Категория вежливости и стиль коммуникации - Татьяна Ларина

and the good old English gentleman he so much wanted to be, but like emotional Adolf Bleikogel who loved his son and wept with mortification because his great hopes he had set on him were brought to nothing and the ambition of his life was frustrated (S. Maugham).

В этом же рассказе сын героя, всю жизнь проживший в Англии, объясняет свое нежелание реализовать амбиции отца и приводит интересные аргументы, почему он не хочет отказываться от своей национальности и становиться английским джентльменом. Главной причиной является то, что в английском обществе, как он говорит, человек не свободен, он не может быть самим собой, он должен постоянно играть роль, быть сдержанным, строго следовать нормам и предписаниям, и больше всего в жизни он боится их нарушить, в то время как среди евреев он может вести себя свободно и оставаться самим собой:

I've taken the make-up off and my stage clothes and at last I can be myself too. What a relief! You know I don't like English people. I never really know where I am with you. You're so dull and conventional. You never let yourselves go. There's no freedom in you, freedom of the soul, and you are such funks. There's nothing in the world you're so frightened of as doing the wrong thing.

'Don't forget you're English yourself, George, I murmured. He laughed.

'I? I'm not English. I haven't got a drop of English blood in me. I'm a Jew… I don't want to be English. I want to be a Jew. My friends are Jews. You don't know how much more easy I feel with them. I can be myself… (S. Maugham).

В межкультурном общении различия в проявлении эмоций вызывают трудности, создают барьеры, являются причиной многих стереотипов. А. В. Павловская отмечает, что «английская сдержанность и нежелание показывать свои чувства вызывают наибольшее непонимание, а порой осуждение окружающих, как эмоциональных представителей романского мира, так и чувствительных – мира славянского, даже немцы отличаются хотя бы сентиментальностью» [Павловская 2004: 238]. В глазах представителей многих других культур, в том числе русской, англичане представляются холодными, чрезмерно сдержанными, их поведение часто расценивается как высокомерие, снобизм и равнодушие. Хорошо известно выражение stiff upper lip, которое часто употребляется для указания на чопорность, надменность англичан и имеет отрицательную коннотацию, однако, как свидетельствуют словари, оно означает способность сохранять спокойствие, не показывать своих чувств в сложных и неприятных ситуациях – «a quality of remaining calm and not letting other people see what you are really feeling in a difficult or unpleasant situation» – Through all these tragedies he kept a stiff upper lip [MED]; British people are taught to keep a stiff upper lip and show no emotion [LDELC].

Такое поведение не является случайным, оно находит объяснение в особенностях английской культуры. Исследователи указывают на взаимосвязь ограничений на свободное выражение эмоций с соблюдением дистанции, недопустимостью физического контакта, строгими предписаниями речевого этикета [Goddard, Wierzbicka 1997: 254]. То есть, если для какого-то общества характерно соблюдение дистанции, то следует ожидать того, что в нем не приветствуется свободное выражение эмоций, и наоборот, чем меньше дистанция, тем менее строгими являются нормы речевого этикета, тем более свободным и экспрессивным является и невербальное поведение людей.

Подобную мысль высказывает также В. И. Карасик, отмечая, что «.выставлять напоказ проявление интимных чувств могут лишь те люди, которые привыкли жить в тесном коллективе» [Карасик 2002б: 112]. Думается, это касается не только интимных чувств. Данное утверждение можно представить в более обобщенном виде: чем меньше дистанция между собеседниками, тем более свободны они в выражении эмоций, чем больше дистанция – тем больше существует ограничений в эмоциональном (и не только) поведении людей.

Таким образом, степень эмоциональной открытости напрямую связана с типом культуры, и здесь мы опять наблюдаем роль дистанции в поведении людей: в большей степени она характерна для культур с меньшей дистанцией, в меньшей степени – для культур с большей дистанцией, что мы и видим на примере английского и русского поведения.

Помимо дистанции, здесь также уместно вспомнить о таком параметре культур, как отношение (допустимость/недопустимость или терпимость/нетерпимость) к неопределенности, который Г. Хофштеде назвал среди важнейших параметров измерения культур. Свободное проявление эмоций является одной из характеристик культур, не любящих неопределенность и избегающих ее (strong uncertainty avoidance cultures), эмоциональная сдержанность характерна для культур, терпимых к неопределенности (weak uncertainty avoidance cultures) [Hofstede 1991: 125].

