кроме того, в 1715 г. двух дьяков востребовали на новые должности в гражданском управлении (в ландраты и ландрихтеры Нижегородской губернии)[293].
Между тем 1715 год принес дьякам не только значительное пополнение рядов, но и кардинальное изменение в оплате труда. Как известно, законом