Различия в проявлении эмоций находят отражение на всех уровнях языка – в лексике, в грамматике, фразеологии, в речевых формулах, в особенностях построения дискурса, в интонации, в использовании сквернословия и даже в знаках препинания (в английском языке, например, восклицательный знак употребляется гораздо реже, чем в русском).

Для иллюстрации приведем несколько выразительных примеров, на которые уже обращалось внимание исследователей (см. подробно [Вежбицкая 1999: 527–546]). На уровне лексической системы об открытости в проявлении эмоций в русской культуре и эмоциональной сдержанности в английской, по наблюдениям А. Вежбицкой, свидетельствует, в частности, тот факт, что в английском языке отсутствует слово, аналогичное русскому хохотать, которое означает смеяться самозабвенно, не сдерживаясь, в свое удовольствие; при этом существуют слова, обозначающие другие разновидности смеха: chuckle (смешок, фыркнуть от смеха), giggle (хихиканье, хихикнуть), cackle (хохоток, хихиканье, кудахтать от смеха). Все три английские слова giggle, chuckle и cackle подразумевают нечто меньшее, чем смех от всего сердца, при этом два последних слова – chuckle и cackle, обозначающие сознательные и контролируемые действия, не имеют аналогов в русском языке. В качестве эквивалента к слову хохот иногда в русско-английских словарях приводится слово guffaw (гоготать, ржать), которое в отличие от хохот и хохотать не является общеупотребительным словом, а его семантика отражает неодобрение несдержанного громкого смеха.

Другой пример: русское слово слезы используется для указания на внешнее выражение эмоций значительно шире, чем его английский аналог tears, и имеет более широкий диапазон сочетаемости. Русские выражения, обозначающие плач, включают: лить слезы, проливать слезы, заливаться слезами, обливаться слезами. В английском языке существует только одно выражение, сопоставимое с ними – to dissolve in tears (букв. растворить в слезах), но даже ему присущ несколько иронический или дистанцирующий тон, и его нельзя употреблять по отношению к продолжающейся деятельности [Вежбицкая 1999: 531].

Русские словосочетания со словом сердце также ярко иллюстрируют бесконтрольное проявление эмоций, которым дается полная власть. Для английского выражения N's heart skips a beat (Сердце у N скачет), помимо близкого ему У N екает сердце, в русском языке можно найти несколько более драматичных аналогов: сердце замирает, сердце сжалось, сердце упало, сердце оборвалось, сердце ушло в пятки. Аналогами выражения N's heart is pounding (У N сердце колотится) могут быть сердце колотится, сердце бьется, сердце готово выскочить из груди. Ср. также сердце ноет /щемит /рвется (или разрывается) на части /обливается кровью и N's heart aches, N's heart bleeds (букв. кровоточит) (последнее часто иронически обозначает сострадание, не обязательно подлинное) [Вежбицкая 1999: 542].

Поскольку русские в большей степени склонны к выражению эмоций, в то время как для англичан, как отмечают исследователи, характерно более рациональное отношение к действительности (см. [Riabtseva 2001]), русский язык оказался более приспособленным для выражения различных чувств и их оттенков, причем как положительных, так и отрицательных. Он предлагает больше разнообразных средств выражения эмоций. Ср.: в английском языке – sad, в русском – грустный и печальный, в английском – sadness, в русском – грусть, печаль, тоска. Различна и частотность использования слов, называющих эмоции. Так, частотность русских слов, обозначающих «гневоподобные» эмоции в 3 раза выше, чем в английском, что согласуется с общим положением, согласно которому эмоции в целом шире представлены в русской речи, нежели в английской [Вежбицкая 1999: 521].

Важным различием в двух языковых системах является тот факт, что в русском языке существует большое количество активных глаголов, выражающих эмоции, в то время как в английском эмоции представлены не в виде действий, а в виде состояний. Ср.: грустить, тосковать, печалиться – to be sad, сердиться – to be angry, раздражаться – to be irritated, радоваться – to be happy и т. д.[11] Немногие из сохранившихся в английском языке глаголов, выражающих эмоции, имеют, как отмечает А. Вежбицкая, уничижительные либо юмористические коннотации, в качестве примеров, она приводит глаголы fume (волноваться, раздражаться, кипеть от злости), fret (раздражаться, беспокоиться), sulk (дуться, быть сердитым, мрачным), pine (томиться, изнывать, тосковать), enthuse (восторгаться, проявлять энтузиазм), rage (беситься от злости, неистовствовать) [Wierzbicka 1999: 34] (перевод глаголов по [НБАРС].